- Ты таким верующим стал, а я с годами наоборот - растеряла веру.
- И все равно я помолюсь сегодня за нас, чтобы Господь помог нам осуществить мечты.
- Я больше верю в нашу любовь. Она для меня сейчас - бог...
- А я читал, что Сам Бог есть любовь. Он - источник ее.
- Я, Сема, одно знаю наверняка: то, что я к тебе испытываю, точно не может быть от этого тленного мира.
***
"А может, обойдется... - вернувшись в жестокую реальность, тешил моряк себя надеждой. - Ведь немыслимо, чтобы вот так ... У Саши хоть могила есть. А мы все в корабле, как в большом металлическом гробу, уйдем на дно ни за что, ни про что".
- Товарищ командир, экран погас, - вдруг прервал и без того ужасные раздумья Семена молодой радиометрист у станции "Дон" для обнаружения надводных целей.
- Только этого нам не хватало, ведь, как ты докладывал, впереди, совсем рядом, две цели, два судна, - процедил сквозь зубы батя. - В чем причина?
Матрос посмотрел через заднее на половину закрытое льдом окно рубки на мачту, расположенную на мостике, и с испугом в глазах доложил:
- Антенна не вращается, напрочь замерзла.
- Остается одно - идти вслепую... - уныло произнес командир. - Туда не добраться. Смоет за борт.
"Нет, мы не погибнем, надо с Божьей помощью и со смертью воевать", - приказывал себе Семен. Он отвернулся в сторону и перекрестился, ощущая на груди крестик, к которому припаял ушко и уже больше года носил на веревочке. Матрос снял с переборки пожарный топор и обратился к бате:
- Разрешите мне попробовать, товарищ командир.
- Ты что, моряк, ты что, Семен, не видишь, что корабль превратился в подводную лодку, - протестовал тот. - Унесет волной, как щепку.
- А если столкнемся, то погибнем все... - сказал Семен.
- Сынок, осторожно!.. - по-отцовски произнес батя, мучительно осознавая, что другого выхода нет...
Он хотел еще что-то сказать по поводу монтажного пояса, но Семен в мгновение ока оказался на мостике, захлопнув за собой тяжелую дверь. Моряк инстинктивно подскочил к ветроотбойнику и пригнулся, наблюдая, как над ним пролетела шальная волна и разлилась по белой палубе мостика. Сигнальщик тут же бросился к мачте. Он, хватаясь за скользкие и утолщенные прутья лестницы, стал подниматься вверх. Ударила новая волна. Семен прижался к мачте. Последовала бортовая качка. Он, еле удерживаясь ногами и свободной рукой, завис над кипящим морем. Как только мачта выровнялась, моряк забрался на решетчатую площадку, лег на нее и начал топором отбивать и рубить лед вокруг оси антенны. Он уже почти освободил ее от ледяного плена и махнул рукой смотрящему сквозь окно рубки радиометристу: мол, включай. Но тут после сильного толчка замерзшая рука не удержала топор. Он полетел за борт. Семен в отчаянье застонал и со всего размаха ударил кулаком по самому корпусу антенны, напоминавшей балку. Она стала вращаться. А обрадованный моряк спустился вниз и проторенным путем, бросая вызов стихии, добрался в ходовую рубку.
- Благодарю за службу, старшина первой статьи Селянко, благодарю за службу, Семен! - сказал командир и приобнял успевшего снять мокрую шинель сигнальщика.
- Служу Советскому Союзу! - отчеканил сигнальщик.
- Ты чего медлишь? - тут же переключился командир на радиометриста. - Доложи обстановку! Где сейчас цели?!
- Целей нет!.. - доложил матрос.
- Как нет?! - разволновался командир, оттолкнув матроса от станции.
Через несколько секунд он отошел от экрана и снял шапку. Все тоже, оторопев, стянули головные уборы, понимая, что корабли или суда затонули.
- Штурман, сколько до базы?! - спросил командир.
- Еще пятьдесят миль!
Командир подошел к краю трапа, чтобы спуститься на главный командный пункт, но на секунду задержался и сказал Семену:
- Я тут подумал и решил, что для тебя, моряк, лучшей наградой будет первый сход с корабля. Не так ли? - он улыбнулся.
- Да... Спасибо, - смотря на исчезающую спину бати, вымолвил Семен.
Он, затаив радость где-то на задворках сознания и души, с вахты сменяться не стал - знал, что все равно не уснет. А своего перепуганного подчиненного отправил обратно в кубрик, хотя сам не мог до конца побороть страх. С каждым погружением и особенно креном корабля сердце замирало: а вдруг последний раз - перевернется и конец... Но в то же время с каждой пройденной милей надежда возрастала. Семен достал из кармана фотографию Оли. На него смотрела ничего не подозревавшая девушка и дарила улыбку. "Мы дойдем... я все ради тебя преодолею", - с этой мыслью Семен спрятал карточку и продолжил произносить молитвы Господу, Божьей Матери, святителю Николаю Чудотворцу.
А вечером ветер стал утихать. Семен, поднявшись на ледяной мостик, первый увидел тусклый лучик родного маяка. Солнечные лучи не были так теплы, как этот скудный свет. "Наступает Рождество Христово, спасибо тебе, Господи", - подумал сигнальщик и губы его прошептали колядку:
- Рождество Христово, Ангел прилетел...
Корабль бросил якорь... А ясным солнечным утром он, больше напоминавший айсберг, двинулся к причалу. На верхние палубы кораблей Новой гавани высыпали моряки: кто хватался за голову, кто прижимал руки к груди, мол, и как они не погибли.
- Мы выжили, - сказал, делясь радостью, на мостике командир замполиту. - Не знаю, как мы выбрались из этого ада...
