– Ну как вы сегодня к нашему соседу, – обвиняюще уточнила я.

– Если бы он приходил извне, то пошел бы за едой не к нам. Нет, мерзавец прячется где-то тут. А лестница в подземелье находится в кухне. Поэтому мне кажется, что он приходит именно отсюда.

Спорить с аргументами Лайона было сложно, и мы отправились исследовать те части подземелья, куда парни не успели добраться два дня назад. В левой стороне катакомб поселился метаморф и (со слов Лайона) не осталось ничего интересного, а вот правая казалась больше, и ее никто еще не изучал.

Тут было темно, мрачно и промозгло. Яркие огоньки на потолке и стенах погасли, теперь тьму рассеивал только тот свет, который создавали мы сами.

– Мне кажется, тут ничего нет, – неуверенно сказал Клинт и зябко передернул плечами.

– Тебе кажется, – уперся Лайон. – Мы только что вошли.

– Что-то мне здесь не нравится… – пробормотала Челси.

Мне очень хотелось с ней согласиться, но я упрямо промолчала, не желая демонстрировать слабость перед парнями. Привычка, оставшаяся еще со времен обучения в боевой академии.

– Челси, если хочешь, можешь подождать нас наверху, – предложил Лайон, кажется, даже с сочувствием, но подруга отрицательно покачала головой и взглянула уверенно и зло. Она тоже не любила показывать слабость, поэтому дальше мы двинулись в полном составе.

Котичка забежал немного вперед. В полумраке мелькнул его пушистый хвост. Некрокот уверенно завернул в ближайший коридор и вдруг резко замер и начал пятиться.

– Посмотрите, – сказала я. – Похоже, Котичка что-то нашел.

– Да, – согласился Лайон и добавил: – И это что-то ему не нравится.

Мы бросились к Котичке и застыли перед темным проходом, в котором, занимая все пространство, мерцала паутина. Каждая довольно толстая ниточка светилась мягким голубым светом и фонила магией. Паутина была узорной, плотной, и лезть в нее совершено не хотелось.

– Я же говорила, что мне тут не нравится, – дрожащим голосом произнесла Челси, с отвращением уставившись в проход. – Ненавижу пауков.

– Да, мне тоже не нравится, но теперь мы точно не можем отсюда уйти, – сказала я. – Потому что этого не должно быть в моем пансионате!

– Да вы что, испугались какой-то паутины? – пренебрежительно фыркнул Клинт и подошел поближе, всем видом демонстрируя, что уж он-то пауков не боится.

– Я туда-у не пойду, – заявил благоразумный Котичка и повернулся к паутине пушистым задом. Длинный хвост раздраженно подергивался.

– А я пойду!

Клинт сделал еще один шаг вперед и протянул руку, чтобы убрать светящиеся нити. Мы с Челси вдвоем повисли у него на спине, оттаскивая от опасного участка. Вот сразу видно, что многие парни теоретические курсы прослушивали в коридоре! А после этого говорят, что девушкам не место в боевой академии! Да мы в сотню раз сообразительнее и ответственнее, чем эти скопления тестостерона и молодецкой удали!

– С ума сошел? – возмутилась я.

– Детка, так приятно знать, что ты за меня волнуешься, – радостно заявил этот идиот и развернулся, заключая меня в объятия. Так и огрела бы по голове чем-нибудь тяжелым!

– Конечно, волнуюсь! – с придыханием сказала я, искоса поглядывая на Лайона, который зло сжал зубы. И отрубила: – Если в моем коридоре появится труп, это испортит репутацию пансионата. А есть масса вещей, которые могут ее испортить и без трупа. Крысосы в саду, метаморф в подвале, грифон в клетке, компания ворующих окорока боевых магов! Поверь, труп не вписывается. Даже если он твой!

– Да вы просто трусихи! – недовольно заявил Клинт, но из объятий меня выпустил.

– Мы просто умные, – парировала Челси. – Ты что, не видишь, как она светится? Это магия. И непонятно, что случится, если ты до нее дотронешься: сгоришь, облезешь, отвалится рука или просто онемеет? Я не хочу проверять даже на тебе, менее ценном члене нашей компании.

– А почему это я менее ценный?

– Потому что я у себя самая ценная, и это не обсуждается, – пояснила Челси. – Трисс принадлежит пансионат, у Лайона верфи, и его можно использовать в качестве спонсора. Наименее ценный ты.

Клинт надулся и уже открыл рот, чтобы продолжить спор, но тут вмешался Лайон, вовремя почуяв назревающий конфликт.

– Ну, раз нельзя паутину трогать, есть другой способ, – сказал он и развел руки в стороны. А потом резко свел перед собой, и в них появился черный, сотканный из магии меч. Длинный и завораживающе красивый. Я, как ни напрягала зрение, так и не смогла разобрать его форму. Он постоянно менялся, становясь то длиннее, то короче, то сужаясь почти до рапиры, то превращаясь в мерцающий двуручник.

– Вау! – пробормотала Челси.

Боевым магам тоже дарили магические мечи во время вручения дипломов. Мы могли вызывать оружие в момент опасности, но это были самые обычные мечи, только мерцающие магией. Мой – водной, холодной и голубоватой. У Клинта – огненной. Даже у наших некромантов мечи были самые обычные, просто с черными всполохами по лезвию. Меч же Лайона впечатлял, он будто сам являлся магией.

Парень уверенно подошел к проходу и рубанул паутину, которая тут же опала и съежилась. Правда, на ее месте сразу начала появляться новая.

– Я знаю, у вас есть такие же штуки, помогайте мне! – велел Лайон, и Клинт первым обнажил свой меч.

Мы с Челси присоединились. Но если от меча Лайона паутина сразу чернела и обугливалась, то от наших просто рвалась. К тому же приходилось постоянно уворачиваться, чтобы не попасть под сияющие нити, которые начали порхать по всему коридору. Они тоже теряли силу и опадали на пол обычными кусками белой, немного липкой веревки, но не сразу.

– Лайон, мне кажется, мы делаем хуже, – сообщил Клинт.

Челси в очередной раз взмахнула мечом, отсекая внушительный кусок паутины. Он закружился в воздухе, и я с ужасом увидела, как он упал сверху на мою подругу. Она взвизгнула, но ничего не произошло. Возможно, только на первый взгляд?

Мы застыли и уставились на нее, ожидая неминуемых последствий.

– Ты как? – Я кинулась к подруге и замерла рядом с ней, пытаясь заметить изменения. Синюшность кожных покровов, язвы или ожоги… Но Челси выглядела подозрительно целой.

– Не знаю, – растерянно пробормотала подруга, из рук которой, видимо, от испуга исчез меч. – Не поняла. Вроде бы нормально.

Голос ее немного дрожал, а сама она выглядела бледной и испуганной. Я ее понимала. Я и сама испугалась.

– Вот я же говорил, что нечего опасаться этой дряни! – как-то слишком довольно заявил Клинт. – Подумаешь, паутина светится! Может, чтобы в темноте ее лучше было видно!

После этих слов мой бывший, который обычно отличался рассудительностью и осторожностью, радостно вбурился в коридор, пытаясь разорвать толстые нити руками.

Боги, огородите нас от деятельных мужиков! Почему некоторые сначала делают, а потом думают? Точнее, они делают, а думать приходится другим!

У Клинта ничего не вышло, хотя он тянул нити и так и этак. Паутина была крепкой, да еще и прилипла к рукам, захватив Клинта в плен. Просто отлично!

– Ну ты и идиот… – протянула я, понимая, что прилипшего к паутине Клинта придется вытаскивать. На Челси упали уже отрезанные нити, и, похоже, они потеряли свое липучее свойство.

Пока мы думали, как отлепить Клинта (на самом деле Лайон примеривался, как бы поаккуратнее рубануть своим мечом), Челси за спиной обиженно пропищала:

– Народ, кажется, я поняла, как действует паутина! И это очень, очень плохо!

– Как? – Я обернулась и заметила, что подруга раз за разом выводит руками знакомый пасс, пытаясь извлечь меч.

– У меня магия, похоже, пропала. Напрочь! – В голосе Челси звучала паника, на глазах блеснули слезы. – А что, если это навсегда?

– В смысле – магия пропала? – взвыл Клинт и начал дергаться в паутине, пытаясь вырвать из нее руки, будто это могло ему помочь. Если от соприкосновения с паутиной исчезала магия, то Клинт уже ее лишился! Смысл истерично дергаться?