— Я…

— Я знаю, что бабушка хочет, чтобы вы отдали мне силу. Мне это не надо! Бабушка, конечно, не слышит, а мама все надеется сохранить с ней хорошие отношения, поэтому послала меня сюда. Раз уж бабушка… у нас с бабушкой без нужды не спорят.

— Понимаю.

— Вот… на самом деле мне своей силы хватает, даже слишком. Диагностика не требует большого количества. Оно мешает даже. Чем больше силы, тем сложнее её контролировать, поэтому я и пошла на диагностическое отделение. И я там лучшая!

— Охотно верю.

— Мне это интересно! На самом деле.

Этак она мне в порыве страсти и руку оторвет.

— И я пишу работу… мой руководитель… — Ульяна чуть запнулась и зарделась, а я подумала, что наследнику престола, сколь бы хорош он ни был, с ней ловить нечего. — Он полагает, что мы сможем совершить прорыв. И если все так… это удивительно! Так вот, я… я помогу тебе. Сделаем вид, что мы нашли общий язык. Бабушка поверит. Она всегда верит в чужие интриги. А ты мне её покажешь!

— Бабушку?

— Твою знакомую с необластомой!

— Я не уверена, что у нее необластома. Есть. Или будет, но… — я огляделась по сторонам, убеждаясь, что нас не подслушивают. — Судя по всему она была у её матери…

— Кстати, да, я поищу. Случаи за последние пятьдесят лет у меня проходят… да.

— Игнатьева, — подсказала я имя. — У её матери фамилия была Игнатьева. А она сейчас — Окрест-Жабовская.

— Ага…

— И она не столько моя знакомая, сколько… жена моего бывшего.

— Да? — вот тут Ульяна удивилась. — И ты… что?

— Ничего. Я не хочу, чтобы она умерла. Тем более так… он еще то дерьмо, как выяснилось. И раньше я злилась, а теперь… просто жалко вот.

— Понятно, — но по голосу ей было ничего не понятно.

— Не бери в голову. Наверное, я просто впечатлительная дура. И надо бы позлорадствовать…

— Не выходит?

— Не выходит.

— Тогда не надо, — серьезно сказала Ульяна. — Если… я вечером загляну? Я документы гляну, Игнатьева должна быть, если по моему профилю… только ты бабушке ничего не говори, ладно?

— Да мы как-то не дружим.

— Она ни с кем не дружит.

— А с этой…

— Столыпиной? Это не подруга. Это старая приятельница. Из тех, что… ну как бы это… с кем помериться можно. Силой. Успехом. Детьми. Внуками. Их силой и так далее. А ты участвуешь, да? В конкурсе? Я хотела, но бабушка запретила. Мол, негоже представителю древнего рода устраивать потеху… ну и так далее.

Она скорчила гримаску.

И мы обе рассмеялись. Как-то оно… да, верю.

— О! Смотри… это княжич да? Я его в блоге одном видела… и тебя тоже!

Блин, не хватало.

— Вы мило смотритесь. Бабушку это тоже злит.

— Почему?

— Да как сказать… она вообще все это не одобряет. Мол, устроили забаву… пару подбирать надо разумом руководствуясь… слушай, а рядом с ним это кто?

Я поднялась на цыпочки, потому как, пока мы с Ульяной беседовали, девицы подтянулись ближе к сцене, а теперь и сдвинулись плотненько так, сцену загородив. Ульяне-то ничего, она высокая, а мне видать плохо. Хотя того, о ком она спрашивала, я и издали узнала.

— Мирослав. Сколь поняла, он тут за порядком следит.

— Рыжий какой…

— Они все такие. Оборотни.

— Метаморфы, — поправила Ульяна. — На оборотней могут и обидится.

— Доброго дня всем! — голос княжича, усиленный колонками, разлетелся над площадью. И толпа отозвалась на приветствие криками. Где-то рядом лопнул шарик.

— Ладно, извини… бабушка вон хмурится. Мне пора… — Ульяна тихо сжала руку. — Договорились? Я вечером зайду? И тогда подумаем, как…

Я кивнула.

— Вчерашний день показал…

Речь Люта была бодра и полна оптимизма.

— Привет, — рядом материализовалась Свята. — Это с кем ты тут болтала?

— Ульяна. Внучка Цисковской…

— Эта та, которая в невесты наследника хочет?

— Она как раз не хочет. И сила моя ей не нужна, — я глянула на Святу, убедившись, что не только я не ощущаю торжественности мероприятия. На Святе были драные джинсовые шорты, оранжевая майка и оранжевые же высокие гольфы, подчеркивавшие белизну кроссовок.

А вот мои совсем плешивыми кажутся.

— И ты ей поверила? — Свята чуть хмурилась.

— Не знаю пока. У меня к ней дело одно. По её специальности… вечером будет.

— И я загляну, — кивнула Свята.

— Загляни, — отказываться, подозреваю, смысла нет. — Слушай… а тут магазины есть? Одежды там, обуви, а то вот…

Я приподняла ногу.

—…и тем самым продемонстрировать…

На нас зашикали. И девица хмурого вида сказала:

— Тише вы! Ничего не слышно!

— Есть, конечно, — кивнула Свята. — Я тебя отведу… вот как закончим, так и отведу.

—…таким образом мы переходим к следующему этапу. Он будет непростым. Но прошу отнестись к нему серьезно… — княжич перевел дыхание и окинул взглядом толпу, которая замерла. Все ждали продолжения. Даже у меня сердце быстрее забилось.

— В прошлом году блины жарили, — поделилась Свята. — На скорость… а этот гад сковородки чем-то смазал, и блины не отлипали! Я думала так получилось, а он…

— Та, что, возможно… — княжич ну очень подчеркнул голосом это вот «возможно», — станет моей женой…

И запнулся. Нелегко далось признание.

—…будет хозяйкой и Упыревки. И потому, как хозяйка, она должна будет следить за тем, чтобы город наш становился лишь краше…

Куда уж краше.

Свята тоже нахмурилась.

— А потому я прошу вас прогуляться по улицам, посмотреть… и сделать что-то, что пойдет городу на пользу.

Охренеть.

Это что именно?

— А можно… — кто-то в толпе поднял руку. — Вопрос?

— Безусловно.

— Что именно?

— Что угодно, — княжич развел руками. — Может, вы статую воздвигнуть захотите. Сквер разбить… или там фонтан поставить. Здесь ограничений нет. Единственное условие — собственными силами. Точнее вы можете привлекать к работе окружающих, если они того захотят. Или за оплату труда, честную, само собой. Но платить будете с собственных средств, коль они у вас имеются.

— А…

— А по презентации проекта вы предоставите в том числе и финансовую отчетность. И да, карты, открытые на ваше имя после одиннадцати часов сегодняшнего дня, считаются родовыми. Как и переводы на уже существующие карты, сделанные после тех же одиннадцати часов дня.

Что-то я не понимаю.

Свята же хихикнула.

— И по остальному… вы можете нанять бригаду, купить архитектурный проект, правда, его нужно будет заверить у градоправителя, как впрочем и все глобальные перестройки.

— Вот… зар-р-раза, — пробурчала девица в длинном сарафане. — И чего теперь?

— Напоминаю, что значение имеет не размах, — уточнил княжич. — Вряд ли за восемь часов вы сможете построить что-то глобальное и качественное. Важны ваше внимание. Наблюдательность…

— Ага… сейчас запишут в добровольные помощники всех родственничков…

— Дядя Лют не такой идиот, — шепотом ответила Свята. — Поверь, все это тоже учтется. Ян?

В моей голове было пусто.

Пусто-пусто-пусто.

Да я, чтоб вас… я и города-то не знаю. И… и что тогда?

— Пошли кроссовки купим, что ли? — сказала я, окончательно смиряясь с тем, что конкурс этот мне не выиграть.

И я как бы не собиралась, но все равно обидно.

— Все-таки могли бы и предупредить, гады, — пробурчала Свята и, взяв меня за руку, потянула за собой. — Папа будет зол…

— Почему?

— Да они же ж… ладно те, у кого денег не осталось. У многих аккурат на личных счетах и не осталось. Но ведь есть те, у кого остались! Понаставят тут всякой ерунды… или еще чего.

— А я говорю, надо площадь эту… — тонкий нервный голос донесся откуда-то со стороны. —…и фонтаны поющие…

— Фонтаны… — Свята фыркнула. — Поющие. Папа, небось, устанет рассказывать, почему нельзя.

— А почему? — поинтересовался кто-то.

— Потому что фонтаны — это ж не просто чаша с водой. Эту воду откуда-то надо брать. А значит, врезаться в городской водопровод. А значит, поднимать брусчатку, докапываться до труб, эти трубы варить… ну и тоже нужно рассчитывать, как оно с давлением будет. Вдруг упадет, и тогда фонтан запоет, а дома без воды останутся, — наставительно произнесла Свята.