– Было «дело», – ответил я.
– Возникала вдруг (из ничего) командировка из категории престижных (или не очень). Кому окажем столь «высокое доверие»? Конечно, Максу! Кому же ещё? А Бела с детьми, с собакой пусть дома кукует.
– Это опять будет про не-парадоксальные парадоксы.
– Ничего: век живи – век учись. Вопрос: эти командировки тоже считались отработкой?
– Тоже. Даже не знаю: стоит ли мусолить всё одно, да по тому. Всё из одной и той же оперы. Рytanie[38]: что на это скажет мой «друг – особа юных лет»?
– Не волнуйся. Я уже получила от неё согласие. Так хочется ещё что-нибудь узнать про «публичный дом». Что-нибудь такое новенькое, в которое ты в нужное время в нужном месте меня не посвятил.
После одного из таких спецзаданий (в Шевченко, что на Каспии) меня долго-долго не тыкали носом и не упрекали, что я не занимаюсь отработкой. Меня на какое-то время (даже!) отстранили от отработки.
Помню, как Борька тогда сказал:
– Да тебя хоть в пустыню закинь – и там раскопаешь что-нибудь такое «ядрёное». Пустыня пустыней, а скандал на выходе – получите!
Скандалы я не раскапывал. Скандалы были везде и кругом. Миллионы скандалов. Их и придумывать не надо было. Их только надо было увидеть.
В тот день, когда я планировал лететь в совсем другой город, мне объявили: билеты для меня и всей съёмочной группы уже куплены – спецзадание ЦК! Цветы, оркестр, лимузины к трапу – обо всём договорено. И без лишних вопросов!
Без лишних так без лишних: будет исполнено.
В Шевченко я мчался, как на пожар. Показалось даже, самолёт летел быстрее обычного. «Судя по всему», и пилотов накрутили: прибавить скоростей!
«Пожаром», как выяснилось, были городские отчёты-выборы в партии – мероприятие просто «архисерьёзнейшее»: ведь перестройка повсюду, «процесс пошёл»[39]!
Прибыли мы, как полагается, со всем телескарбом: камера, свет, видеорулоны…
В аэропорту нас не встретил никто. Ни лимузинов, ни оркестра, ни цветов.
По должностным инструкциям я не имел права перевозить всё это добро на такси: вдруг грабанут – кто будет отвечать? (я!) кому придётся компенсировать ущерб? (мне?) Стоимость одной камеры «Betacam SP» (в те времена) была чёрт-те сколько тысяч долларов.
Если не на такси, тогда как – пешком? Конечно, пешком – это «полная гарантия», что не грабанут. («Храните деньги в сберегательной кассе!»)
Я из аэропорта обзвонил все номера телефонов обкома, куда из приёмной Дирекции программ Каз. ТВ отправили телефонограмму о нашем прибытии. Везде – ни гу-гу: хорошенькое начало!
Пришлось погрузиться в два такси, за которые, конечно, расплачивался я (как, впрочем, и в течение всей нашей расчудесной командировки), но это мелочи. Не мелочи – то, что в главной гостинице города, куда мы прикатили, свободных мест не было. И никто здесь для нас ничего не бронировал: вот такая «договорённость обо всём».
Мне ничего не оставалось, как налегке, пешкодралом, оставив свою съёмочную банду в фойе, отправиться к местным начальникам: что за бардак – так «тепло» встречать гостей из столицы?
Второй секретарь горкома, выслушав меня, спросил:
– Вы коммунист?
«При чём здесь это?» – подумал я. Речь шла (всего-то!) о перевозке техники из аэропорта, о поселении в гостиницу. Вероятно, ни внешне, ни как-то иначе я не производил никакого серьёзного впечатления. И, конечно, я не выглядел бастыком.
Зато мой собеседник производил впечатление стопроцентного бастыка. К такому, как говорят языкатые зануды, на драной козе не подъедешь.
Да, ещё пару таких тонких моментов:
На представителей некоренной национальности (к каковым относился и я) уже тогда стали смотреть косо;
Пользуясь шахматной терминологией, я был (в глазах моего собеседника) «пешкой», имеющей право только в начале игры пойти через клетку;
Второй секретарь был «ферзём» (с маленькой буквы), возможности которого в местном масштабе были безграничны;
«Ферзь» с большой буквы сидел в Кремле. Это он расплодил по стране своих клонов: раньше (до его появления во власти) в обкомах, в горкомах можно было обнаружить технарей, которые крепко знали своё дело. Теперь их вытеснили сплошь юристы и сплошь «знатоки» научного коммунизма;
А где на моей (метафорической) шахматной доске такая (главная) фигура, как «Король»? – спросят дотошные умники;
Отвечаю претендентам на аналитический статус: «Король» (в те годы) находился на ПМЖ за пределами СССР.
Образовалась пауза, во время которой второй секретарь лениво оглядывал меня: что это за троглодит стоит перед ним?
– Нет, я не коммунист, – ответил я.
Он задумался:
– Как прикажете такую несуразицу – дичь – понимать? Что это за новости: отчёты-выборы будет освещать не коммунист?
Он долго, по-казахски, с кем-то говорил по телефону. Хмурил брови, суровел, потом мягчал, потом снова суровел. Бросал трубку на аппарат. Брал её опять, и опять принимался набирать номер.
Я не хотел мешать ему, решив потихонечку смыться. И вышел вон, без лишних комментариев.
Постовой милиционер, который стоял на входе в горком, неожиданно сообщил мне, что в гостинице нас должны поселить, если уже не поселили.
Действительно, в гостинице моя группа уже отдыхала в номерах, но желание завтра же улететь в Алма-Ату не пропало ни у кого.
– А как быть с выпивкой за первый отснятый кадр? – спросил с недоумением оператор. Была такая у телевизионщиков традиция: не выпьешь за первый кадр – съёмки всенепременно не заладятся.
– Какой это первый кадр? – удивился я. Вроде как только прибыли с корабля на бал: не до съёмок было.
Оператор ответил, что так, наобум (в качестве пробы!) он снял синхрон с таксистом, когда мы ехали из аэропорта. Водитель там такое понарассказывал обо всех и вся в Шевченко – точь-в-точь как в гоголевском «Ревизоре» (этот ворует, этот берёт борзыми, этот натуральным борделем заправляет и т. д.). И всё с фамилиями, и всё с фактами.
Свою киношку об отчётах и выборах в Шевченко (без единого авторского комментария) я и начал с этого синхрона. И пролог получился недурным. Съёмки с плеча в покачивающейся на ухабах машине – почти любительские. А выстрелило всё (прыгающая картинка плюс синхрон!) в «цель». Как будто изначально так и задумывалось.
В завязке мы пересеклись с персонажами, упомянутыми таксистом: очень колоритные попались «городничие», «попечители богоугодных заведений», «судьи», «смотрители училищ», «почтмейстеры», «уездные лекари». Подумалось: да, с такими орлами снимай хоть полный метр: профессиональные актёры не нужны.
В качестве доказательной базы, что местная власть прогнила насквозь, чуток поснимали рядовых партийцев-старичков, покопались в документах, какие смогли найти (кто де-факто прав – кто не прав). Короче, завязка получилась крепкой. Фактического материала – через край: можно выставлять счёт прокуратуре за наши труды.
В кульминации было интервью с тем самым партийным боссом, который был возмущён, что я не коммунист.
Про это интервью – отдельный разговор.
Второй секретарь горкома пришёл в студию местного ТВ загодя. Он по-бастыковски развалился в приготовленном для него кресле напротив меня и, постучав ногтём по микрофону-петличке, спросил:
– Ещё не снимаем?
– Ещё нет, – сказал я.
Нет, зря он всё-таки не прислал за нами в аэропорт пару «Волг», цветы и оркестр. Зря.
Минуту назад я дал знак своим помощникам, чтобы включили запись, как только мой собеседник плюхнется на своё место. Красные глазки камер по моей команде были заклеены изолентой (старый, испытанный приём): чтобы нельзя было понять, идёт съёмка или нет.