— Знаешь…

Я осторожно отступила к двери.

—…но весьма самоуверенна… настолько, что полагает вопрос…

И еще шажок.

— А ты, Велька, только и способна, что языком молоть. Поэтому твои папики от тебя и избавляются?

Дверь почти уже рядом.

Спасительная.

— Не понимаю, о чем ты…

— О том, что одной красивой рожи недостаточно, чтоб жизню устроить. Что, появилась, потому как Северьянов отлуп дал?

— Да что ты…

Я тихонько шмыгнула в магазин.

Так. Батон. Хлеб. Молоко. Потом с доставкой разберусь, а пока этого хватит и домой…

— Извините, вы не подскажете, какой тут без сахара? — девица возле йогуртов стояла, держа две яркие баночки.

— Без понятия.

— Дурацкий предлог, да? — баночки вернулись на полку.

— Мне бы молока, — пробурчала я, чувствуя, что начинаю злиться.

— Какой жирности?

— Три. Если есть.

Мне подали пакет. Надеюсь, не прокиснет, а то ведь станется.

— Я предпочитаю эту марку, — пояснила девушка и тряхнула гривой рыжих волос. — Марика.

— Яна, — не слишком охотна представилась я. — Тоже из невест.

— Как и все тут… безумие сущее. В прошлом году было как-то полегче, что ли. И попроще.

— Вы и в прошлом году?

— Рекомендую выбрать, что вы хотели. Тут через полчаса будет не продохнуться. Городок небольшой, и пусть они готовы принимать гостей, но иногда… случается перебор. И да, в прошлом была. И в позапрошлом. Это весело…

Она потянула меня вдоль рядов.

Хлеб местный пах хлебом. Сытно. Ярко. И на полках, прикрытые тончайшей тканью, лежали тонкие палки багета, и темные кирпичи ржаного хлеба, присыпанные кориандром и тмином. Были круглые булки. И вытянутые. Приплюснутые, почти плоские. И высокие, что купола.

— Булочки тут тоже вкусные… к сожалению.

— Почему?

Булочки лежали в плетеных корзинках. Сахарные рогалики. Завитушки. Плюшки. Тонкие палочки-фило с разными начинками. Воздушные круассаны…

— Потому что удержаться сложно… и выбрать, — она похлопала себя по плоскому животу. — А ты выбирай…

Выбрали.

И булки.

И булочки. И сыр, масло, что отрезали от круглой такой головки… и мысли у меня не о еде. Приглашение это… заходить?

И оно просто так? Или не просто так? Или, может, смысл какой скрытый имелся? Или из вежливости? Могло же быть, чтобы из вежливости? Тогда появляться будет как раз неприлично, потому что оно вроде бы как не настоящее.

Или нет.

А если все-таки настоящее, то просто так заехать и сказать, мол, я в гости? До чего сложно-то…

Марика держалась рядом. Чуть в стороне, но… что ей надо-то? А ведь что-то да надо, иначе не вилась бы, что оса над разлитым соком.

— Я помогу, — она протянула руку к корзинке.

— Что тебе нужно? — не выдержала я.

— Помочь?

— А если подумать? — как-то давно уже я перестала верить в прекрасные порывы чужих душ. Да и если вдруг, то я не старушка, которой надо продукты до дому донести.

— Я слышала, что ты ведьма? Это правда?

— Правда.

— Участковая?

— Именно.

— Вот ты-то мне и нужна, — Марика дернула за ручку пакета. — А то пока ты еще приемное откроешь… дело срочное!

— Приворотными не занимаюсь.

— И правильно.

— Абортирующие тоже… с этим в поликлинику, если что.

— Само собой, — Марика кивнула. — Я вообще не по этому… у меня жених имеется. Но тут такое вот… посоветоваться хочу. Наина была… я бы с ней. Думала, со внуком её, но он тут редко бывает.

— А Цисковская?

Марика фыркнула и глянула снисходительно.

— Госпожа целительница — не ведьма, — произнесла она, чуть растягивая слоги. — У нее свой, четкий круг обязанностей имеется.

И чуть тише добавила:

— Да и тот она… не важно. Главное, не верю я ей.

— А мне веришь?

Улыбка была широкой.

Сияющей.

Ну да. Что там целительница из древнего славного рода! То ли дело первая попавшаяся ведьма! Ей точно можно верить.

Впрочем, сумки на самом деле тяжелые получились.

Да и понять, что с фестивалем этим, стоит. А у кого узнать подробности, как не у той, которая в нем участвовала?

На веранде мы столкнулись с выводком девиц, которые что-то горячо обсуждали, а увидев меня разом смолкли. И уставились. Нехорошо так. Выразительно.

— Кстати… князь весьма не любит, когда в городе буянят, — громко заявила Марика. — Он человек глубоко старомодных взглядов. И полагает, что женщина должна быть тиха и скромна. А если она не тиха и драки учиняет, то это не женщина… во всяком случае, для создания крепкой семьи она категорически не годится.

Девицы замолчали. Нахмурились. И выражения лиц их стали такими вот доброжелательными-доброжелательными. До жути просто.

— Это правда? Или… — уточнила я.

— Правда. Он на самом деле очень старомодный. Ну и скандалистов не любит. Вне зависимости от пола, — Марика помахала кому-то рукой. — У нас буяны долго не задерживаются. Все знают, что если что и ненароком, то князь, конечно, простит. Он понимает, что всякое случается. Раз прости. Два… а потом скажет другое место искать. Для жизни.

— А это законно? — что-то я такого не припомню.

— Без понятия…

Кажется, вопрос законности Марику не слишком волновал.

— Но таких, недоходчивых, мало… кажется, лет пять тому тут приехал один. Бизнес вести. У нас же что? Всегда рады. И князь его принял. А он что?

— Что?

Стараюсь идти и не отвлекаться на людей, которых тут становится больше и больше.

— Напился и давай ресторан крушить, что-то там ему не понравилось. После-то пошел с компенсацией, но… у нас так не делают.

Киваю.

Не делают. Странное место.

— Князь ему и объяснил… и вроде понял человек. В ресторанах больше не буянил, но жена его в больничку угодила. С переломом. С лестницы упала… может, кто другой бы и принял такое объяснение. Но Цисковская, хоть и стерва редкостная, но специалист отличный. И видит все… в общем, её сказками про лестницу не проймешь. А как все целители она такого, чтоб кто-то кого-то калечил, жуть до чего не любит. Скоренько эту красавицу в госпиталь определила, типа сотрясение, внутренние повреждения и все такое. Вставать неможно, покой и все такое…

Надо же. Не то, чтобы не подумала, скорее уж показывает, насколько мало я знаю о здешних людях.

— А сама к князю. С заключением. Она же ж не просто…

А целительница.

Опытная.

И читает чужой организм, как книгу раскрытую. Даже если кажется, что повреждения зажили, ушли, след-то остается.

— Князь лично явился. А с ним Люцифера Анисимовна.

— А она-то каким боком?

— Так… она юрист семейный.

Верно, совсем ей скучно живется, если кроме бухгалтерии и отдела кадров еще юриспруденцию на себя берет.

— Многосторонняя личность…

— А то, — шутку Марика то ли не поняла, то ли предпочла не заметить. — Она скоренько и развод оформила, и раздел имущества, и штрафы там всякие, неустойки… в общем, этот по первости орать пытался. Говорили. И с кулаками…

Мда. Так себе затея. На упыря, пусть и очень древнего, да с кулаками…

— Его Сокол скрутил.

— А это…

— Батюшка Морислава. Обычно его брат в городе порядок блюдет, Мирослав, но тот вроде как в отъезде был, — Марика тихонько вздохнула, мечтательно так. — Но и Сокол очень… солидный человек. И… говорил с этим вот.

Ага.

Еще и батюшка Морислава.

— Объяснил этому недоумку, что и как. И из города вывез. А девочку ту князь куда-то там пристроил. В семейное дело… он не бросает, добро причинивши.

У моего забора стояла троица девиц в легких летящих платьях, подчеркивавших и девичью красу, и родительскую состоятельности.

— А это…

— Пришлые, — Марика остановилась и пакет поставила. — Небось, дошли уже слухи.

— Какие?

— Что княжич тебе в любви признался и замуж позвал.

— Что⁈

Я от возмущения дар речи потеряла. Когда только успели⁈ Слухи-то… ладно в любовники, это понять можно, но вот чтобы в любви и замуж…