– Что здесь глушь?

– Да. У нас на тысячи километров вокруг нет никакого природного очага сибирской язвы. По этой части – туда, – он махнул рукой в сторону – в Казахстан. Так что я допускаю возможность правильности вашего предположения, что причиной нашего случая могли стать гипотетические споры сибирской язвы с упомянутого мной законсервированного объекта.

Я не помнил такого предположения Драчева, но возражать не стал.

– Мы имеем дело с умышленным убийством. Убийством, мотивов которого я не понимаю. Также как не понимаю выбранный способ совершения. Кому потребовалось их убивать и почему с такими сложностями. Я ненавижу то, что не могу объяснить.

– У вас есть какие-то конкретные подозрения?

– Я могу натянуть пару сов на глобус, как модно говорить у молодых. Но совы могут быть не тем, чем кажутся. Наш дорогой фельдшер Подчуфарова была когда-то настоящим врачом – талантливым анестезиологом в одной из Энских больниц. По долгу службы имела доступ к веществам, набирающим популярность в среде городской молодежи. Мы можем предположить, что ее понижение в должности и нынешнее трудоустройство является признаком проблем по криминальной части. Криминал – это всегда подозрительно. Но чем ей не угодили покойники, почему так сложно и главное – она же первая начала поднимать шумиху. Теперь по поводу мецената Завьялова. Было время, он боролся за внимание телезрителей в той же области, где творили Кашпировский и Чумак…

А, так вот откуда я его знаю, мелькал по телевизору, подумал я.

… – разве что наш герой имел чуть больше такта и ума. Зачем этот товарищ уже три года пытается раскрыть здесь свои чакры, никто не знает. Выбросил кучу денег уже. Нет ли у него желания основать здесь поселение? Мне не нужен на моем участке ответственности филиал «Аум синрике», или подобной херни, чтобы потом в Энске был массовый теракт. И уж точно я не верю в существование у подобных телеэкстрасенсов каких-то нравственных ограничений.

– С этим, безусловно, соглашусь, – ответил Иван Сергеевич.

– Ладно, хозяйка наша просто добрая дурочка и объективно не при делах. Но есть еще Алдан – это просто призрак. У меня есть информация, что паспорт у него подлинный. Учился на врача в университете, сейчас безработный. И на этом все. Просто пришел в Доброе пару месяцев назад, прямо так, пешком, с «мосинкой» наперевес. Охотничий билет есть, оружие зарегистрировано. Регулярно ходит охотиться. Исправно платит за еду и домик. И больше о нем ничего сказать нельзя.

– Вы забыли об одном боевом пенсионере. Который знает больше, чем говорит.

– Я не буду отвечать на ваши гнусные подозрения, хотя должен признать – я подхожу ничем не хуже остальных. Потому что никто не подходит. Все это сплошная манипуляция и догадки. Тут ни у кого нет ни мотивов, ни возможностей, по крайней мере, явных.

– Мы должны обратиться в компетентные органы, – уверенно сказал Драчев.

– Я – ваши компетентные органы, – ответил Чепиков. – Исходить надо из худшего – один из людей, которых вы тут встретили, имеет доступ к оружию массового поражения, и уже показал, что готов его применять. Выпускать в город нельзя никого. И лучше бы никого и не привозить, но нам без помощи не обойтись. Я могу доверять только вам, вы точно ни при чем. Все произошло слишком внезапно. И я слишком старый. Вот здесь мне нужна твоя помощь, щегол, – Чепиков повернулся ко мне.

– Слушаю вас.

– Ты должен выехать в город. Вот тебе адрес, – он протянул мне бумажку, – это РОВД привокзального района Энска. У меня есть там свой человек – спросишь капитана Устюгова. Бумажку отдашь ему. Привези его сюда.

Помимо адреса, на бумажке была цифра «четыре», обведенная кружком.

– Подождите, – прервал его Драчев, – у людей здесь есть другой транспорт. Завтра утром они уедут самостоятельно. И еще телефон.

– Телефон уже не работает. Вопрос с транспортом я сейчас улажу. Ровно через час, пацан, ты садишься в «буханку» и быстро двигаешь отсюда, никого не подбирая.

Не дожидаясь ответа, Чепиков встал, кинул взгляд на свои стариковские часы с красным циферблатом и золотыми цифрами, зафиксировал время. Странно, но сейчас он казался даже каким-то помолодевшим.

V

Егоров задумчиво перебирал карандаш. Он перестал делать пометки, прервал мой рассказ жестом и теперь раздумывал над вопросом.

– Я думаю, вы и сами понимаете, что сведения, которые вам сообщили, относятся к государственной тайне.

– Но я не хотел ничего такого знать.

– Едва ли это важно. Вы знаете, что разглашение секретных сведений – это тяжелое уголовное преступление?

– Я ничего не разглашал. А с тех, кто разглашал, вы уже не спросите.

– Да. Это избавляет нас от юридических хлопот. Я надеюсь, что вы понимаете, что отсутствие у вас формы допуска к гостайне не освобождает вас от ответственности за ее разглашение?

– Разумеется.

– Как вы считаете, почему Чепиков поставил вас в известность?

– Он старался держаться молодцом, но, похоже, был в отчаянии. Он мог доверять только нам.

– Вам удалось добраться до Энска без происшествий?

– Да. Никаких приступов паники по дороге, я даже заправился и взял топлива про запас.

***

Здание привокзального РОВД располагалось в очень тихом и тенистом районе города, будто скрытое от посторонних глаз.

– Доброе утро. Мне нужно поговорить с капитаном Устюговым, – я обратился к дежурящему лейтенанту, совсем молодому парню.

– А вы кто?

– Меня зовут Логинов Максим Алексеевич. Меня послал Чепиков… простите, не помню имя-отчество. Из Доброго.

– Одну минуту.

Лейтенант позвонил по телефону.

– Игорь Сергеевич, к вам человек. Говорит, от Александра Викторовича.

Выслушав инструкции, он положил трубку.

– Поднимитесь по лестнице, кабинет двести шесть.

Я очень хотел спать. Сообразить, как пишется «двести шесть», у меня никак не получалось.

– А таблички с фамилией нет на двери?

Он посмотрел на меня, как на идиота.

– Нет.

Я протянул дежурному бумажку от Чепикова.

– Простите, это очень долго объяснять. У меня проблемы с восприятием чисел. Вы не могли бы написать номер комнаты на бумажке?

Лейтенант недоуменно пожал плечами, сделал, что я просил, и вернул мне листок с цифрами.

– Спасибо.

Здание было очень старым, и лестница отчаянно скрипела. Нужная мне дверь была прямо рядом с ней. Я постучался и вошел.

За столом сидел подтянутый мужчина лет тридцати пяти в серой водолазке и с интересом смотрел на меня.

– Здравствуйте, присаживайтесь.

Сев, я протянул ему бумажку от Чепикова. Бросив на нее беглый взгляд, он скомкал ее и выбросил в мусорное ведро.

– Капитан милиции Устюгов Игорь Сергеевич, – он протянул мне руку. – Значит, вы от Александра Викторовича, и дело срочное?

– Логинов Максим Алексеевич. Очевидно, что да.

– Трупы есть?

– Двое мужчин. Они, как Чепиков… вроде из безопасности.

– Понятно… Значит, выезжаю. У вас… Слушай, ты парень молодой, давай лучше тыкать, мне так проще.

– И мне.

Я сразу согласился «тыкать». Он если и был меня старше, то не больше, чем на десять-пятнадцать лет. Открытая улыбка и приятный голос располагали к себе.

– У тебя свой транспорт? – спросил он.

– Да.

– Хорошо. Тогда подожди меня у входа, я сейчас соберусь и выйду. Расспрошу обо всем по дороге, сэкономим время. Поедем на твоей.

Вот так просто, почти без расспросов. Он спустился минут через двадцать, переодевшись. Серая камуфлированная милицейская куртка, черные штаны, флисовая шапка, армейские берцы, перекинутый через плечо укороченный «калашников» и спортивная сумка. Как будто заранее готовился.

– Максим, ты не против, я пока брошу «ксюху» в салон?

Я знал, что «ксюхой» принято называть этот автомат, но даже в такой форме это имя болезненно защемило мне сердце. В армии мы называли его «сучкой». Я невольно ухмыльнулся – это слово тоже подходило Ксюше, такая уж она была.