– Слышал ты уезжаешь в Даллас?

– Да, моему отцу предложили работу, за которую больше платят.

– А мама?

Я заметил, что настроение Джины изменилось.

– Мама … Она погибла, когда я появилась на свет. Меня воспитывает отец. Он очень заботливый.

– Извини, я не знал… Мне очень жаль.

– Ничего страшного…

Джина задумчиво замолчала.

– Знаешь, наверное, мы сможем встретиться с тобой в Далласе в середине июля, – попытался прервать я затянувшееся тягостное молчание, всё ещё читая грусть в опущенных глазах девушки – Дело в том, что я поеду на соревнование в Даллас, они будут проходить на ипподроме под названием – «Флейк – Фут». Если ты, будешь не против.

– Конечно, нет. Я давно хочу посмотреть на этих милых животных.

– Значит, договорились! – уверенно произнёс я.

– Честно говоря, я не хочу уезжать из Портленда. Тут, в городе у меня очень много друзей, которых я очень люблю и ценю… Я привыкла к школе; к учителям. Одним словом – ко всему, что связывает меня и Портленд.

– Я тоже.

– Что тоже? – Джина, будто бы окунулась в мою голову своим поразительно добрым взглядом.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала в другой город.

– Честно?

– Да! – ответил я, не отводя от глаз Джины своего взгляда.

– Мне очень приятно Рой… – Она положила голову мне на плечо, и мы, сидя на скамейке веранды, смотрели на прозрачно чистое озеро, и опадающие лепестки магнолии.

Мы продолжали сидеть внутри просторной веранды, мило ворковали под луной–полумесяцем, нависшим высоко в небе. Лёгкий ветерок сдувал с узкого лба Джины волосы; их пряди поблескивали на малом, периодически сменяющемся освещении иллюминации.

Я думал о чём–то своём; например, если бы была такая возможность: угнать яхту, и вместе с сидящей рядом красавицей прокатиться в любом направлении, наплевав абсолютно на любые последствия, то я непременно это сделал!

Но, к сожалению: ни яхт, ни каких–либо лодок поблизости не было. По крайней мере, об этом свидетельствовало моё поле зрения.

Посреди озёрной дорожки, лепестки унесённые ветром с ветвей магнолий плыли каждый в индивидуальном направлении. Озеро Онтарио можно было заменить – «Розовое озеро».

– Не правда ли это очень красиво, Рой? – поинтересовалась у меня красавица

Джина взглянула в сторону озера, не имеющего ряби из–за розовых лепестков.

– Да! – ответил я. – Но есть одно но… – повернул я к ней голову.

– Какое ещё но? – Джина выстроила гримасу недоумения

– Ты ещё красивее Джинни! – я улыбнулся, после чего у щёк моих выглянули ямочки.

Мы слились в нежном сладком поцелуе.

Ровно неделя прошла с момента моей встречи с Джиной на праздничной дискотеке.

Дискотека закончилась в одиннадцать. Я проводил Джину до её дома, находящегося по Уитчем – стрит – буквально в паре тройке кварталов от меня, и совсем не далеко от озера; на прощание я очень волновался, но не хотел расставаться с Джиной.

Ещё минуту, и она одарила бы меня поцелуем, но в кармане её сумочки завибрировал мобильник.

Её отец очень волновался, не смотря на отключённую громкую связь, я услышал его громкий голос, голос, переживающего отца за свою единственную, почти взрослую дочь.

С Кеем мы встретились лишь на следующий день на баскетбольной площадке по Гринхем – стрит. Здесь обычно собирались взрослые и подростки, такие же, как и мы, чтобы поиграть в баскетбол или просто покидать мяч между собой в кольцо. Так же здесь находилась отдельный парк нисколько не меньше предыдущей для парней и девчонок, которые были не прочь взять из подвала в своём доме запылившиеся скейты и прокатиться по скейт – парку. Как ни странно здесь была спокойная ничем не поколебимая тишина.

Кей был очень зол на меня, из–за того что я его оставил одного на вечеринке, но мне всё таки удалось убедить его, что это было не специально. В чём был целиком виноват, идиот Диккенс, он не передал Кею, то, о чём попросила его Джина.

Мама собралась на День Рождения к тёте Агнес, и каждый год я всё больше убеждался, что мама вернётся не на следующий день, а гораздо позже!

За три дня до маминого отъезда я пригласил Кея к себе. Предложил сделать барбекю на заднем дворе нашего дома. Никаких планов на эту субботу у него не предвиделось, и он не стал отказываться.

– Всё что нужно в холодильнике. Единственный уговор: никакого алкоголя!

– Ты же знаешь ма, я не пью и Кей тоже.

– Я знаю, просто хотела предупредить Рой.

– Мама, всё будет нормально! Тем более за тобой приехал дядя Колин.

Бьюик оранжевого цвета подъехал к нашему дому; дядя Колин посигналил один раз, и вышел, направившись к нам.

– Привет Рой, – с улыбкой, протягивая мне руку, произнёс он.

Дядя Колин был мужем тёти Агнес. Хотя это не так важно.

– Здравствуйте мистер Снел.

Он достал из внутреннего кармана своей жилетки шоколадный батончик «Лондон», и угостил меня.

– Спасибо, мистер Снел, – поблагодарил его я и принял угощенье.

– Сынок, пожалуйста, сохрани порядок в доме, если вдруг вы решите там посидеть, – попросила меня мама. С самого утра она всё вычистила до блеска, так, что если провести по столу пыли на его подушечке уличить не удастся.

– Хорошо, мам, когда ты приедешь, дом будет ещё чище, чем прежде.

– Милинда, нам уже нужно трогать, – попытался поторопить маму мистер Снел, и взглядом показал на машину, как бы говоря: « Садись в машину»

– Я люблю тебя!– сказала мне мама.

Мистер Снел улыбнулся, и они отправились к бьюику, который оставил лишь облако тёмно – серого дыма, выплеснутого из выхлопной трубы автомобиля после того, как они разместились в машине поудобнее.

– И я тебя… – я помахал рукой вслед скрывающемуся за поворотом бьюику.

До прихода Кея оставалось чуть меньше часа. Нужно было подготовить всё необходимое для барбекю. Я начал с установки во дворе мангала и решётки фирмы «Bekker». Ещё принёс из кладовой комнаты, заменяющей чулан, треногу. Очень хотел, чтобы пришла Джина, но по телефону она сказала мне, что не может; она помогала папе в домашних делах.

Я знал, что барбекю – это не просто способ приготовления здоровой пищи на углях, это можно назвать определённой философией. Процесс создания барбекю – это целое шоу, которое способно развеселить гостей и родных. Но сегодня моим гостем был только Кей, развеселить мне удастся только его.

Следующая моя задача заключалась в накрытии стола, что не заняло бы у меня больше 5–10 минут. К пяти часам подошёл Кей. Он отличался от многих тем, что приходил ровно во столько, во сколько было договорено.

– Привет, Кей, – сказал я, отправив в его сторону летящий пластмассовый диск синего цвета.

– Привет,– ответил он, поймав правой рукой, летевший диск в его сторону.

Раньше этот синий Фрисби–диск принадлежал Пейви – моей любимой собаке, с которой я каждое утро выходил играть, что затягивалось почти на весь день.

Но моя любимица погибла: мне было двенадцать тогда, прошло чуть больше трёх лет с её гибели и до сих пор бывают моменты, когда глубокими ночами она даёт мне о себе знать во снах. Даже в свои шестнадцать, повзрослев, я не могу смериться с её уходом!

Малышом я не понимал, куда она уходила на долгое время, и приходила почти ночью очень уставшей. Но чуть позже я понял, она ушла и, понимая, что приближается конец, не стала возвращаться обратно.

В один из погожих осенних дней отец принёс её в дом уже мёртвой. Здесь, во дворе в память мне осталась лишь недавно вырытая для побега ямка под забором и её деревянная будка с именем: Пейви.

Папа нашёл её на пустоши, недалеко от кафе « Митофэл». Моя любимица породы – Фоксхаунд была уже с поседевшей мордочкой и очень жалко смотрелась, её глаза были укрыты белыми веками. Оно – то понятно, когда родился я, ей уже было за двадцать пять, теперь вы можете прибавить к этим двадцати с хвостиком ещё двенадцать.