— Теперь поговорим о будущем. Держи. — на этих словах граф двинул в мою сторону папку по столу и жестом предложил изучить содержимое. — Электронная видеозапись также имеется. Ближайшие две ночи, как следует из этих данных, в моменты диверсий на заводах, принадлежащих твоим врагам, тебя не было в комнате. По сути, это абсолютно никого не удивило, просто демонстрирую тебе свою осведомлённость. — выдерживая на мне свой изучающий взгляд, Сергей Константинович продолжил. — Кстати, оба раза провернул всё на пять баллов, с точки зрения конспирации, конечно. Молодец.

— Мне нужны шторы. — невозмутимо бросил я в ответ, чем вызвал улыбку на лице графа, которую он не сразу смог убрать.

Эти поганцы снимали меня с помощью квадрокоптера через окно! Причём съёмка была на камеру с тепловизором и отлично запечатлела моменты моего исчезновения и прибытия. Обе ночи. Не дадут шторы — повешу простыню на гвозди! Фольгу тоже надо прикупить…

Впрочем, то, что я умею быстро и беспрепятственно перемещаться в пространстве, Белорецкие и так знали, так что плевать на эту съёмку. Войну с этими семьями я ни от кого не скрывал, хоть и не афишировал в открытую свои действия.

— Да пожалуйста. Но съёмка велась за тобой не с целью шпионажа, а в первую очередь из побуждений безопасности. Ну, это так, к слову. — наконец-то посерьёзнев, Белорецкий добавил. — Сейчас нас интересует, какие у тебя намерения по отношению к Тенишевым и Коломойцевым? — не сводя с меня глаз, граф продолжил. — Уничтожить обе семьи? Убить лидеров родов, их отпрысков? Что-то ещё? — безэмоционально перечислял он. — Какая цель?

А вот это было очень хорошим вопросом, на который я и сам с наскоку затруднялся ответить.

— Тут будет многое зависеть от их дальнейших действий.

— То есть, сам не знаешь. — кивнув своим мыслям заключил Сергей Константинович.

— Есть несколько вариантов развития событий. Я буду действовать по ситуации.

Услышав мои слова, граф поморщился и качнув головой переглянулся с директором. После очередной небольшой паузы, в разговор неожиданно вступил Тимофей Степанович.

— Так, Алексей, дела не делаются. Если ты хочешь стать успешным человеком — ставь себе нормальную цель. Противник должен играть по твоим правилам, а не ты плясать «в зависимости от их дальнейших действий».

— А вам, простите, какое дело до этого? — бросил я, не особо вообще желая что-то подобное обсуждать с этим человеком.

— Это моя специализация.

— А школьный директор вы так, для души? — не удержавшись добавил я, с огромным трудом сдерживая ехидный тон.

— Не хами. — недовольно бросил граф. — Послушай умного человека.

Вновь переведя взгляд в сторону Тарханова я замолчал, в ожидании его очередной реплики. Отношение было, конечно, максимально скептическим, но во-первых, у меня особо не было выбора, а во-вторых, невозмутимый вид директора и последняя фраза графа, всё-таки меня интриговали.

— Я тебе намечу курс. Дальше подумаешь и решишь самостоятельно. — неспешно начал хозяин кабинета. — В аристократической среде, любой конфликт и оскорбление, носят особый характер. Никто не будет задействовать ресурсы целого клана, исключительно лишь ради мести осмелившемуся бросить вызов оппоненту. Ведь время и внимание нашего рода, настолько дорогой ресурс, что мы просто не можем себе позволить тратить его без пользы. — уставившись на меня внимательным взглядом, Тарханов быстро понял, что я совсем не соображаю, что он пытается до меня донести и терпеливо принялся объяснять дальше. — Давай для наглядности я приведу пример. Как раз из актуального. Недавно ты был свидетелем, как нашему роду было нанесено оскорбление. Случайно, по глупости и не знанию, и откровенно говоря, просто по тупости. Но это неважно — все вокруг понимают, что подобные нюансы в нашем клане особо никого волновать не будут. Каковы были действия Тенишевых и Коломойцевых помнишь?

— Извинялись перед дядей Женей и дядей Серёжей. Пытались добиться прощения у самой Алины. — заинтересовавшись происходящим разговором, практически сразу ответил я.

— Правильно, но у тебя не вся информация. — кивнул Тимофей Степанович и продолжил. — Чтобы ты понимал, двадцать процентов доходных акций табачного завода, который ты на днях уничтожил, совсем недавно перешли во владение Сергея Константиновича. — переводя взгляд на графа, произнёс директор, на что тот согласно кивнул.

На этих словах я непроизвольно вытянул губы трубочкой и внезапно заинтересовался люстрой. Но присутствующим было сейчас несколько плевать на судьбу того самого завода и Тимофей Степанович, как ни в чем не бывало продолжил.

— Как ты понял, если вдруг так произошло, что какой-то род нанёс оскорбление клану Белорецких, они не просто бегут извиняться, но и торопятся предложить варианты искупления. Почему так, понимаешь?

— Чего тут понимать. — угрюмо хмыкнул я. — Авторитет рода велик, боятся и уважают.

— Это всё верно. — оглядывая меня, согласился директор. — Но копать нужно глубже. — налив себе и графу в стаканы воды, он, после небольшой паузы, продолжил. — Ещё в те времена, когда далёкий предок Его Светлости только основал род Белорецких, авторитет людей, носивших эту фамилию, был уже, — выделил директор последнее слово, приподняв указательный палец вверх. — крайне высок. И за прошедшие столетия, последующим правителям удалось не только сохранить этот статус, но и приумножить его в масштабах империи и за её пределами. Догадываешься, каким было одно из правил, очень давно внесённых в устав нашего рода?

Хотел было я чисто из любопытства возразить, что Тарханов слишком часто называет себя членом правящего на этих землях клана, но решил не менять тему. Тем более что присутствующий в помещении граф, таким формулировкам ни разу не возражал.

— Отвечу за тебя. — очередной раз отпив из стакана воды, бросил Тимофей Степанович, а затем жестким, безапелляционным и твердым тоном, чеканя каждое слово произнёс. — Быть и оставаться теми, с кем очень дорого и больно воевать.

Возникшую в помещении паузу, вновь нарушил несвойственно для самого себя сегодня болтливый директор. Одна из самых, на моей памяти, длинных подводок к какой-то явно важной для присутствующих теме, постепенно подходила к концу. По крайней мере, я на это сильно надеялся, потому как слушать эти дифирамбы о клане Белорецких, может быстро надоесть.

— Авторитет рода, Алексей, не просто велик, он огромен. Настолько, что все вокруг прекрасно знают, что если не успеть вовремя извиниться и решить с нами вопрос миром — потом это сделать всё равно придётся, но будет уже намного дороже, а то и вовсе есть риск потерять абсолютно всё.

— Я по-прежнему не понимаю, для чего вы мне всё это рассказываете.

Совершенно не обращая внимания на мою реплику, директор продолжил свою речь:

— Но есть и обратная сторона: если князь всё-таки принимает извинения и контрибуцию, то сам факт этого становится гарантом продолжения взаимоотношений и отсутствия агрессии с нашей стороны. И как ты понимаешь, возникшая сейчас ситуация фактически кричит об обратном. Тем самым, кстати, ставя под вопрос нерушимость нашего слова.

— В этом письме исчерпывающая информация, заверенная княжеской печатью, о том, что род Белорецких претензий к Тенишевым и Коломойцевым не имеет, как и причастности к произошедшему. — вытащив из внутреннего кармана пиджака два конверта, вмешался в разговор, до этой секунды сидевший молча граф. — Этого будет достаточно, чтобы они поняли, откуда на самом деле растут ноги. Чуешь чем пахнет?

— Пообщаются с вернувшимися отпрысками, сложат дважды два и поймут, что с большой долей вероятности это моих рук дело? — произнёс я оглядывая собеседника.

— Именно.

В ответ я безразлично пожал плечами. Эта информация на меня на самом деле никакого эффекта не произвела. Злость на два аристократических рода никуда не делась, а в свете того, что я ещё и остался без пары друзей, напротив, усилилась. В моменте не очень хорошо получалось относиться к тому, что ребята от меня отвернулись, философски, и для успокоения души, хотелось найти виноватых извне.