- Господь помог, - сказал стоявший рядом Семен.
- Ты о чем говоришь, Селянко, - возмутился замполит.
- Это точно. Наш герой правду говорит: без силы свыше здесь не обошлось, - согласился с ним командир и дал команду швартовным командам прибыть на ют.
9
Уже была совсем близко и, как долгожданный рассвет, замаячила впереди, освещая суровую флотскую жизнь старшины первой статьи Семена, предстоявшая встреча с любимой. Ему в канун долгожданного приказа Министра обороны в корабельной библиотеке попала в руки и ностальгически затронула какие-то очень глубокие уголки души книга Джека Лондона "Морской волк". Семен поднялся с ней на мостик, уселся на кранец под весенним ласковым солнцем и стал перечитывать роман. Он не один раз пробежал глазами так полюбившийся ему фрагмент: "Передо мной на дне шлюпки спала Мод... Краем одеяла я прикрыл ей лицо от ночного холода... Под моим пристальным взглядом Мод зашевелилась, отбросила край одеяла и улыбнулась мне, приподняв тяжелые от сна веки"...
Семен закрыл книгу и мечтательно посмотрел на оживающую и покрывающуюся зеленью природу Лиепаи. На моряка, который сам уже стал морским волком, с такой силой давила тяжесть разлуки, что он чуть не завыл волком земным. "Оля, как же я хочу встретиться с тобой, любимой", - выстукивало каждое слово измученное тоской сердце.
Через несколько дней отслужившие три года моряки чуть не разорвали флотскую газету "Страж Балтики", в которой был напечатан долгожданный текст - приказ Министра обороны. Правда, официально объявленная демобилизация могла невыносимо растянуться на недели, а то и месяцы. Кроме очередности ухода в запас, в чем Семен заслужил первенство, следовало дождаться пополнения из учебных частей. Затем молодые матросы должны были изучить устройство корабля и его устав, получить книжки "Боевой номер"... Тем не менее, ликование разнеслось по всем отсекам. Но радость на корабле - как штиль на море - бывает весьма кратковременной. Не успели моряки ею насладиться, как усилился ветер и прозвучала команда:
- Аврал!
Следовало экстренно завести дополнительный швартовный конец на бочку - "Альбатрос" угрожающе несло на соседний сторожевой корабль. Шлюпочная команда завела трос на бочку, а затем подала его на бак. Боцман с двумя помощниками после третьей попытки намотал швартов на вьюшку. Выравнивая корабль, конец стал натягиваться и утончаться. Командир закричал на мостике в каштан, чтобы швартовная команда немедленно покинула бак. Но его голос, доносившийся из динамика, заглушал ветер. Через несколько секунд швартов разорвался и со свистом стеганул матросов. Ближайшему из них он, как беспощадный меч, отсек ногу, которая, мелькнув, улетела за борт.
...После трагического случая к Семену подошел одногодок Максим.
- Слышал, - сказал он, - что нашего пострадавшего кореша Костю девушка бросила. Она местная. Как услышала, что он остался без ноги, написала записку, что не сможет с ним жить. Он, говорят, чуть не покончил с собой в госпитале...
- Значит, она его не любила, моя Оля ни за что бы меня не бросила.
- Сема, и твоя украинка от тебя отказалась бы, если бы не дай Бог... Никому не охота с калекой жить... Эту девушку можно понять.
- Максим, ты, видимо, не понимаешь... Судишь только по этой девушке... Моя Оля меня и парализованного не оставила бы. Возьми в моем рундучке письмо от нее, прочти. Сам убедишься.
- Написать можно что угодно, - махнул рукой Максим. - Я тебе докажу, кто из нас прав.
- Да ну тебя, - отошел от матроса Семен, не желая портить настроение.
Он только что прочел письмо от Оли. Из него просто лучились слова. Особенно памятными были эти строки:
"Сема, в нашем Доме культуры была торжественная встреча с призывниками, будущими воинам. Все пришли в восторг, когда на экране появилась твоя фотография, и рассказали о тебе, защищающем западные рубежи Отчизны на дважды Краснознаменном Балтийском флоте. Так и сказали. Я горжусь тобой. Продолжаю работать в библиотеке. Может, и моя специальность пригодится на судне, на котором, я верю, мы с тобой вместе будем ходить в море... Я жду тебя, как Ассоль ждала своего Грея. Люблю, тысячу раз целую..."
Еще к письму был добавлен очень важный постскриптум, что родители девушки наконец скопили деньги и покупают дом на родине отца - в Полтаве. Но, как написала Оля, она обязательно дождется его, любимого, в Шляховом - поживет у покупателей хаты.
Невероятно медленной поступью прошел месяц. И вот до схода с корабля на берег, то есть до гражданской, нарисованной в мечтах самыми яркими красками жизни оставалось каких-то три дня. Тут Семен наконец получил долгожданное письмо от Оли. "Как же кстати, любимая, я уже часы считаю..." - чуть ли не запрыгал он от счастья. Изъеденный тоской моряк, поднявшись на мостик, сел на балясине трапа и нетерпеливо разорвал конверт. По лицу его скользили солнечные лучики, как бы предвосхищая теплые слова девушки. Но когда он стал их читать, то внутри все похолодело и в окружающий мир словно вернулась зима. "Не может этого быть, это кошмар", - подумал Семен. Но это было. Черным, а точнее, синим по белому очень скудно после стандартного приветствия Оля писала:
"Дорогой Сема, мне очень жаль, что произошла трагедия, и ты лишился ноги. Мне очень больно. Но ведь я, мы все видели по-иному, мечтали совершенно о другой, счастливой, полноценной и связанной с морем, жизни. Теперь этого ничего не будет. Я решила: лучше сказать горькую правду, чем сладкую ложь. Не хочу кривить душой. Я не готова связать теперь свою судьбу с тобой. Уезжаю из села в Полтаву. Там у меня есть друг, хотя любила тебя и... Прости, если можешь. Прощай".
Письмо выпало из рук моряка. Так в сильный шторм не качалась палуба, не кренились надстройки. Да что корабль, вся жизнь зашаталась. Семен, кое-как придя в себя, бросился с мостика прямо к Максиму. Того долго искать не пришлось - он курил на юте. Семен схватил его за грудки и готов был бросить за борт. Подбежали стоявшие рядом моряки и еле оторвали взбешенного Семена от Максима.
- К-как ты мог, как мог, ты... - Семен впервые не сдержал бранного слова. - Ты что натворил... Ты всю мою жизнь...
