В том состоянии В том состоянии, когда поймёшь Ты наконец, что в скуке утопаешь, Что жизнью беспросветною живёшь, И что, по существу, совсем ещё не знаешь, Куда, зачем бредёшь, По ком скучаешь — Тоскливо лишь поёшь, Скрипишь, а не играешь. В том состоянии, когда всё то, В чём весь твой мир, в пустыню превратится, И не поможет выбраться никто, Совсем чужими вдруг покажутся все лица. Гнёзд так и не совьют, Чтоб сговориться, Тоскливо лишь споют Журавль да синица. Тогда, когда боль правды (или ложь) Вонзит свой меч, как в душу, так и в тело, И жизнью жизнь свою не назовёшь, И рано умолкать, и спорить надоело… Под тяжестью тревог Лишь осень знает, Что ты не одинок, Со всеми так бывает. Весна 1994 В этот мокрый день осенний В этот мокрый день осенний, Как на ветке лист последний, С желтизной своей, Я живу, и в том не каюсь, И хожу и улыбаюсь Странностям людей. То обидно, то забавно, Что так глупо и бесславно Утекает век. Скоро и на ус колючий, И на лес кудрей дремучий, Ляжет первый снег. Ах, ну почему я не волшебник? Так хотелось бы улыбки в мир вернуть! Люди, жизнь – открытый ваш учебник. Отчего бы вам в него не заглянуть? Там давно уже всё ясно, Убегаем мы напрасно От сердечных слёз, Будто это нам и надо, В сумасбродство маскарада, Да ещё всерьёз. Пусть кораблик наш бумажный, Не такой ведь он и важный, Вдаль себе плывёт. В жизни главное – друг другу Пожимать при встрече руку, Всюду, круглый год. Ах, вот если б море акварели! Я бы выкрасил асфальт в морковный цвет! Утром люди в окна б посмотрели, А печали словно не было и нет! 1994 В этот солнечный денёк В этот солнечный денёк В сердце вспыхнул огонёк. Подражая пенью птиц Беззаботному, По весенним ручейкам, По растопленным снегам, Где веселью нет границ Половодному… Нагуляюсь, надышусь, Не печалясь ни о чём. В мир прохлады окунусь, Света и тепла. Звон капели обниму И закружим мы вдвоём, Сам не знаю, почему, Нас с ума свела В нарисованной любви Снова жажду утолю. Хоть меня на части рви, Верю я в неё. И охота закричать: О, как я тебя люблю! Только где тебя искать, Счастье ты моё? О, весна, чудесный сон, Утопи меня в себе! Ты одна в моей судьбе, Лишь тобою я Очарован, опьянён, Вновь могу про всё забыть, Ты не дашь любви остыть, Милая моя! Белоснежную постель Мы оставили зиме, Пусть себе поёт метель Колыбельную. В наших душах мы зажжём Свет в любой холодной тьме, И любовь тем воспоём Беспредельную! 1994 Вы Вы!.. Сон, значит, не соврал… Предвещал свет милых глаз. Вы!.. А я уж и не мечтал Наяву увидеть Вас! Сколько раз, в воображении, Этот миг я рисовал. Сколько фраз, в стихотворении, Лишь для Вас заготовлял!.. Но при встрече оробел — Вам сказать их не посмел. 1992 Гангстер Билл Гангстер Билл любил деньжата. Жить шикарно он любил. Своего родного брата Он за доллар пристрелил. Из тюрьмы сбежав недавно, Он по Лондону шагал, И не в самом добром, явно, Настроенье пребывал. Матюкаясь по английский, Обругав сухой закон, Осушил бутылку виски, И взять банк задумал он. Его дело пахло вышкой: Значит, нечего терять. С пистолетом «кольт» под мышкой Крупный банк шёл гангстер брать. В банк вошёл он, оглянувшись, Пистолет всем показал, И, любезно улыбнувшись: – Ограбление! – сказал. Но кассир не вздрогнул даже. – Извини, конечно, Билл, Пять минут назад сюда же Заходил один дебил! Гангстер Бил вздохнул тоскливо. – Ладно, в следующий раз, — Заключил он. – Ну, счастливо! И поспешно скрылся с глаз. Мистер в новеньком Ролс Ройсе Отдыхал, глаза прикрыв. Вдруг ему сказали: «Смойся!» Пистолетом пригрозив. Мистер «смылся», давшись диву, И в полицию, пешком, Побежал болтать шерифу О несчастии своём. Гангстер Билл залез в машину. Так его встревожил хмель, Что он вспомнил крошку Тину, И отправился в бордель. Но в борделе сообщили: – От разнообразья поз, В коих Тину все «любили», Тину мучает понос. Гангстер Билл вздохнул тоскливо. – Ладно в следующий раз, — Проворчал он. – Ну, счастливо! И поспешно скрылся с глаз. Где-то 1996—97 (остальные четыре страницы утрачены) |
