– Интересно, что ты мне сделаешь? Лишишь наследства? Или права желать тебе перед сном доброй ночи?

– Какой же ты наглый, мать тебя просит навестить ее, а ты хамишь.

– Ладно, вечером загляну, только поздно, мне каждый день перед дедом отчитываться надо.

Джонни ехал к матери и злился. О чем ему с ней говорить? Опять врать, что он не знает, где отец. Одна сплошная потеря времени. Дед просил их с Норой почаще посещать общественные места, чтобы облегчить доступ к ним злодеев, желающих получить инфу о Гринвиллзах. Джонни уже весь извелся в ожидании. Как же ему хотелось обвести злодеев вокруг пальца. Он уже придумал тысячу способов, как это сделать. Он бы забил на просьбу матери, если бы не Нора. Каждый день долбит, что он должен узнать, кто его биологический отец. Джонни придумал, что надо под любым предлогом забрать у матери коробку с фотографиями. Вдруг там есть фотка его отца. Почему-то Джонни был уверен, что сразу его узнает.

Мать, как водится, даже не подумала угостить сына чем-нибудь вкусным, даже стакан колы не предложила. Нора избаловала Джонни домашним уютом, он отвык от материнского обхождения, разобиделся и дал себе слово через десять минут отчалить.

– Мать, давай быстро решим твои проблемы, и я поеду. У меня еще дел по горло.

– Джонни, это точно, что ты не знаешь, где отец?

Джонни закатил глаза и не ответил.

– Это хорошо, что отца нет и ты за него. У тебя есть ключ от конторского сейфа?

Джонни покрутил пальцем у виска:

– Ты что? Решила контору грабануть? Имей в виду – у нас охрана, доступ к сейфу охраняет зорко.

– Клоун, одни шуточки на уме. Дело серьезное. Мне миллион долларов предлагают.

– Да ну? За что?

– Отец вроде какое-то дело Гринвиллзов вел? Мне миллион обещали, если я узнаю, хоть о чем там шла речь. Помоги, я тебе заплачу.

Чего-чего, а такого поворота Джонни не ожидал. Он даже растерялся. Родная мать оказалась змеей-злодейкой. Джонни презирал мать, но все же считал ее относительно честной и преданной отцу.

– Мать, ты точно с дуба упала. Зачем тебе деньги на том свете?

– Почему это на том свете, я и на этом свете смогу деньги пристроить.

– На том свете, потому что замочат тебя на раз, если ты только близко к такому делу подойдешь. Не Потапофф, так Гринвиллзы.

– Никто не узнает.

– Тебя вычислят на раз. Отец к делу Гринвиллзов никого из конторы не подпускал. Все делал сам. Общался только с юристами Гринвиллзов. В сейфе отец такие документы не хранит, скорее всего, где-то у деда, в каком-нибудь бункере.

– Дома в сейфе их точно нет.

– Мать, ты что, лазила в сейф к отцу? Он же тебя выгонит, если узнает.

– Не узнает. Я, когда сейф открываю, то все фоткаю. Потом складываю точно так, как было. Поначалу пыль мешалась, но я стала ее вытирать, теперь не придерешься.

Какая же мать – дура, – подумал Джонни. Отец наверняка заметил, что пыль исчезла, и принял меры. Теперь понятно, почему велел не рассказывать ей, куда он уехал. К матери отец больше не вернется, это точно, такого не простит никогда. Теперь Джонни надо пройти по канату над пропастью, чтобы не потерять Павла, на мать наплевать.

– Слушай, мать, а что это за тип надоумил тебя ввязаться в авантюру с Гринвиллзами?

– Это тебе знать не надо, хочешь сам деньги заграбастать?

– Фу, как с тобой скучно. Твой дружок не очень-то тебя ценит, если на такое дело подписал. Отец узнает – выгонит взашей.

– Думаешь, решит развестись? Я в накладе не останусь. По брачному контракту, если развестись решит он, то должен мне выплатить миллион баксов.

– А ну, покажи брачный договор.

Клара достала документ и показала сыну.

– Мать, ты, когда замуж выходила, знала, что отец – юрист?

– Знала, конечно.

– Отец – профи. Этот документ явно он составлял. Брачный документ – бумажка, ты по нему ничего не получишь.

– Это еще почему?

– Потому что здесь написан целый список того, что ты не должна делать, если хочешь претендовать на миллион. В частности, если ты нанесешь ущерб отцу, Алексу или клану, то уйдешь от отца с тем, с чем пришла.

– Какая же Пол сволочь. Что же делать? Может, мне отравить Пола? Тогда получу все в наследство.

– Мать, ты точно окончишь свои дни в тюрьме. Отец наверняка составил завещание, а там может быть написано все что угодно. Это его воля. Например, он может оставить тебе дырку от бублика, а все остальное – Бетти.

– Ты думаешь, он может завещать деньги этой фригидной суке, а мне – ничего? Я же столько лет ублажала его в постели, не то что эта сука.

– Не сомневаюсь, что в этом деле ты ас, но воля отца – это его воля, и ничего с этим поделать нельзя. Так что даже думать про отраву забудь. Мать, ты вроде вся в шоколаде, за каким хреном тебе еще бабки? Что ты будешь с ними делать, если получишь? Хочешь прикупить отель на побережье?

– Уж на что я никогда деньги не потрачу, так это на отель. У моих родителей был отель, грязный клоповник. Мать с отцом с детства заставляли нас сестрой там работать. Сестра у меня примерная, работала, а я сбежала. Я отели ненавижу. Как вспомню, что каждый день надо было постельное белье менять, так блевать тянет.

– Мать, ты никогда про сестру не говорила. Она жива?

– А черт ее знает. Близняшки мы. Как уехала, так ничего про нее не слышала. Слушай, Джонни, съездил бы ты в мой Засранск, я тебе адрес дам, разузнал бы, что к чему.

– Что ж, можно и съездить, – обрадовался Джонни. В Засранске, глядишь, и про биологического отца узнать можно.

– Джонни, что узнаешь про Гринвиллзов – сразу ко мне, и запомни: Норе и всем отцовским родственникам – ни слова. Заказчик – страшный человек, узнает, что ты проболтался, толстухе твоей не жить. Запомни, это не шутка.

Павел вернулся домой за полночь. Алекс уже спал. Семен Лукич был толковым мужиком. В первом же файле вкратце описал механизм мошенничества, которое процветало на заводе. Дальше шли документы, подтверждающие выводы Семена Лукича. С ними еще разбираться и разбираться. Семен Лукич подозревал, что бенефициары аферы сидят в Америке, потому и попросил Андреича переправить флешку отцу Алекса. В Штатах Павел с отцом наведут порядок на раз, все виновные будут наказаны. Это без вариантов. В России партию первой скрипки должны сыграть десятиюродные, правда, с документами Павел будет разбираться сам, на этом он настоял, хотя никто особенно и не возражал. Главное, что грело душу Павлу, – ребята не при чем. Может, все и обойдется.

Павел взял в руки специальный телефон с защитой от прослушивания, хотел набрать брата, но не успел. Телефон как будто ждал, что о нем вспомнят, и сразу начал вибрировать. Высветившийся номер звонившего ничего Павлу не сказал. Немного поколебавшись, Павел решил ответить.

– Паша, – услышал он самый певучий и любимый голос в мире. – Я уже два часа звоню тебе каждые десять минут. Что происходит? Пожалуйста, скажи мне правду, я очень волнуюсь.

– Бетти, откуда у тебя этот номер? – Павел решил потянуть время, надо было успеть взять себя в руки, чтобы не сболтнуть лишнее.

– Боб несколько лет назад подстраховал меня на случай форс-мажора. Не увиливай, Алекс проговорился, что ты в Потаповске. Что ты там делаешь? Я звонила Макару, он мямлил, мямлил и ничего толком не сказал. Только то, что Вы в ссоре и что он ничего про тебя не знает. Это Макар-то не знает? Смешно. Утром я получила грязный пасквиль, в красках расписывающий похождения Боба, потом пришло сообщение от Алекса, что он потерял телефон. Главное, с припиской, которую придумать мог только ты. Скажи, кому может прийти в голову рассылать сообщения от имени Алекса?

– Бетти, ты что, забыла, что у нас в Потаповске бизнес? Иногда приходится контролировать его лично.

– Паша, не увиливай, говори все как есть. Если я не получу исчерпывающего ответа, я прерву контракт в Лондоне и завтра же вылечу в Потаповск. Что с Алексом? У него проблемы?