И дальше:

Бог нас не любит, как и мы его, мистицизм это, по сути, извращение нашего эгоизма, а внутреннее Божество — только абсурд. Потребность несчастных в утешении доказывает их несчастье, но не очевидность идола, которого они требуют. Мне достаточно Бога философов, я независимый индивид и не ищу ничего вне себя, я согласен на смерть и вечное забвение, идея спасения мне представляется бредом, спастись — значит подвергнуться метафизическому изнасилованию.

Эти кощунственные выпады против всего сакрального и естественного в «Post Mortem», конечно, не уникальны, никакой оригинальности и открытых впервые истин в них нет. Подобное мы находим у Ницше, Достоевского, Селина, Арто. Но тем ценнее свидетельства взбунтовавшихся «вырожденцев» и утративших «царя в голове» исследователей тьмы. Раз они единогласно сходятся в конечных выводах и даже описывают некие общие закономерности аннигиляции, то философия и правда безлична и касается лишь отдельных субъектов, способных подняться над условностями культуры толп, проигнорировав унылое блеяние приверженцев «высокого и прекрасного».

За Карако числится целый перечень памфлетов, отрицающих и высмеивающих потребности плоти, особенно примечательна работа «Дополнения к половым психопатиям», написанная явно под влиянием классического труда Крафт-Эбинга. В ней Карако смакует все виды перверсий, о которых он когда-либо слышал или читал, от садизма и мазохистского фетишизма до зоофилии, описывает он их как опытный профессионал по извращениям — с точки зрения желания. Ему не давала покоя физиология плоти: возбуждение он презирал, телесное томление казалось ему унизительным, тайные фантазии рассматривал как болезнь духа, потребность в наслаждениях для Карако была поводом к сильнейшему припадку мизантропии и морального геноцида по половому признаку.

Влюбленный в маму мужчина погружается в горячую ванну, он грезит о спаривании с ней. Покоряет ли он ее как самец или - о парадокс - растворяется в ней, становясь плодом, плавающим в амниотических водах, подобно большому эмбриональному ошметку в метр восемьдесят ростом, и весом в девяносто килограмм. Он убежден, что в пренатальной фазе, будучи внутриматочным плодом, он имел стойкую эрекцию - о ней он хотел написать научную работу, намереваясь превзойти в дерзости самого Фрейда. Он утверждает, что отец был его соперником до рождения и вскоре он собирается скрестить с ним мечи ⁶ .

Надо добавить, что саркастическим нападкам и пародированию у Карако подвергаются не только носители «естественных склонностей» и законченные перверты, но и борцы за нравственность и целомудрие, собственно, им достается не меньше чем некрофилам и садистам.

Он был без ума от эротической литературы и непристойных фотографий, когда первое было под цензурой, а второе под запретом. О, как любил он спрятаться где-нибудь от посторонних взоров и впиваться в сокровенные пошлости бесстыдным глазом. Но времена меняются — сегодня самые шокирующие произведения законно доступны в любой книжной лавке, а непостижимые ужасы происходят в специально отведенных для этого местах; и он утратил всякий вкус к жизни. Только и делает, что ратует за восстановление цензуры ⁷ .

Вчитываясь в эту работу, начинаешь подозревать ее автора в лицемерии, когда он превозносит девственность и стерилизацию; осведомленность Альбера в вопросах эротизма, порнографии, сексопатологии наводит на определенные выводы, невозможно отделаться от впечатления, что все это он испытал на себе и изжил без остатка, до пресыщения, вот, почему плоть перестала его волновать, именно это и позволяет с холодной головой выносить осуждающие приговоры любви и похоти.

Другим немаловажным аспектом философии Карако, наряду с антинатализмом, мизогинией и проклятиями будущим поколениям, является расизм и семитский вопрос. В «Апологиях Израиля» он исследует еврейскую ментальность, излагая возможные сценарии исхода всемирной межнациональной резни, — ее ожидаемым финалом для Карако является ликвидация идеи национальности и свержение старого порядка, закрепленного за верой в исключительность отдельных народов, так расчистится место для постгуманистической цивилизации, и ускорителем этого процесса, по его мнению, будет Израиль, с его исторической миссией низвержения идолов.

Без разума нет спасения.. Вера не улучшает мир, а добро, не располагая рассудком, может его даже уничтожить. Пустить кровь ради дела недостаточно. Вы должны, понимать и чувствовать, вы должны искать систему, где слова имеют смысл и намерения, совпадают с возможностями. Слово должно принадлежать человеку, а не персонажу из мифов. Миссия евреев - научишь человечество разбивать идолов, и в первую очередь тех, которые бесплотны и неосязаемы. Миссия евреев всеобъемлюща, доказательство их правоты увековечено самим Провидением. ⁸ .

Что это? Семитский фашизм? После стольких страниц проклятии еврейству! В плане решения расового вопроса Карако бросает вызов Хайдеггеру с его черными тетрадями, теперь они кажутся нелепостью на фоне караковских трудов; еврейская революция по Карако вступает в прямую конфронтацию с хайдеггеровским проектом «обновления бытия», — в черных тетрадях ответственность за «неправильный» исторический путь Европы Хайдеггер возлагает именно на Иудею, как источник христианства, переродившегося со временем в либерально-демократическую идеологию.

Рожденная клиническим помешательством гипотеза «еврейского растления» цивилизации распространена среди многих конспирологов и блюстителей «расовой чистоты». Карако как бы обыгрывает ее и оборачивает против тех, кто считает себя врагами еврейства. Его слова об антисемите, который «...животное, передвигающееся на четвереньках», ясно дают нам понять: Альбер видел в Израиле ударную силу аннигиляции, имеющей долгую традицию иконоборчества и скептицизма в отношении незыблемых ценностей, берущей начало, быть может, уже в Старом Завете — иудейской части христианского предания, которую теологи обычно ставят ниже Нового Завета — части космополитической, где появляется Иисус, и, призывая к любви, совершает суицид руками «не ведающих что творят» иудеев. Действительно, уже в книге Бытия, самой метафизической и темной из библейских книг, на первый план выходит ярость верховного божества, решившего истребить человека с земли.

И увидел Господь [Бог], что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их. [Бытие 6,5-7]

В XXI веке эти слова из Старого Завета многие могли бы истолковать как человеконенавистническое помешательство, однако дело вовсе не в физическом истреблении рода людского, если посмотреть на изречение Креатора, как на архетипическую основу еврейского нигилизма, который мы дополнили бы нигилизмом арийским, потерпевшим поражение в схватке истории.

Но земля, растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля, злодеяниями. И воззрел [Господь] Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая. плоть извратила путь свои на земле. И сказал [Господь] Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли. [Бытие 6,11-13]

Подводя итоги караковского труда, примем условную посылку, что современность движется по путям, предначертанным семитами, в науке, искусстве и политике продолжают действовать результаты прозрений и открытий, сделанных евреями. Маркс отринул политику господства элит, устоявшуюся в мире на протяжении многих веков, Фрейд отверг старую мораль и утопил человека в его похоти и неврозах, Эйнштейн переписал фундаментальные физические законы, усомнившись в классической механике, и подарил нашей цивилизации атомную бомбу, Кафка надругался над верой в рациональность миропорядка и воспел раздвоение личности. Считается, что ненависть к семитам зародилась в предании Нового Завета, когда евреи не приняли мессию и его закон любви. Карако делал упор на негативизме семитской ментальности, которая предвещает, обещает и осуществляет иконоборчество везде, куда она проникает.