Уже через три четверти часа всё было готово. Карета, запряжённая четвёркой лошадей, стояла у входа. Под сиденьем Берта спрятала хлеб, жареное мясо и узел с бельём и серым будничным платьем горожанки на случай, если мне придётся возвращаться в город тайно. К нижней юбке я самолично пришила карман для денег и сложила туда всё золото, которое осталось от Маргарет и продажи украшений. Роза едва в меня не врезалась, когда на всех парусах бежала к карете, и хотела увязаться вместе со мной, но я не позволила. В небольшом мешочке, что она успела мне сунуть, лежали перемолотые травы. Запах от них шёл специфический, и, чтобы не зайтись в приступе чихания, я поскорее убрала их к узлу с одеждой. За что именно отвечала каждая травка, я не представляла, но решила всецело довериться Абигейл. Кроме неё, мне всё равно надеяться больше было не на кого.

– Сырой яичный белок, – шепнула Роза, когда я забралась в карету. Она набросила на меня шаль и близко-близко приблизилась к моему уху. Три высоких, закованных в латы рыцаря проскакали рядом. Вместе с Джеймсом Маккензи они вызвались сопровождать меня в замок Вифл. Все трое были твёрдо уверены, что я мчусь к матери, которая поехала погостить к одной из сестёр, но заболела.

– Что? – не поняла я.

– Абигейл сказала, что, если травы не помогут, дать Его Величеству сырой белок. Он выводит растительные яды и с рутью тоже должен справиться.

– Ртутью, – на автомате поправила я и постучала вознице. Карета тронулась. Мимо пронёсся Джеймс Маккензи. Он должен был ехать впереди и показывать остальным дорогу.

«Помоги нам, Боже», – простонала я и задёрнула занавеску на окне. Карету трясло из стороны в сторону, а потом будто специально пошёл дождь. Мелкий, моросящий и противный. Я узнала о нём от возницы, который чертыхался, как заправский моряк. Дорога была разбитой, карета подпрыгивала и падала – я чувствовала каждую кочку и сколько не пыталась, заснуть мне так и не удалось. В голове витали чёрные мысли. Я думала о Филиппе и Леонарде. Скрипучий голосок в голове, похожий на голос герцогини Эмберс, снова и снова повторял отвратительное: «Одиозная королева». Это причиняло мне боль, и я злилась ещё сильнее. Ну, вот зачем она это сказала?! Честно говоря, я и сама не знала, чего хочу больше: опоздать или успеть. Я бы ни за что на свете не назвала Леонарда хорошим человеком или хорошим королём, но собачьей смерти я ему тоже не желала. Ещё я мечтала увидеть Филиппа. Сейчас это было самым важным. Вместе мы бы точно нашли выход.

Через час дорога выправилась, дождь закончился, и я задремала. Мне снилась школа, мои ученики и тонны тетрадей. Я была счастлива: всё это теперь казалось такой мелочью по сравнению с бунтом горожан, болезнью Леонарда и желанием Филиппа оставить меня. Я была дома. В тишине, в покое и мире.

Разбудил меня сильный удар по крыше. На карету как будто кто-то спрыгнул с дерева. Лошади резко остановились. Одна из них заржала протяжно и громко, словно прося о помощи. Не понимая, что происходит, я прислонилась к решётчатому окну и отодвинула занавеску. Возница охнул и упал с козел, я не видела его тела, но слышала, как оно шлёпнулось на землю. Лошадь заржала ещё громче, а потом до меня донесся топот конских ног, но карета почему-то не двинулась. Господи, кто-то отвязал лошадей?! Боясь закричать, я зажала рот ладонью и дёрнула дверь. Та оказалась заперта, словно её чем-то придавили снаружи. За окном пронеслось что-то чёрное. Гигантский ворон или сова, но почему-то с кинжалом в руках.

– Не дайте ведьме сбежать.

– Защищайте королеву!

Рыцари оголили мечи и бросились на людей в чёрном. Если, конечно, те были людьми, потому как они уворачивались от ударов, будто цирковые обезьяны. Лязг металла смешался с незнакомыми голосами, всё происходило настолько быстро, что мои глаза не различали своих и чужих. И вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Я не представляла, кто напал на карету, и мечтала только об одном – выбраться из этой передряги живой. Какой уж там костёр, если так близко стрелы, копья и кинжалы. Звон мечей стал громче. Он звучал прямо напротив окна, и я слышала тяжёлое дыхание рыцарей. Силы оставляли их. Люди или звери в чёрном оказались быстрее, ловчее и искуснее. Рыцарей было всего трое. Джеймса Маккензи я нигде не видела. Наверное, его уже закололи. А люди в чёрном всё пребывали и пребывали. В панике я забилась в угол, искренне надеясь, что до меня не доберутся. В крайнем случае у меня есть золото, и я поступлю, как герцогиня. Я рассыплю деньги, а рыцари в это время…

Но кто-то оказался хитрее и проворнее. И этот кто-то вытащил меня из кареты и грубо швырнул на землю. Чёрные штаны, чёрная кожаная куртка и чёрная маска, скрывающая верхнюю половину лица. Теперь я отчётливо видела: это был наёмник. Или лесной бандит. Признаться, разницы я не чувствовала. Карие глаза смотрели на меня с таким отвращением, словно я была червяком или мусорной крысой. Трава вокруг окрасилась в бордово-красный. Вспоротые тела его соратников и трёх рыцарей лежали возле моих ног. Кто-то с широко раскрытыми глазами, кто-то на спине, кто-то – раскинув в стороны руки. Бандит замахнулся, и я прикрылась ладонью, надеясь смягчить удар, но удара не последовало. Некто другой, светловолосый и широкоплечий, рывком поднял меня на ноги и спрятал себе за спину, а наёмник, харкая кровью, упал наземь замертво.

Пот прошиб меня насквозь, и я жадно глотнула воздух. Словно в последний раз. Словно до этого целый час провела под водой. Боже мой... Он нашёл меня! Он снова меня спас!

Краем глаза я успела заметить, что его лицо было тоже залито кровью. Губа рассечена, на щеке виднелся глубокий порез, а из левого плеча торчал обломок стрелы. Господи, сколько же человек на нас напало? Дюжина или больше? Я схватилась за нижнюю юбку и вытряхнула монеты. Те упали на траву и потерялись среди крови и растерзанных тел. Золото ни на секунду не взволновало бандитов.

– Отдай ведьму и можешь идти куда заблагорассудится.

Трое наёмников, таких же чёрных и гибких, как тот, что напал на меня, надвигались на нас, держа наготове кинжалы. Мой защитник вытер тыльной стороной ладони рот и поднял меч. Я по-прежнему была за его спиной.

_____________________________________________________________________

*Одиозный – неприятный, вызывающий крайне отрицательное отношение к себе, нежелательный.

В висках стучало. В ушах стоял такой шум, будто в голову мне забрались полсотни мышей и принялись играть в чехарду. Наёмники наступали. Самый мелкий и тщедушный бросился на Филиппа и воткнул ему в руку кинжал. Я вскрикнула. Филипп разрубил его пополам. Горячая кровь брызнула мне в лицо. Подавив рвотный рефлекс, я стёрла её поднятой у груди туникой.

– У меня есть золото. Много золота. А ещё украшения, – сказала я, пытаясь снять жемчужные серьги. – Просто отпустите нас, и никто ничего не узнает.

– Ни один из моих людей не возьмёт золото ведьмы. Ни один не запачкает себя деньгами Сатаны.

Мне хотелось сказать, что это деньги короля. Хотелось объяснить, что я не ведьма, но кто-то схватил меня сзади и поволок к дереву. Я снова закричала. Филипп обернулся, и тот, что предлагал ему уйти, успел поднять с земли меч, принадлежавший одному из мёртвых рыцарей. Началась новая бойня. Филипп отчаянно боролся с двумя наёмниками сразу. Третий, я не видела его лица, тащил меня за деревья. Кое-как сдёрнув серёжку, я воткнула застёжку ему в руку. На секунду отпустив, разбойник отвесил мне пощёчину. В глазах потемнело, и я вспомнила Леонарда теперь уже, скорее всего, мёртвого. Бандит, извернувшись, снова схватил меня за руки – я ударила его под колено. Где-то высоко прокаркала ворона, а спустя мгновение к ней присоединилась ещё одна. Выхода не было. Филипп в нескольких метрах от меня продолжал сражаться. Второй его противник, тот, у которого был только кинжал, бился в предсмертных судорогах на земле. Но первый, по-видимому, главарь, ещё не слишком усталый и не раненый, легко отбивал удары. Руки Филиппа дрожали. Я боялась, что если он упадёт, то уже не встанет.