— А ну живо! — грубо кричит тот первый полицейский, а за ним увязались и другие. Какое убогое зрелище… Я берусь за виски, подражая живым. — Малец, в участок поедем! Живо!

— Вы та́к собрались ребёнка уговаривать? — вклинился я, аж собственной персоной.

— А ты сойдёшь за похитителя. Довольно подозрительно выглядишь, модничек. Выкуп? — он был лет сорока, одетый в полицейскую форму, но не отличался от здешних преступников. Я почувствовал себя морально выше всадников закона, покорителей самоуправства.

— Да вы всё равно на меня забьёте, — я протянул с недовольной гримасой.

— Да нет, за тебя, зачинщика похищения, дадут премию. Полезай в машину. Парни, наручники.

Парни из патруля хватают меня и заводят руки за спину. Я молниеносно реагирую и взмахом перемещаю их и мои руки вперёд себя. Я не вывернул им конечности, но те заученно продолжили играться с моими. Они молчали, выполняя приказ, пока «главный» приглядывал за мной и за Ефимом.

— Да перестань ты рыпаться. Ещё машина приедет.

— Вы что, белоручка? Император тут явился. Трогать меня будут только подчинённые, а как вы, капитан? Вдруг я хочу, чтобы именно вы поучаствовали в моей поимке? Хочу чести!

— А в ебало хочешь?! — полицейский ударил меня щеке. Я ахнул. — Продать его собирался, признавайся!

— А как у вас с неприкосновенностью? Честно признаться, не желал устраивать драку. Вы начали — я не закончу. Вы вообще имеете право вести допрос?

— Права я́ здесь буду читать! Заткнись. Ребята, шевелитесь. Чем раньше поймаем его, тем лучше. Ефим, хватит играться, вылезай уже!

Подъехала ещё машина патруля с четырьмя людьми. А где они были раньше? Половина отправилась к Ефиму, половина — ко мне. Я вырывался ради мальчишки, опасаясь причинить кому-то вред. Меня трогали… До моей одежды касались эти подонки. Моё терпение подходило к концу, я опасался будущего. И всё. До меня дотронулся страх.

— У, а часики-то золотые, — у полицейского недобро заблестели глаза. — Дайте-ка мне. И маску снять. Достала она меня. Твоё лицо скоро будет за решёткой, если папаша его решит смиловаться над похитителем своего сосунка.

— Уберите свои грязные лапы! — я дёргался из стороны в сторону, валяя полицаев в песке и катаясь вместе с ними.

Мне противно чувствовать их прикосновения. Они как зараза, болезнь. Чтобы отвлечься — да, отвлечься, — я присматривал за Ефимом. Те живые заставляли его глубже заходить в море, периодически заговаривая и переставая идти к нему. Догадались, что их методы не работают?

Я стёр всем память, но этого хватило лишь на миг, вряд ли головная боль сыграет с ними злую шутку: у них всех отсутствует мозг. Меня отпустили, но тут же схватили с новой силой. Чёрт! Мне, что ли, брыкаться до конца миссии? «Главный» опять раздавал приказы, и словарный запас его вышел нешироким в моём представлении.

— Алистер! — крикнул хриплой глоткой Ефим.

— Это я бесполезен! Ты один в этом грёбаном мире! От меня ничего не зависит! Ты волен…

— Заткнись, щенок!

Меня пригвоздили к земле и придавили шею подошвой сапога. Ефим плакал от безысходности и страха. На него налетала куча накаченных мужчин, заходя в воду. Им плевать на его слёзы и самочувствие, эти живые запугивают пятилетку размером… Если Ефим упадёт, у него не будет шанса выбраться: насильно возьмут и увезут.

— А-а-а!

Я воспользовался своей способностью, окончательно решая не злоупотреблять ею. Вырываюсь и несусь со всех ног к Ефиму, забивая на этих громил. Забираю ребёнка на руки и выхватываю пистолет у члена патруля, наставляя на живых.

Этот был тот самый пик, который станет решающим для всего задания, полиции и будущего моего клиента.

— Отойти! — ору я, уверенно держа оружие и сняв с предохранителя, когда слышу усталую речь прямо у уха:

— Ну ты и кретин.

В воздухе свистит выстрел.

Я дома?.. Извините, я безмерно ошарашен, так что нормально оценивать ситуацию не в состоянии. Какого дьявола я здесь? Выпустите меня! Я не готов идти во Мрак!

Везде темнота, всепоглощающая чернота. Ничего в ней не обитает, кроме нас, Проводников. Я дышу, я чувствую, что нахожусь во Мраке. Его ни с чем не спутать. Но почему я не рад?.. Ефим!

Мне нужно вернуться назад. Я не закончил задание, я потерял клиента! Дурак ты, Алистер! Ты не сможешь вернуться. Ты потерял свой шанс защитить Ефима. Что он о тебе подумает? Ты бросил его и протянул рукам этим испортившимся живым! Что с ним станет без меня?.. Он умрёт страшной смертью… Ефим, который не заслужил безжалостного конца. Я не облегчу ему конец!

О нет… Я не выполнил свою работу… Что станет с ним? Со мной?

А вдруг он забыл обо мне, как всегда это бывает? Обо мне все забыли. Логично, но рано делать какие-либо выводы. Мне не играет на руку то… да всё отрезает мне эту чёртову руку! Зачем мне рука, если я даже ребёнка не отгородил ею? Я себя не контролирую, Мрак сам заглотил меня. Классное оправдание, ты просто убегаешь от признания о своём бессилии. Сначала научись, а потом кидай обвинения.

Алистер, кто ты теперь? Что подчиняется тебе? Зачем ты, в принципе, существуешь? Ничтожество, не более.

— Лови прах.

С меня снимают маску. От неожиданности я встал столбом и не двигался. Кто-то трясёт мою маску — и с неё сыплются осколки. Мои пальцы сгибаются от ужаса.

— «Кто ты теперь?» Ты кретин. Всё просто. — Голос низкий, с бархатным баритоном, бугристый. — Говорю же, лови!

Он кидает мне белую пыль вместе с маской. Я без труда ловлю и засовываю ладонь с мелкими осколками в карман брюк, туда, где лежали они же, найденные в тумбе в Труа. Те, повезло, не высыпались.

— Виктор.

Я надеваю маску и улыбаюсь, обо всём догадываясь. Из меня уходят переживания, укоры совести и подозрения. Всё оказывается намного проще, чем я предполагал. Офигеть… Я укорял себя зря? Так не пойдёт.

— Алистер.

— Начальник.

— Проводник.

— Прародитель.

— Нашутился?

— Интриги не хватает. Я бы добавил напряжения и неизвестности, чтоб прям бухнуло!

— Мастер интриги…

Виктор не передвинулся с места, зло воззрясь на меня и стукнув об черноту элегантной тростью. Он редко ходит, стоит, засох мужик. Но если по-честному, человек бы дал ему тридцать с хвостиком. Красавец брюнет, точёные черты, строгий, серьёзный, каменный. Ну честно, такой видной внешности… Его можно понять: Виктор вечен, а кто хочет вечность выглядеть, как гоблин? Сделал он себе тело и личико конечно божественные. Кидает Богу вызов? Я бы сказал, что привлекательнее меня не существуем во всех двух мирах, но я на втором месте.

Да, вы не ослышались, я признаю его и ставлю на пьедестал.

Но я сейчас себя оправдаю. От Прародителя веет угрозой, а от меня очарованием. Красивый… весь в папочку! Если он Прародитель, то можно считать его своим отцом. Вот до чего доводит Тихий…

Но каким бы ни был Виктор, он всегда казался более приземлённым, чем тому требуется. Он до мозга костей отдан своему титулу. Есть три разряда Проводников, но существует тот, кто их создал.

— Плохо выглядишь, Алистер.

Удар под дых. Я? Плохо выгляжу? Пора бы отправить этого деда в Тихий, чтобы опустить его стандарты красоты.

— А вы выглядите отлично. Но я же не вру, и вы попробуйте.

— Тебя кто-то ударил по лицу, — трезво рубанул Виктор.

— Это похоже на миф. Меня никто не бил. Меня любят.

— А пощёчина откуда? Она… красная, — исказил черты лица. — Как же ты до такого опустился, Зрячий Проводник Алистер?

— Не нужно мне напоминать о моём положении. Я в курсе.

Я-то точно в курсе. Полицай зарядил мне по щеке, и я незначительно прочувствовал это, как и всё, что находится в Тихом. Но тот мужчина прям отыгрался на мне. Да, я притворился, ибо думал, что на мне не отпечаталась его рука. А она, оказывается, красным пятном разошлась по моей щеке. Ещё одна аномалия. На Проводниках нет ран, кроме тех, благодаря которым мы помогаем уйти в мир иной клиентам. Ещё ж при начальнике… С недавних пор мне чертовски не везёт.