— Как ты, Лана? — спрашивает он.

Спрашивает это настолько равнодушными голосом, что та последняя ниточка любви к когда-то самому близкому человеку рвется окончательно.

Нить, которой, может быть, получилось бы со временем зашить душевные раны, нанесенные его предательством.

Надежда на то, что все наладиться, что три года брака — это не мало и возможно стоит попытаться простить его, уходит окончательно, оставляя после себя лишь пустоту.

Он осматривается по сторонам, изучая комнату, обращает внимание на пищащий монитор, смотрит пару секунд на бегающие по экрану пиксели.

— Ты быстро убежала, — он поворачивает голову ко мне. — мы не договорили.

— По твоему я должна была остаться, и продолжать смотреть, как ты со спущенными штанами пыхтишь на этой с*чке?!

Душевная пустота внутри меня начинает быстро наполняться злостью.

— Может я должна была еще свечку вам подержать?! — задыхаюсь от возмущения. — Благословить тебя на соитие?!

Его лицо не выражает никаких эмоций. А я же напротив — распаляюсь еще больше.

— Что ж, мой дорогой, считай что я тебя благословила. Иди и тр*хай свою Жанку. У нее же такая жопа классная. Накаченная, как тебе нравится, да? И фигура, спортивная. Ну куда мне до нее. Я же для тебя толстая…

Надрывно пищит монитор.

— Лана.

— Что Лана? — огрызаюсь я.

— Успокойся.

— Я спокойна! — как же он меня бесит.

— Незаметно.

— Наверно, не видно из-за лишнего веса! — со злостью бросаю ему в лицо.

— Ты и вправду поправилась, — он чуть отстраняется, пробегается по мне взглядом. — Килограмма на два-три.

Слова застревают в моем горле, от такой его наглости.

Он что, сейчас только что мой вес на глазок оценил? Как у мешка картошки на базаре?!

Два-три килограмма? Это шутка такая или что? Розыгрыш?

Сраный эстет! Гедонист недоделанный!

Пришел и в момент моей физической слабости пытается принизить меня? Хочет убедить меня, что это со мной что-то не так? Надавить морально?

Ну, уж нет! Я о себя ноги вытирать не позволю.

— Пошел вон!

— Лана…

— Пошел вон, я сказала!

Он смотрит на меня пару секунд. Так и врезала бы по его наглой роже.

— Хорошо, я вижу ты немного перенервничала. Поговорим позже, когда ты успокоишься.

Он встает и идет к выходу.

— Как только меня выпустят из больницы, — бросаю ему вслед, — первым делом я подам на развод.

Его рука замирает в миллиметре от ручки входной двери. До него, кажется, доходит смысл моих слов. Он резко оборачивается.

На его лице… Не удивление, нет.

Злость.

Его такое надменно равнодушное лицо искажает теперь гримаса злобы.

— Повтори, что ты сказала? — медленно произносит он, скрипя зубами.

— Я подаю на развод.

Он делает два быстрых шага и оказывается возле кровати. Это происходит так стремительно, что я даже не успеваю ничего понять.

Вот он стоит у двери, а вот уже нависает надо мной. Наклоняется близко к моему лицу.

Его глаза расширены, а зрачки сужены. Челюсть сжата. Я чувствую его тяжелое дыхание. Слышу, как воздух со свистом выходит из его ноздрей.

— Развода не будет, — медленно, произносит он сквозь зубы.

Мне страшно. Хочется накрыться с головой одеялом, сжаться в комочек. С большим трудом нахожу в себе остатки моральных сил, противостоять его агрессии.

— Как только я выйду из больницы…

— Поверь, ты можешь еще долго не выйти отсюда.

Вздрагиваю от его резкого удара кулаком по изголовью кровати.

Сердце от страха уходит в пятки. На глазах выступают слезы. Не могу поверить, что это мой муж. Что это он сейчас говорит и делает все это.

— Так, Белова, почему у тебя монитор надрывается? Аж в ординаторской слышно? — в дверях неожиданно появляется врач.

Смотрит на экран беспрерывно пищащего монитора, замечает склонившегося надо мной Виталика.

— Так, молодой человек, — обращается он к нему, — немедленно покиньте палату.

— Вообще-то я муж, — Виталик выпрямляется и смотрит на врача.

— Да хоть крестный отец, покиньте палату, — говорит он строго и указывает на открытые двери.

Виталик бросает на меня злой взгляд, давая понять, что разговор еще не окончен, и выходит.

— Ну а с тобой, Белова, нам надо серьезно поговорить, — врач прикрывает за ним дверь и поворачивается ко мне.

— Да, о чем? — тихонько всхлипываю.

От пережитого стресса я совсем расклеилась и меньше всего сейчас настроена на разговоры.

— Пришли результаты твоих анализов…

— Что это значит? Я вас не понимаю, — смотрю удивленно на врача.

Игорь Петрович, мой лечащий врач. Точнее врач, к которому я попала в результате срочной госпитализации.

Взрослый, слегка упитанный мужчина, на вид чуть старше сорока лет. С добрыми внимательными глазами и располагающим добродушным лицом.

— Это значит ровно то, что я вам сказал, — спокойно повторяет он. — В вашей крови обнаружены следы сильнодействующих седативных препаратов. Вы принимаете какие-то лекарства?

— Что? Какие лекарства?

Пытаюсь понять о чем он вообще говорит.

— Обычно курс таких препаратов назначают при медикаментозном лечении психических расстройств, — Игорь Петрович внимательно смотрит на меня поверх своих очков.

— Вы за кого меня принимаете вообще? За дурочку полоумную? — возмущаюсь я.

— Если вы состоите на учете у психиатра, — продолжает он спокойно, — и вам назначены такие препараты, то вы должны сообщить мне об этом.

— Что? Нет! Ни на каком учете я не состою. И я не понимаю, про какие препараты вы меня спрашиваете.

— Седативные препараты сильного действия, — в который уже раз объясняет он спокойным голосом, от которого я почему-то еще больше раздражаюсь. — Они очень сильно угнетают нервную систему. А при частом употреблении и большой дозировке, в некоторых случаях могут даже привести к летальному исходу.

— Я вообще не принимаю никаких таблеток, доктор. Только БАДы для общего поддержания тонуса организма.

— Что за БАДы?

— Не помню названия, — отвечаю честно. — Мне их муж посоветовал. Он фитнес-инструктор и заканчивал курсы по нутрициологии. Он в этом лучше разбирается.

Игорь Петрович помечает что-то в медицинской карте.

— Хорошо. Я должен задать вам еще пару вопросов.

На самом деле я бы предпочла, чтобы меня сейчас оставили одну, но похоже, что доктор не уйдет пока не выяснит все интересующие его вопросы.

Просто молча киваю ему, соглашаясь.

— Скажите, в последнее время вы не замечали у себя резкие перепады настроения? Возможно какие-то сильные эмоциональные потрясения?

— Сегодня, точнее уже вчера, я узнала что мой муж изменяет мне с лучшей подругой, — произношу я с горечью. — Как думаю, это можно считать сильным эмоциональным потрясением?

Он поднимает взгляд от записей в медицинской карте.

— Думаю можно, — соглашается он, поправляя очки.

— А еще, этой ночью, меня хотели похитить трое кавказцев, на тонированном бэ-эм-вэ, — продолжаю я.

— Даже так? — удивляется он. — Да, вы несомненно подверглись сильнейшему стрессу. Это многое объясняет.

— Что объясняет?

— Упадок сил и общее истощение на фоне стресса, повлекшее обморок.

— Наверное…

Грустно улыбаюсь сама себе.

"Общее истощение на фоне стресса" — звучит так, будто Виталик изменял мне с Жанкой не потому, что он кобель, а просто чтобы я похудела.

— На самом деле, очень хорошо, что вы вовремя попали к нам, — Игорь Петрович закрывает медицинскую карту и встает.

— Да чего уж хорошего.

— Побудете у нас пару деньков, обследуем вас более детально. Тем более что ваша палата оплачена до вторника.

— Оплачена? — переспрашиваю я. — Кем оплачена?

— Оплатил молодой человек, который привез вас сюда.

— Разве меня не на скорой привезли?

— Нет, — смеется он, — привез парень. Весь персонал ночью на уши поставил. Мы, главное ему объясняем, что вот так с улицы не берем людей, без диагноза. И вообще у нас коек свободных в общей палате нет. Так он тут же пошел оплатил для вас отдельную палату и кучу обследований и анализов. Так что вам теперь тут дня три минимум находиться, пока все обследования пройдете.