«Как тебе спалось, Привязанная?» — посылает он мне через мысленную связь мягким и сонным голосом, который звучит громко и отчетливо. На его лице нахальная ухмылка, он наслаждается преимуществами нашей завершенной связи. Я не могу удержаться, чтобы не ответить ему тем же, даже несмотря на весь этот хаос в моей голове.

«Как младенцу. Кровать идеальна».

Он отходит к раковине, чтобы помыть руки, и говорит мне: «Это хорошо, потому что мы собираемся провести день, навещая Сейдж и пытаясь разобраться в этой ситуации теперь, когда у нас есть дополнительная информация от Джованны. Надеюсь, мы сможем вытащить ее оттуда».

Мои глаза переходят на него, и я выключаю воду, выскакивая из душа так, словно моя задница горит. — Почему ты ничего не сказал раньше?

Гейб пожимает плечами и говорит вслух: — Грифон просто ударил меня по лицу, чтобы разбудить, и сказал, что это то, что мы делаем, так что ты узнала почти в тот же момент, что и я, Привязанная. Теперь я пойду разбужу Атласа тем же способом, потому что я уверен, что он тоже захочет присоединиться.

Затем он выходит из ванной с гоготом, который слишком близок к злому.

Глава 12

Норт

Я не люблю покидать Убежище.

Я не имею ничего против путешествий и это никак не связано с беспокойством по поводу моей собственной безопасности или способностью справиться с любыми угрозами, которые могут возникнуть на моем пути, ведь я — выдающийся член совета, но Убежище все еще находится в зачаточном состоянии и слишком зеленое, чтобы управлять им без постоянного присутствия кого-то главного. Оставить Грифона позади — это хорошее начало, потому что все там знают, что он может говорить от моего имени, но есть что-то в последовательной фигуре у руля, которая так отчаянно необходима сейчас.

К сожалению, сообщество неодаренных не оставило мне выбора.

Я приезжаю в офис Совета и нахожу Пенелопу, ожидающую меня там. Она одета по высшему разряду: юбочный костюм, туфли-лодочки, красная помада на губах, и от кокетливой улыбки, которой она меня одаривает, у меня сводит зубы.

Пенелопа прекрасно понимает, что я Привязанный, и что я никогда не проявлял к ней интереса, выходящего за рамки рабочих отношений, но она все равно настаивает на попытке завести что-то вроде романа. Меня это всегда раздражало, но теперь, когда я знаю, что это такое больное место для моей Привязанной, я больше не могу это игнорировать.

Я бы никогда не позволил Оли находиться в присутствии такого рода людей, поэтому буду придерживаться того же стандарта. Может, я и контролирующий засранец, но справедливость есть справедливость.

— Отдай мне мои документы, а затем иди к своему столу и не прерывай меня, пока ко мне никто не придет.

Ее лицо опускается от резкого тона моего голоса, но только на секунду, прежде чем она снова улыбается и кивает, следуя моим инструкциям без лишних слов. Честно говоря, это единственная причина, по которой она продержалась на этой должности, потому что она никогда ни о чем не спрашивает. Кроме того, я не думаю, что у нее хватит хитрости или ума попытаться использовать свое положение для продвижения своей карьеры за мой счет.

Даже этого не хватит, чтобы спасти ее, если она не бросит это дерьмо.

Я беру у нее документы, а затем направляюсь к своему столу, плотно закрывая за собой дверь, чтобы быстро разобраться с бумагами, прежде чем мне придется уйти. В основном это заметки других членов совета, их собственные мнения и пожелания по поводу сегодняшнего заседания, и все это предсказуемая чушь, которую я не собираюсь принимать во внимание.

Единственные два члена совета, которые были полностью очищены Грифоном, — это Рокелл и Хэннити, двое, которые живут в Убежище вместе с нами, и я уже поговорил с ними обоими и пришел к соглашению. Я также побеседовал с Вивианом и Ансером об их мнении по этому вопросу, и, как высокопоставленные лидеры ТакТим, их мнение важно для меня. Я бы доверил жизнь своей Связной любому из них, так же как и свою собственную, и если им есть что сказать о том, как управляется наше сообщество, то я хочу знать об этом.

Я, конечно же, поговорил и с Грифоном, и с Ноксом.

Это не то, во что Олеандр, Гейб или Атлас были вовлечены раньше, иначе я бы обсудил это с ними за ужином. Учитывая все остальное, что происходило прошлой ночью, я не хотел больше ничем расстраивать свою Привязанную, потому что информации было более чем достаточно для одного вечера.

Я не знаю, хочу ли я, чтобы Олеандр была права насчет моих родителей, или хочу, чтобы она ошибалась. Мысль о том, что Сопротивление могло отобрать настоящую Связь у людей, которые привели меня в этот мир и так сильно любили, наполняет меня неистовой яростью, но в то же время в ней есть и облегчение. Возможность того, что мои узы и теневые существа не способны причинить вред Олеандр, опьяняет, и… возможно, яд, сломавший моего брата, не был чем-то, что пошло не так в счастливой группе Связных.

Может быть, в том, что с ним случилось, виновато и Сопротивление?

Я встряхиваю головой, чтобы очистить ее от монстров, потому что нельзя отрицать, что следования по этому пути достаточно, чтобы утопить меня.

Я потерял больше дней, чем хотел бы признать, на дне бутылки, пытаясь прогнать эти воспоминания. Я никогда не буду осуждать Нокса за то, что он хочет сделать то же самое, потому что в то время как я могу жить со знанием, он живет с опытом.

Ни один из нас не очень хорошо справляется с этим.

На моем телефоне звучит сигнал будильника, напоминающий мне о том, что нужно вовремя отправиться на саммит, и я быстро мысленно связываюсь со своей Привязанной, главным образом, чтобы успокоить себя и напомнить, зачем я это делаю.

Она отвечает сразу же. «Я просто собираюсь провести день с Сейдж и Сойером, разбираясь во всем, пока мы не выясним все. Сможем ли мы выпустить ее, если вместе соберем достаточно доказательств ее невиновности?»

Раздражение прокатывается по моему позвоночнику, но не на Оли, а на ужасную ситуацию, в которую попала ее подруга, опять же благодаря Сопротивлению. Теперь я уверен, что Сейдж не намеренно убила Дару и что произошло что-то другое.

Я слишком давно знаю ее семью и сейчас наблюдаю, как ее отец чуть не покончил с собой в Убежище, перебирая группы крови и пытаясь исправить беспорядок, который был устроен в наследии его семьи. Не может быть и речи о том, чтобы милая, разбитая девочка, которая подружилась с моей Связной, даже когда ее собственные Связные не могли видеть дальше нашего собственного дерьма, являлась членом Сопротивления.

Я понимаю, это может показаться наивным, но когда ты имеешь дело с этими людьми так долго, как я, ты начинаешь видеть закономерности и сходства в вещах. Я был удивлен, когда услышал, что группы крови были перепутаны, но также не был шокирован этим. Зная их тактику, было вполне логично, что они нацелятся на группы Привязанных в надежде ослабить кровные линии.

Я ловлю себя на том, что тихо посмеиваюсь в пустой комнате при мысли о том, что, возможно, они подсадили мою мать к моему отцу в надежде, что это уменьшит количество теневых существ, а вместо этого они получили еще двух теневых манипуляторов в мир, причем мы оба более могущественны, чем наш отец, благодаря дополнительным способностям, которыми наделили нас наши матери.

Так этим придуркам-садистам и надо.

Я засовываю бумаги под мышку и без лишних слов выхожу из кабинета, игнорируя Пенелопу, когда она снова пытается мне улыбнуться. Тот факт, что она сняла свой рабочий пиджак, а под ним нет ничего, кроме кружевной кофточки, — это все, что мне нужно увидеть, чтобы понять, что ее собираются уволить, и мне придется найти кого-то другого на эту роль. Желательно кого-то мужского пола, компетентного и не заинтересованного в социальном восхождении, так что, по сути, это гребаный единорог.

Рэйф встречает меня у лифта, после того, как его доставил Транспортер, и я наслаждаюсь поездкой вниз к нашей машине, наверстывая с ним упущенное. Он и его семья прожили в нашем особняке более двух десятилетий, и я наблюдал, как его дети выросли, уехали учиться в колледж и путешествовать по миру. Ни он, ни его жена не являются Одаренными, но они одни из самых преданных и добрых людей, которых я когда-либо встречал. Когда все случилось с Сопротивлением, я понял, что никак не могу оставить их. Даже если бы мы не были близки, они были бы мишенями для тех, кого они могли увидеть, находясь в нашем доме так долго.