Царственный профиль короля Аберона, обезображенный уродливым шрамом, еще более исказила жуткая улыбка, совершенно несвойственная для его лица, которое разучилось улыбаться и вообще изображать какие-либо эмоции не из-за магии неподвижности для поддержания вечной красоты и молодости, а из-за презрения, гордости и скуки бессмертного существа.

Он поприветствовал непутевого правнука и поинтересовался его здоровьем, изучая его взглядом серых прищуренных глаз, затем глянул на его длинные распущенные золотистые волосы, отмечая по пути, что Вильмонтейльн наг, но хотя бы не одет в кружевные тряпки, в которых он строго-настрого запретил перед ним появляться.

Принц всегда с ним разговаривал голым, ведь у него не было одежды, которая удовлетворила бы скудные и весьма вульгарные вкусы Его Наижесточайшего Величества.

Король вежливо поинтересовался о планах Вильмонтейльна на женитьбу – так, на всякий случай, ведь слышал, что его единственный отпрыск интересуется только модистками, которые довольно часто меняют пол на противоположный с помощью запретного колдовства.

– Что ты, прадедулечка! Как можно! Фи! Я создан для высокого искусства, а не для этой серой и нудной обязанности растить непутевых и безвкусно одевающихся существ, которые не смогут отличить друг друга триста семьдесят шесть оттенков зеленого. В этом мире для меня нет подходящей пары, ведь я слишком прекрасен для него.

– Да уж, и правда, – кивнул по ту сторону зеркала король Аберон, думая о том, что проклятием рода Белроуз все же является не смерть от железа, а рождение Вильмонтейльна.

«Во всем виновато кровосмешение. Надо найти ему жену из другого королевства с древней и могущественной родословной воинов-королей», – решил про себя король и кивнул своим мыслям, исчезая в магическом зеркале под громкое чмоканье губ принца Вильмонтейльна, который всегда целовал в щечки своего прадедушку, даже если общался с ним по магической связи.

Ради благополучия своего рода король Аберон терпел даже и это, мысленно ободряя себя мечтой, когда-нибудь собственными руками зарубит правнука, как только тот зачнет сына – на худой случай сгодится и дочь, если она будет склонна к военному делу.

После сеанса магического общения с прадедушкой, Вильмонтейльн почувствовал себя намного лучше.

Он приказал подготовить для себя ванну с ароматическими маслами, так как нашел на своем теле множество синяков и ссадин, загадочным образом, появившимся на его прекрасном и нежном, как лепесток, теле.

Волосы его тоже пахли скверно – какой-то гарью, и уже после водных процедур он нашел в мусорном ведре скомканный грязный и подранный бирюзовый кафтан, в котором его нашли без чувств слуги возле фонтана во внутреннем дворике Радужного дворца.

Его Наипрекраснейшее Высочество приказало выпороть всех слуг, причастных к осквернению его лучшего наряда, и подвесить их на дереве вверх ногами – для острастки, ведь они чуть не лишили жизни его лучшее творение – Морской камзол, который он сшил собственноручно.

– Может лучше их убить, Ваше Наипрекраснейшее Высочество? – шепотом спросил у принца камердинер. – Они видели вас не в самом восхитительном виде. Могут пойти слухи, что вы не так уж прекрасны, изумительны и безупречны, каким хотите казаться, что, конечно же, наглая и отвратительная ложь! – тут же быстро поправил он самого себя. – И это может повредить вашей репутации самого прекрасного принца всех времен и магических народов, что скажется на карнавале в честь Летнего Солнцестояния, – льстивым тоном добавил камердинер.

– Какой вздор, Фламиль! Я не буду убивать слуг только из-за того, что я, наипрекраснейший во всех смыслах принц Волшебной страны, случайным и загадочным образом оказался в траве и грязи. Пусть трава и грязь будут мне благодарны, что мое безупречное тело коснулось их своим совершенством! Вот если бы сожгли мой гардероб, то я начал бы такую войну, что сам прадедушка ужаснулся бы моей ярости, ведь мир, лишенный моих чудесных платьев, не имеет право существовать!

Камердинер быстро поклонился, чтобы скрыть непристойно вспыхнувший в его глазах испуг.

Нет, раньше сама мысль, что принц Волшебной страны уничтожит мир только из-за порчи своего гардероба, сильно его бы рассмешила, но не сейчас, ведь Вильмонтейльн был правнуком короля Аберона, который стер с лица земли девять волшебных королевств только за то, что их короли не явились на пир в честь его коронации.

С тех самых пор в волшебном мире влекут жалкое существование всего три королевства, два из которых погрязли в нищете и разбое, а одно – в пирушках и маскарадах.

«От елки не родятся пчелки», – подумал камердинер и решил доложить куда следует согласно магическому протоколу тайной разведывательной службы Волшебной страны и договору с орденом Желтой Галки, ведь за принцем Вильмонтейльном нужен глаз да глаз.

«Держите с ним ухо востро» – коротко предупредил разведчик Фламиль короля Аберона и кардинала Якоба Маккинли.

– Будь прокляты эти эльфы, феи и прочие магические выродки! – воскликнул седовласый Якоб Маккинли, кардинал католической церкви, когда получил очередное тайное донесение из волшебного мира о внезапном разворачивании и сворачивании военной операции короля Аберона из-за внезапной пропажи и обнаружения принца Вильмонтейльна.

– Будь проклята эта ведьма Джилиана Ван Де Блейк! – взревел его помощник и правая рука, бородатый кардинал Езеф Макгрегор, так и не обнаружив в своих штанах под красной мантией ничего, что отличало бы мужской пол от женского.

Тайное заседание кардиналов, признающих существование магических миров, собралось на очередном собрании в здании разрушенной пивоварни на холме Вантерли в округе Кнехт.

Все они состояли в ордене Желтой Галки, исстари борющемся с обитателями волшебных миров, которые в далекие времена были изгнаны людьми в параллельный мир, откуда они продолжили допекать смертных местью за старые обида, ведь волшебные существа на редкость злопамятны, ведь живут, строго говоря, почти вечно.

Не то, что люди.

Взять, например, род Якоба Маккинли, семейная портретная галерея которого пестрит громкими именами кардиналов и инквизиторов, сжегших и утопивших больше пособлявших эльфам колдунов и ведьм, чья вся святая инквизиция вместе взятая.

Правда, нигде в официальных хрониках эти громкие имена не фигурируют, ведь невозможно признать борьбу с магическими существами без самого факта признания существования этих существ.

Род Маккинли убедился в их наличии на собственном опыте, ведь предок Якоба был заколдован ведьмой Джилианой Ван Де Блейк, после чего потерял свое мужское достоинство в прямом смысле слова.

Якобу повезло, что его похотливый прапрадед уже успел к тому времени наплодить свору потомков, иначе его благородный род на этом магическом инциденте и прервался бы. С тех пор никто не связывался с ведьмами из рода Ван Де Блейк, ведь все они обладали способностью красть мужские чресла, отсутствием которых жестоко шантажировали благородных господ кардиналов и инквизиторов.

Строго говоря, по церковному канону эти чресла и не особо были им нужны, но религия – религией, а зовы плоти – зовами плоти.

Исключительное правило не трогать никого из рода Ван Де Блейк всегда пытались нарушить, что неизменно заканчивались магическим оскоплением ослушников запрета, так что в каждой почтенной семье участников ордена Желтой Галки есть парочка портретов в семейной галерее, род которых внезапно и трагически прервался.

Дурень Езеф Макгрегор тоже пытался восстановить справедливость и отомстить за лишенного мужского достоинства предка, и заодно испытать на себе чары ведьмы Джилианы, в могущество которой, по правде говоря, не верил, и теперь стал самым ярым сторонником неприкосновенности рода Ван Де Блейк в надежде вернуть себя магически утраченную принадлежность к мужскому полу.

Теперь же тайный орден получил донесение, что ведьма Джилиана Ван Де Блейк внезапно скончалась на официальном сто тридцать девятом году жизни, а на неофициальном – на трехсотом, из-за сердечного приступа, вызванного известием, что сгорело ее любимое дерево в центре города возле магазина хозяйственных товаров «У Молли», что чуть не спровоцировало преждевременную кончину Езефа и еще парочки жертв чресельного колдовства, которые были полны надежд снять с себя крадную порчу примерным поведением и регулярными пожертвованиями в Фонд защиты магических существ от агрессии смертных, основанный Джилианой Ван Де Блейк еще в конце XVIII века. Собственно говоря, на эти щедрые пожертвования и безбедно существовал род ведьмы Джилианы.