— Попытайся.

— Я боролся. Пытался стать лучше. Взял на себя ответственность за других людей. А в конечном счёте я просто сломался. Я соврал Мине. Я не верю, что мы можем пережить это не после того, как я увидел, что мы потеряли целый купол. Безумие, саморазрушение, оно в самой нашей природе.

— Ты считаешь гибель купола такой катастрофой? Сейчас, когда ты видишь, что мир на поверхности разрушен, догадываешься, сколько людей тогда погибло. Важна ли гибель одного человека по сравнению с гибелью всего человечества?

— В масштабах вселенной даже гибель человечества как капля в море. Наверное, важно лишь то, чему мы придаем значение. Так что — зависит от человека. В конечном счёте от нас ничего не останется.

— Ты не прав. Останутся ваши истории.

— Какой от них толк, если их некому будет рассказать?

— Всегда найдётся рассказчик и слушатель. Видишь ли, истории не умирают и не рождаются. Они существуют независимо от нашего мира и ждут своего часа. Часа, когда они смогут проявиться, быть рассказанными и услышанными.

— Если я в коме, а ты голос моего подсознания, то видимо меня крепко головой приложило, раз приходится от себя же такой бред выслушивать.

— Не хочешь верить, не верь, а вот говорить гадости совершенно необязательно. Ещё вопрос: какой идеи перемещений во времени ты придерживаешься?

— То есть?

— Когда кто-то перемещается в прошлое, что происходит? Он способен изменить что-либо, или мир с самого начала существует с учётом временной петли и на него невозможно повлиять? А если всё-таки можно, исчезнет ли старый мир без изменений, или останется существовать в виде параллельной вселенной?

— Какое отношение этот вопрос имеет к предыдущим?

— О, намного большее, чем может показаться на первый взгляд. Так что?

— Я особо об этом не задумывался. Но хочется верить, что у такого человека была бы возможность что-то изменить. И думаю, само перемещение во времени было бы разрушением старого мира и воссозданием его в том виде, в котором он был когда-то. Так что нет, никаких параллельных вселенных.

— Интересно. Последний вопрос. Почему ты не остался с Миной?

— Почему ты делаешь акцент именно на ней?

— Потому что мы оба знаем, что она к тебе неравнодушна. Да, она не говорила этого, но ты почувствовал, когда она тебя обняла, не так ли? Возможно, ты не веришь, что человечество выживет в куполах, но не думаю, что ты верил рассказам безумца Билла, который утверждал, что поверхность цела. И все же ты оставил жизнь, которая могла сделать тебя счастливым, преследуя один шанс на миллион. Что это? То самое человеческое саморазрушение, о котором ты упоминал? Быть может, ты считаешь, что не заслужил любви, как ты говорил об этом Сэм?

— А знаешь что? Я передумал. Иди ты к чёрту, я предпочту провести остаток своего времени на берегу океана, чем отвечая на твои дурацкие вопросы.

— Как пожелаешь. Прощай. Больше мы не встретимся, это я тебе обещаю. Раз, два, три, четыре, пять, время оборачивается вспять.

С этими словами медведь замолк. Андрей встал и медленно поплелся обратно к берегу океана. Уже заметно посветлело и со стороны материка задул горячий ветер.

Андрей добрался до края воды. Только сейчас он заметил, что вода была не синей, а странного темно-зеленого оттенка, который местами и вовсе переходил в бурый. Он попытался покидать камушки в воду, но как он ни старался, они не отскакивали от поверхности больше одного раза. Сейчас он жалел, что не тренировался делать это раньше.

Наконец он прекратил попытки и сел к морю спиной. Его глаза были жадно прикованы к горизонту. Вот он и увидел то, чего так давно ждал: край неба стал ярко алым, а затем из-за него стал медленно подниматься солнечный диск. Воздух стал нестерпимо горячим и обжигал лицо Андрея, но он неотрывно продолжал смотреть на восход. "До чего же красиво" — промелькнуло в голове Андрея. Это была его последняя мысль.

Солнце приятно грело лицо, Андрей видел его свет даже сквозь закрытые веки. Со всех сторон доносились обрывки фраз куда-то спешащих людей, вдалеке гудели машины, а он молча стоял и наслаждался лучами солнца.

Стоп, машины? Люди? Андрей удивлённо открыл глаза и на мгновение ослеп — он и забыл, что повернулся лицом прямо к Солнцу. Наконец зрение к нему вернулось, и Андрей удивлённо огляделся — он стоял посреди площади, окружённый разномастной толпой людей, бегущих по своим делам.

Он не сразу узнал это место. Та самая площадь, тот самый момент перед перемещением в будущее. Но как это возможно? Неужели всё произошедшее нереально? Нет, этого просто не может быть.

Голова закружилась, живот свело, и Андрей резко упал на колени. Несколько человек остановилось, чтобы спросить нужна ли ему помощь, но испуганно отдернулись, когда его стошнило прямо на плитку.

Кое-как протерев рот рукавом и неловко извинившись перед людьми, которые быстрее поспешили дальше по своим делам, желая как можно быстрее забыть увиденное, он поплелся в сторону своей квартиры, благо до неё было недалеко.

Добравшись до неё, он принял прохладный душ, закинул в себя пару таблеток от живота и развалился в компьютерном кресле. Сейчас воспоминания о куполах стали отступать, и он всё лучше помнил, а что же происходило с ним день или два назад, о домашних работах, которые надо сделать, и встрече с друзьями, которая была назначена на завтра.

Постепенно, он стал убеждать себя, что это был сон. Ладно, не сон, а какое-то странное видение, глюк. У него бывали головокружения раньше, теперь вот видения. Надо записаться на МРТ, проверить всё ли нормально с мозгом.

Чтобы хоть как-то отвлечься, он запустил ютуб, поставил громкость посильнее, и принялся готовить себе еду. Салат уже был почти закончен, когда видео переключилось автоматически. Андрей замер как вкопанный, услышав, как ведущий новостей рассказывает о запуске международного космического проекта, с целью освоения ископаемых ресурсов на других планетах.

Спикер продолжал вещать, но Андрей его уже не слышал. У него в глазах потемнело, а затем, неожиданно для себя, он резко метнул кухонный нож в экран ноутбука.

Нож вонзился ровно в середину экрана. Изображение исчезло, но звук продолжал доноситься из динамиков. В ярости Андрей вырвал нож из экрана и продолжал кромсать им машину, пока она не замолчала. Хорошо что рукоятка ножа была деревянной, а то ведь и током ударить могло.

Он остановился и с удивлением посмотрел на свои руки. Это были обычные руки, не подкачанные, не обожженные кислотой, и сейчас они болели от непривычного напряжения. Он взял в руки нож и покрутил его.

Ощущения были необычные: его тело никогда не делало ничего подобного, но в то же время он знал, что надо делать. Он снова без особого труда метнул нож, на этот раз в стену. Теперь он был уверен, что это был не глюк и не видение.

Каким-то образом все навыки, которым он научился в братстве, перенеслись в прошлое вместе с ним. Голова снова закружилась, и Андрей решил выйти на улицу, подышать свежим воздухом, и решить, что делать дальше.

Ребенок, игравший в песочнице, с любопытством наблюдал за взрослым, странно покачивавшимся на скамье напротив. Было уже поздно, и он знал, что надо собираться, ведь мама вот-вот позовет домой, но вместо этого он пытался рассмотреть каракули, которые этот взрослый выводил длинной палочкой на песке перед скамейкой.

Наконец этот странный незнакомец встал, коротко посмотрел на получившийся на песке рисунок, и переломив палочку посередине, ушёл прочь.

Ребёнок подошёл к скамейке, чтобы посмотреть на рисунок с ракурса рисовавшего. Однако его ожидало разочарование: каракули оказались не рисунком, а гигантской надписью «Братство», кривым почерком выведенной на песке.

Ребёнок поковырял в носу, размышляя что всё это может значить, и о каком таком братстве может идти речь, но услышал окрик своей мамы, и бросился собирать разбросанные по песочнице игрушки.