– Да! – ответил я

Хоть с момента прыжка и прошло несколько секунд, но мне казалось, что прошло уже около час, а то и больше.

Лимонные капли дождя, что впитала наша одежда в себя, вытеснялись наружу вверх к летящим пиратам Сэфлоу и Клиндероу.

– Что тебе хочется сейчас больше всего? – поинтересовался я.

– Честно? Проснуться!

Не сразу, но всё равно я понял, о чём идёт речь. Розовое небо оставалось таким же прекрасным, каким я видел его на борту корабля. Разноцветные дугообразные лучи Аппсонии казались ещё ярче после лимонного дождя, но внезапно заметил, что они далеко впереди соприкасаются со столбом воронки, что он едва испускал пульсирующие синие электрические заряды, подобные тем, что я видел каждую весну из окна кабинета математики или каких–либо остальных уроков, особой разницы я не ощущал.

– Скорее всего, это что–то вроде силового барьера – предположил Кей.

Вполне возможно, что мы могли ошибаться потому что, знали лишь азы из начального курса физики. Поэтому не смогли дать точного объяснения этому странному явлению. Мне нравился этот предмет тем, что каждый месяц нам устраивали викторины по пройденному материалу. За каждый правильный ответ нам полагались сладости. Да и преподаватель Мисс Кэттер, если честно была вполне весёлой молодой девушкой, только что закончившей педагогический факультет. Каждая праздничная программа, так же как и викторины были с какой – то изюминкой внутри.

Кстати, идея с вечеринкой была её личной. Если бы ни мисс Кэттер, то мы просто бы послушал скучную речь и пошли домой. Хотя для меня не было бы никаких особых потерь. Был лишь один плюс в вечеринке – это моя встреча с Джини, но совсем недавно она была для меня старшеклассницей Джиной Скинфорт. Но в этой ситуации есть и своя, оборотная сторона, проще говоря – минус. Минус заключается в том, что мы могли окончательно поссориться с Кеем, и происходящее в данный момент с нами не было и вовсе.

Однажды, сидя один дома в Интернете, на страничке, посвящённой психологии я нашёл одну увлекательную мысль о занятости нынешней молодёжи и её увлечениях в свободное от подработки или учёбы время. Она запала мне в голову, так что я могу произвести её дословно:

В американских семьях действует негласная установка: "Не всем бог дает талантливых детей, надо радоваться тому, что имеешь, и этот для меня самый лучший". Весь уклад жизни здесь таков, что малыш с первых мгновений появления на свет усваивает идею: у него есть право выбора. Что не всем дано быть математиками или художниками, что есть множество интересных занятий, где можно проявить себя. Что быть хорошим механиком вовсе "не позорно", что благосостояние семьи и место в обществе зависят не от рода деятельности, а от твоих успехов в нем. Здесь нет всеразрушающего движения вперед, " шаг в никуда". Во всех нюансах личной, и общественной жизни американцев сквозит самодостаточность.

Не знаю, отношусь ли к классу одарённых детей.

Год назад мне в голову взбрело написать книгу, мне очень захотелось придумать какую – нибудь красивую историю, и встать на место с великими современными писателями, как например: Трейси Слэттон, Рэд Брэдбери. Но мысли не приходили в голову, я оставлял после себя лишь испорченные ручкой тетрадки.

Рассказы объёмом около тридцати страниц давались мне легче, нежели придумывать килограммовые романы, обычно стоявшие, на запылённых стеллажах школьной библиотеки. У меня была точно такая же история со стихами – то есть эти вредные рифмы, наотрез отказывались посещать мои мысли. Каждый раз, как только я садился за пустой листок бумаги, то получался бред, который я, скорее всего не решусь показывать.

Зато я знаю одного отличного рифмоплёта – он летит сейчас рядом, влево от меня. На этих каникулах мы собирались написать несколько песен, как вы понимаете, моя работа заключалась в создании музыки, а вредные слова, преобразующиеся в зарифмованные фразы, удобно расположились на плечах Кея.

В начале августа в Коннектикуте будет проходить «Музыкальный фестиваль», в общем– то, мы, поэтому и решили что–то придумать. От каждого участника требовалось три, может четыре песни. Но тем, кто выступал в составе – трио и тандеме было гораздо легче. Главным призом была запись в студии «Music Life», собственно, где и будет проходить фестиваль, и вдобавок ко всему денежный приз в размере шести тысяч долларов, для шестнадцатилетнего подростка это нереально бешеные бабки. Занявшие участники второе и третье место соответственно получат меньше, а остальной фонд поделят оставшиеся участники, попавшие хотя бы до четвёртого и пятого мест. Всего фонд составлял двенадцать тысяч долларов.

Но сейчас, пролетев, наверное, тысячу миль, думаю, что мне будет, о чём написать. И даже если мне не удастся быть в рядах современных писателе, то, скорее всего, мне повезёт и моя книжка удостоится места в прозрачном стеклянном «Шкафу заслуг по английскому и литературе». Он стоит в углу за рабочим столом миссис Джонейл. За стеклянной дверью, на нижней полке уже красовался сборник стихов бывшей выпускницы Портлендской школы – Одри Гэйнкс, но читать можно было, исключительно с разрешения миссис Джонейл.

Вы спросите, а почему же в шкафу нет стихов Кея? Всё дело в том что, он очень стеснительный и не решается показывать никому свои стихи. Я пытался уговорить его подойти к миссис Джонейл, и показать хотя бы один из своих работ. Очень могло бы быть, что попал в школьную газету, в которой бурно обсуждалась жизнь школьников. Так что, проснувшись на следующий день, он вполне мог обрести небольшую славу. Тем более это осталось бы на память школе, и следующий поток учеников мог узнать о таком неплохом парне как Кей Фрикко. – Не бойся, у тебя всё получится, – говорил я ему, но всё было напрасно. Он всегда ставил точку на начатой мною теме.

– Наверное, Кей, наверное…– решил поддержать я друга.

Казалось, что всё прошедшее ранее было концом, но посмотрев вниз, кроме тёмно – фиолетовой бездны мы ничего не обнаружили, тогда я понял, что ношу, розовые и мы ошиблись в своих предположениях, даже очень!

– Рой, мы, что уже приземлились?– в недоумении поинтересовался у меня Кей. Он лежал не шелохнувшись.

– С чего это ты взял? – ответил вопросом на вопрос я, зная, что так поступать не прилично.

– Разве ты не заметил, что мы на чём–то лежим.

Я провёл рукой вправо от себя, почувствовав что–то твёрдое, вроде панциря черепахи.

– Кей, попробуй подняться на ноги… – неуверенно, но не без интереса попросил я.

– Не думаю, что это самая хорошая идея. Я соглашусь, только если мы попробуем подняться вместе.

– Хорошо, ты меня уговорил – шуткой выплеснул я, хотя сейчас было не до смеха.

– Давай, – сказал Кей, и мы быстро и достаточно прочно встали на ноги.

Нашего роста хватило лишь на то, чтобы посмотреть на, находящийся сзади нас огромный хвост. Он медленно поднимался вверх и примерно с той же скоростью опускался, но всё–таки мы передвигались очень быстро, даже слишком.

Тонкие ультрамариновые полосы, напоминающие шкуру зебры, располагались вдоль всего болотного оттенка туловища, на котором мы пытались устоять и не кануть вниз в тёмно–фиолетовую бездну. В недрах, которой пусть и немного, но виднелись бордовые больших размеров цветы, обросшие по краям витиеватыми зелёными узорами, изображающими силуэт не менее богатыми размерами лепестков.

– Не знаю, растрою я тебя или нет, но мы в какой–то сказочной штуке.

– А, то есть, что мы на воздушном полосатом ките тебя не волнует, да? – спросил я.

Кей погрузился в свои мысли, так и не подарив мне внятного объяснения.

Я забыл о заданном мной вопросе и начал оглядываться по сторонам. Обратив внимание на спиралевидный, бросающий электрические заряды столб я начал понимать, что огромный кит длиной метров в шестьдесят доставляет нас всё ближе к воронке. Радовало или вызывало радость это у меня? Не могу дать точного ответа. На этот момент у меня была апатия почти ко всему.