Что тут возразить-то? Жаловаться? Нет, это было не в моём стиле — не так воспитан. Оставалось только либо реально уходить, либо принимать вызов и воевать, превозмогать и не ныть. И как уже сказано выше, выбрал я именно второе.

— Чудо какое-то! — деланно восхитился он, поджимая губу. Придраться директору тут было совершенно не к чему — рубашка блестела ещё с вечера. — Но видимо натура всё равно берёт своё, да? Это что такое? — указывая на запачканную штанину моих брюк, недовольно добавил он. Всё же что-то нашёл…

— Об стол ногой теранулся. — сухо и с трудом скрывая раздражение бросил я, оглядывая небольшую грязную серую полоску на ноге, при этом сказав абсолютную правду.

За чистотой своей одежды, в особенности рубашек, мне приходилось следить с особой щепетильностью. Этот демон в человечьем обличии останавливал меня где увидит и первым действием крайне придирчиво проверял мою опрятность: длина волос, ногтей и их чистота. Следом состояние одежды и опять же её чистота…

Но самое главное, если вдруг у него к чему-то выходило придраться, то результаты осмотра он комментировал так громко, что это всё становилось неприятным достоянием общественности. Одним словом, прилюдно позорил и высмеивал.

С другой стороны, если у меня с этим никогда ранее проблем и так не было, так как и баба Маша хорошо воспитывала, да и прошлая жизнь научила следить за личной гигиеной и опрятностью внешнего вида, то вот у некоторых детей в самом разном возрасте, отношение к таким вещам было порой совершенно наплевательским.

Это, кстати, было первое с чем воевали наши кураторы и что проверялось на утренних осмотрах в начальной школе. А вот после «началки», нам решили дать побыть немного более самостоятельными и осмотры стали проводиться значительно реже. Тут-то и стали вылезать дефекты воспитания. Некоторые ребята стали этим пользоваться далеко не лучшим образом, потакая призывам собственной лени. В общем, Тимофей Степанович с ними боролся очень успешно, хоть и методы у него были довольно спорные. Ну и мне прилетало, если вдруг где-то что-то не досмотрел.

— Или просто не следишь за чистотой своей формы? — в тон мне ответил Тимофей Степанович.

Я лишь вздохнул полной грудью, не желая продолжать этот бессмысленный диалог. Чем оно все кончается мы наперёд знали оба. Он придумывает мне наказание, которое я выполняю, а сам потом, как минимум на неделю входит в режим повышенной боеготовности и осторожности.

— Так я и думал. После занятий вернёшься в столовую и протрёшь все эти столы. Чтобы на будущее у тебя таких глупых отмазок больше не было.

Отвечать директору я ничего не стал. На что тот удовлетворённо кивнув, развернулся и направился дальше со своей внезапной проверкой.

Что же касалось реакции моих друзей, сидевших рядом за столом, то всё просто. Они к этому уже давно привыкли. Алина, правда, первое время раздосадованная несправедливым на её взгляд отношением директора ко мне, пыталась без моего ведома жаловаться отцу. Но граф девочке дал чётко понять, что методы работы Тимофея Степановича, а самое главное её результаты, полностью удовлетворяют высшее руководство клана. И посоветовал ей самой вести себя подобающе, а также передать этот совет мне, что девочка, соответственно, и сделала. Поэтому сейчас она могла разве что беспомощно дуть щечки и недовольно бухтеть себе под нос.

— Кали, чего такого мы ещё ему не делали? — злобно побуравив спину директора, ментально спросил я.

— Да, дорогая. — направляясь к своему автомобилю произнёс мужчина, принимая звонок. — Нет, не ел.

Открыв дверь и бросив на заднее сиденье кожаную сумку, мужчина отошёл от машины на метр.

— Ты знаешь почему. Да, опять.

Обойдя машину по кругу и даже заглянув под неё, Тимофей Степанович внимательно огляделся по сторонам и лишь тогда позволил себе сесть за руль.

— Буду минут через пятнадцать. — закончил разговор мужчина и повернул ключ в замке зажигания.

Машина успешно выехала с территории школьной парковки, преодолела КПП и даже вышла на большую дорогу, только зудящее чувство внутреннего беспокойства отчаянно сверлило душу и не покидало Тимофея Степановича.

Именно в этот момент, когда директор был на середине пути к своему дому, у его автомобиля одновременно лопнули передние два колеса. Учитывая как напряжённо и неспешно ехал водитель, машину не бросило в сторону и даже удалось избежать аварийной ситуации.

Прикрыв глаза и досчитав до десяти, мужчина несколько раз выдохнул, после чего включил аварийный сигнал на приборной панели, и посмотрев в боковое зеркало вышел из машины.

— Мелкий вредитель. Подонок. Негодяй. Прибил бы! — сплюнул Тимофей Степанович, оглядывая во что превратилась резина передних колёс.

Ещё несколько минут побуравив машину, он сжал челюсть и достав мобильный телефон набрал номер супруги.

— Я задерживаюсь. Всё хорошо, потом объясню.

Все наказания, которым подвергались ученики школы, должны были исполняться строго в свободное от учёбы, приёмов пищи и сна, время. Первый такой промежуток времени наступал после окончания учебного дня и до ужина, когда все учащиеся расходились по парку, а также спортивной либо игровой площадкам. И второй, уже после ужина и до отбоя.

Я решил отбыть свою трудовую повинность после учёбы, для чего и прибыл в столовую, где управляющий, дядя Саня, давно меня знающий лично, был не только в курсе, но и подготовил мне рабочий инструмент.

— Что-то Лёха ты давно к нам не заглядывал, окромя положенных трёх раз на день. — не скрывая усмешки, произнёс мужчина, передавая мне ведро с тряпкой.

Он с виду был самым обычным, как говорится, среднестатистическим мужичком, с небольшим пивным животом и усами. Взгляд открытый, часто улыбался и имел своеобразный басовитый грудной голос. Благодаря этому, кстати, дядю Саню было слышно из любой точки в этой столовой.

— Месяц выдался неудачным. — отмахнулся я, тем самым вызывая улыбку на лице собеседника.

— Весёлый ты парень. — гоготнул он. — Жизнерадостный. Не тебе одному, кстати, досталось. — кивнул дядя Саня в сторону ещё двоих парней, уже работающих на кухне. — Да и моим ребятам тоже прилетело. У одного колпак грязный, другая в телефоне ковырялась не вовремя. Степаныч просраться тут всем так дал, что до сих под впечатлением ходят. — очередной раз хохотнул дядька.

— Да уж, он может. — беззлобно посетовал я.

— Ладно, не отвлекаю. Трудись. — бросил управляющий и удалился по своим делам, издалека отмечая какой-то непорядок на кухне.

Дядя Саня мне импонировал как личность. В меру строгий и в тоже время добродушный. Он был из тех людей к которым не сядешь на шею, но в тоже время, имел достаточно добрый характер и этим располагал к себе окружающих. Мужчине удалось, несмотря на должность и власть, пусть даже над горсткой людей, не оскотиниться и остаться человеком.

Пока я занимался работой, в столовой с неожиданным визитом появилась ещё одна моя знакомая. Если, конечно, так можно было назвать ныне замдиректора школы, Викторию Павловну.

— Привет, Алексей. — мало обращая внимания на окружающую обстановку, женщина преодолела разделяющий нас путь и оказалась рядом.

— Здравствуйте. — подняв глаза на подошедшую, но не отвлекаясь от работы, произнёс я.

Трудно было не заметить, что замдиректора обратилась ко мне по имени, чего за последние несколько лет не происходило ни разу.

Виктория Павловна немного прибавила в возрасте, хоть и не перестала хорошо выглядеть. Строгий серый костюм, чёрные волосы собранные в хвост и неброский макияж, который только подчёркивал её природную красоту.

— Вижу, тебе скучать не приходится с нашим директором. — больше не спрашивая, а утверждая, произнесла она.

— Не только мне. — с улыбкой бросил я в ответ.

Виктория Павловна этого не знала, но я был прекрасно осведомлён в каких непростых отношениях она находится с Тимофеем Степановичем. Он свою подчинённую держал буквально в ежовых рукавицах и прошедшие три с половиной года были для неё серьёзным испытанием. Впрочем, какой-либо реакции она на мои слова не дала.