— Я уже ухожу.

— Сиди — Артур зашел в комнату и сел напротив — я прошу у тебя прощения.

— За что?

— Ты самовольный козел, который втянул нас в ту драку. Но я знаю, что ты не хотел этого. И ты не заслуживаешь, чтобы тебя избегали и игнорировали. Она — он кивнул в сторону Мины — не хотела бы этого. Поэтому я извиняюсь за то, как я себя вёл.

— Я…

— Только не думай что, если я извинился, все станет как раньше.

— Не уверен, что все вообще когда-нибудь может стать как раньше. Но жизнь как-то продолжается.

— Избавь меня от нравоучений, мне и от старейшины этого хватает.

— Извини.

— Ладно, хватит этих разговоров. Тебя ждет старейшина.

— Зачем?

— Он не сказал.

Подъем дался Андрею неожиданно легко. Конечно, ребра все еще ныли, но он вполне мог бы побежать, если бы захотел. Он с грустью посмотрел на руку: если бы и она заживала также легко, как все остальное. Но, видимо, ему следовало привыкать к прозвищу сухорукий, которое шепотом расходилось за его спиной.

Андрей вошел в кабинет. За столом сидел старейшина. Точнее, человек, сильно его напоминавший. Те же черты лица, хоть и слегка обостренные, те же темные волосы. Но его глаза были пустыми, кто-то погасил огоньки, жившие внутри. Старейшина заметил Андрея и откинулся в кресле. Даже его манера сидеть, и мимика поменялись, теперь от них веяло тоской и усталостью.

— Что с вами случилось?

— Жизнь, мой мальчик. Никому не дано одолеть жизнь.

— О чем вы?

— Ответь мне на один вопрос. Имей ты возможность вернуться назад во времени со всеми знаниями, которыми обладаешь сейчас, чтобы ты сделал?

— Эм…

— Ну же, представь, что тебе вновь 18 лет. Нет, лучше даже 6. Что бы ты сделал?

— Не знаю, закончил бы школу экстерном, наверное. Поступил бы в другой вуз, чтобы сравнить, есть ли разница.

— Экстерном говоришь. Но ведь тогда всё твои друзья, с которыми ты познакомился за школу и институт, не знали бы тебя. И непросто было бы найти подходящий повод, чтобы с ними вновь познакомиться.

— Хм. Тогда… наверное, я не стал бы так радикально всё менять.

— Парадоксально, не правда ли? Нам кажется, что мы столько всего хотели бы поменять в нашей жизни. Но на самом деле это иллюзия, мы не хотим проживать всю жизнь заново, мы хотим лишь выкинуть из неё всё плохое и оставить всё хорошее. Но жизнь так не работает. Каждый выбор, каждое действие могут иметь долгосрочные последствия, которые мы часто и не замечаем. А потому возможность вернуться назад и "всё исправить" не так уж хороша, как кажется на первый взгляд.

— Но если уж мы допускаем возможность перемещаться назад во времени по собственному желанию, зачем ограничиваться одним разом? Что если мы могли бы откатываться назад многократно? Посмотреть различные варианты, и в итоге выбрать самый лучший? Разве это не решило бы все проблемы?

— Ты так и не уловил основную мысль. Допустим ты решил вернуться в тот бой, где пострадала Мина, и вести себя умнее. Но в итоге ты разозлил противника ещё сильнее, и он не покалечил, а убил тебя. Или ты вернулся в тот день, когда внезапно оказался здесь, и вместо площади пошёл в другое место в надежде, что всё пойдет по-другому. Но где гарантия, что на переходе тебя не собьет машина? Какой бы плохой тебе не казалась твоя жизнь, ты знаешь, что в ней произошло. А любое изменение чревато последствиями в разы страшнее.

— Возможно. Но ведь и дальнейшая жизнь может преподнести мне любые сюрпризы. Бояться менять прошлое всё равно что бояться жить, да, любой миг может принести внезапную смерть, но он также может принести и что-то замечательное. Для меня не было бы разницы, жить свою жизнь дальше, или вернуться в прошлое и попытаться сделать из неё что-то новое.

— Для тебя может и не было бы. А вот для мира, в котором ты живешь и на который влияешь, разница может быть колоссальной. Ладно, я увлекся.

— Вы меня звали.

— Да, нам нужно многое обсудить. Придется зайти издалека.

Старейшина закашлялся. Кашель был тяжелым, долгим и не предвещал ничего хорошего. Андрей заметил следы крови на столе. Он обеспокоенно взглянул на руку Старейшины, ожидая что и она окажется в крови, но рука была в порядке. Наконец, старейшине стало легче, и он вновь заговорил:

— Радиация подрывает здоровье. Мало кто в куполах дожил до моего возраста, но похоже, и я достиг своего предела.

— Наверняка есть какое-то лечение…

— Его не было даже до катастрофы. Иначе мы бы здесь не сидели. А сейчас… Но знаешь, дело даже не в физиологии. Я устал. Я прошел через хаос и давление, которое сломало многих людей вокруг меня. Я принимал решения, которые стоили жизни другим людям. И вот я здесь и я… я больше не хочу никого терять. Не могу терять. Это убьет меня, а я хочу уйти на своих собственных условиях.

— Вы же не думаете о суициде, верно?

— Суицид? Можно и так сказать, наверное. Когда человек отправляется в последнее паломничество и знает, что он из него не вернется, это суицид?

— Если у него нет возможности вернуться, то да. Постойте, паломничество? Только не говорите мне что собираетесь сделать то, что не дали сделать мне, и подняться на поверхность.

Старейшина внезапно разразился хохотом. Впрочем, его смех быстро перешел в новый приступ кашля. Успокоившись, он продолжил:

— Поверхность? Нет. Я уже как-то говорил тебе. Я был когда-то похожим на тебя, и, как и ты стремился к свету…

— Да, да, а теперь вы видите наше будущее там, внизу, во тьме. Я помню.

— Именно. Туда я и отправлюсь.

— Но… как? И кто займет ваше место?

— Ты скоро узнаешь как. А мое место. Я собираюсь рекомендовать Артура,

— Но…

— Не перебивай! Я знаю, что ты хочешь сказать, Артур хороший боец, но он не сможет работать с людьми. Поэтому время придет, ты сменишь его на этом посту.

Андрей едва не подавился слюной от удивления. Перед глазами пронеслось то, как старейшина носился с ним больше, чем со всеми остальными. Планировал ли он это с самого начала? Он вдохнул и вывалил все свои сомнения:

— Что? Почему я? А что, если я не хочу? Об этом вы подумали? Я ведь даже не разделяю ваших подходов. Я не смог навредить тому химику, не думаю, что когда-нибудь смогу, если честно. И не думаю, что кто-либо в куполе будет мне рад после произошедшего.

— Старейшине не должны быть рады. Его должны уважать. И прошедшая операция сделала тебя известным, даже если ты считаешь, что с плохой стороны. Ты не убежал, ты среди нас, ты оправился после ранений. Да, ты совершил ошибку, но это лишь показывает, что ты сделаешь все чтобы не совершить ее еще раз. И да, я знаю, что ты этого не хочешь. А потому и говорю, что ты заменишь Артура, когда будешь готов. И я знаю, что рано или поздно ты согласишься, знаешь почему?

— Понятия не имею.

— Ты из того типа людей. Людей, которые не могут стоять и смотреть, как происходит что-то плохое. Большинство пройдет мимо и скажет — это не моя проблема. И ты хотел бы сделать также. Но где-то в глубине тебя живет голос, и этот голос твердит тебе, что все происходящее вокруг — твоя ответственность и бездействие — это выбор, ничем не отличающийся от действия. Поэтому ты будешь новым старейшиной. А что касается убеждений. Я не прошу тебя быть таким как я. Напротив, я не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки, хотя временами это и будет неизбежно. Ищи свой собственный путь, веди людей туда куда считаешь нужным. Это единственный способ, при котором они пойдут за тобой.

— Я…

— Тебе надо обдумать это, я понимаю. А пока что позволь рассказать тебе одну историю.

— Их мне сейчас ещё не хватало…

— Тсс, слушай. Сразу после катастрофы я познакомился с одним парнем. Его звали Уильям. Уильям Орнеги. Тогда ему было 11 лет. А я… мир рухнул, моя компания сгорела вместе с ним, а братства в том виде, в котором оно существует сейчас, ещё не существовало. Но если ты думаешь, что это было простое время, то ты ошибаешься, многие люди не могли смириться с произошедшим, а остатки тех компаний, что строили купола, пытались установить свою власть и максимально отупить население, чтобы им было проще управлять.