— Ты совсем меня не боишься. Почему?

Мужчина слегка вздрогнул и отвёл взгляд. Ну хоть такая реакция. А то не боится только тот, кому уже нечего терять.

— Боюсь, Хозяйка. Боюсь рассердить или расстроить вас чем-то, боюсь, что вы передумаете и не освободите. Для меня вообще мысль, что рабство всё же в итоге закончится, пока ещё непривычна, и верить в это сложно. Но вас, лично вас — я не боюсь. Вы очень красивы и единственная за эти два года, кто думает и о моём удовольствии. Я благодарен.

Приятно слушать, за исключением небольшого нюанса. Я придвинулась ещё ближе, так, что самое нежное местечко прижалось к возбуждённой мужской плоти, вплела пальцы в длинную чёлку и потянула назад, заставляя запрокинуть голову. Лидар покорно чуть выгнулся и прикрыл глаза.

— Не смей сомневаться в моём слове! Если я сказала, что отрабатывать свою стоимость будешь три года, так оно и случится. После этого ты станешь снова свободным. Но отрабатывать придётся по полной, поверь. Руки под зад убери!

На мгновение глаза раба снова открылись от удивления, но на скорости выполнения приказа это ничуть не сказалось. А я нежно провела кончиками пальцев по лбу, носу, задела губы, скользнула дальше, на шею, грудь, и наконец достигла изначальной цели — пальцы сомкнулись вокруг твёрдого члена. Хотела провести опыт? Самое время. Касания совсем лёгкие, поначалу даже абсолютно невинные, тем не менее, вызвали у Лидара и учащённое сердцебиение, и судорожные вздохи, и мощнейший прилив желания. Только действовать пришлось очень осторожно, чтобы мужчина даже не понял, что все его ощущения попросту усилены влиянием ошейника.

Отслеживая одновременно и мысли раба, не могла не порадоваться — тот мимолётно удивлялся, почему до сих пор ни одна любовница так его не волновала, не вызывала столь сильного возбуждения. Даже на когда-то любимую Мадлену, по его воспоминаниям, такой реакции не было. Впрочем, как только я сомкнула пальцы и с силой провела по члену, думательные способности у него на время резко отказали, сменившись ярким взрывом эмоций. Интересно, как же он воспримет соитие при таком накале?

Каменно-напряжённые плечи; живот, мелко содрогающийся от волн желания; член, пульсирующий в моей руке и уже готовый извергнуть семя от столь недолгой и простой стимуляции. Нет уж, рано. Создав сдерживающее кольцо именно там, где оно сейчас требовалось, услышала мучительно-разочарованный, но тихий стон. Можно, конечно, было приказать, и раб не смог бы не выполнить приказ, несмотря на всё возбуждение. Но я хотела, чтобы он привык к мысли, что в постели — и не только — со мной все его ощущения настоящие, без малейшей приправы магического принуждения. Для смертных, как правило, того, что они не видят или не осознают, не существует.

— Пожалуйста, Хозяйка…

— Нет. Ты кончишь только тогда, когда разрешу. А я это сделаю, лишь полностью наигравшись.

Тут я достаточно сильно сжала нежную головку члена, и Лидар закусил губу. Тихий стон услышала, как он ни пытался его подавить.

— Не сдерживайся, я хочу видеть твои чувства. Запрещено только кончать и что-либо делать без разрешения.

Так-то раб у меня на удивление тихий. Даже во время испытания возможностей ошейника он стонал в голос и кричал, только если совсем уже не мог терпеть. И неважно, боль это была или наслаждение. Но и без яркой демонстрации по нему всё видно, только смотреть надо внимательно, чем я и занималась. Лёгкая дрожь, закушенные губы, прерывистое дыхание, более шумные, чем обычно, вздохи, еле слышные стоны. И я с упоением играла на податливом теле, чтобы вызвать эту мелодию страсти.

— Не смей двигаться!

И без того натянутое струной, тело вообще замерло, а я приподнялась и направила в себя твёрдую и трепетную плоть. Есть что-то неповторимое в том, чтобы так обладать мужчиной. Именно обладать, когда он полностью беспомощный в твоих руках, покорный и готовый на всё, лишь бы получить разрядку. Нет, обычное соитие, когда умелые руки и губы ласкают кожу, стараясь доставить максимум удовольствия, когда любовник раз за разом возносит тебя на вершину страсти, тоже хорошо. Но вот так, сосредоточив в своих руках нити управления, полностью подчинив сильное тело и его наслаждение, это как-то по-особенному чувствуется. Даже не совсем комфортное соитие в воде становится вполне себе приятным и острым.

Ммм… Как же хорошо, как плотно и глубоко, до дрожи в мышцах, до лёгкого сладкого спазма внизу живота… Я потихоньку раскачивалась на напряжённых бёдрах, впитывая чужое желание, смешанное с отчаянием, блаженство пополам с дискомфортом от всё нарастающего возбуждения. Когда же в первый раз приподнялась, а потом с силой опустилась на почти горячую плоть, Лидар наконец застонал. Да, пой для меня, мой хороший, пой.

Я чувствовала, насколько любовнику тяжело сдерживаться, но, как и говорила, в борделе очень хорошо умеют дрессировать, а ещё, как ни странно, он искренне хотел доставить мне удовольствие, подчиняясь приказам и даже мимолётным желаниям. Напряжение нарастало, и я одной рукой вцепилась в мужское плечо, а другую запустила в нежные складочки, начав с переменным ритмом водить пальцем по горящему огнём комочку плоти.

Безудержная дикая скачка закончилась ярким взрывом, после которого я обнаружила себя, кажется, спустя несколько минут, содрогающейся от последних волн наслаждения на крепкой груди и так и не отцепившейся от плеча раба. Синяки, скорее всего, останутся. Приподняла голову и посмотрела на смазанное пятно, почти сразу трансформировавшееся в лицо Лидара. Лицо, застывшее маской мучительного удовольствия. Улыбнувшись, лизнула сморщившийся сосок, вызвав очередной шумный вздох, и соскользнула с по-прежнему твёрдой плоти, стряхивая с себя остатки послеоргазменной расслабленности. Вечер только начинается и своё я ещё не получила.

Дойти до своих комнат получилось в полной невозмутимости. Внешне. И только закрыв за спиной дверь, активировав запирающее заклинание, Вэрс позволил себе расслабиться и перестать «держать лицо». Прижавшись спиной к твёрдой поверхности, дроу прикрыл глаза и с силой саданул кулаком по безразличному куску дерева.

Бездумный взгляд прошёлся по привычной обстановке, пытаясь зацепиться хоть за что-то особенное. Бесполезно. Он здесь не жил, ночевал. Тёмные тона, простая удобная мебель, никаких мелочей, способных рассказать о хозяине покоев. Безлико, словно он всегда знал, что тут ненадолго.

Нет, Вэрс давно уже перестал надеяться, что Госпожа изменит решение и вернёт его в свою постель. Давно уже слепое обожание к женщине перешло в искреннее уважение и преданность своей богине. К тому же, однажды приняв её волю — как и всегда — в отношении личной жизни, он неожиданно для самого себя вошёл во вкус. И пусть Вэрс с гораздо большим удовольствием бы снова отдался во власть нежно-жестоких рук, но другие женщины были не ею. Ну разве что тёмные эльфийки ещё могли как-то сравниться с Госпожой, и только.

А теперь Повелительница вообще хочет оборвать последние связи между ними! Дроу понимал, конечно, что важность служения от этого меньше не становится, но ведь он окажется далеко, и даже о самом замечательном времени в его жизни забудет. Больно и… страшно. Уж наедине, себе, можно в этом признаться. Новый мир, новые разумные, новая, непривычная роль. Справится ли? Обязан, это желание Госпожи Лики. Да и от памяти, способной помешать действовать сообразно обстоятельствам, а не привычкам, его избавят. Единственный плюс нежеланной процедуры, пожалуй.

Мгновения слабости прошли — Вэрс выпрямился, тряхнул рукой, впрочем, уже почти не нывшей после удара, и направился в спальню, заканчивать дело, от которого немного не вовремя его оторвала Госпожа. Остановившись у дверей, какое-то время скользил взглядом по открывшейся картине, возвращая нужный настрой.

Много сил на это не понадобилось — распятая на широкой кровати женщина с завязанными тёмной повязкой глазами чуть выгнулась, соблазнительно приоткрыв губы и тихонько застонав. Светлое манящее пятно на тёмном покрывале. Ничего общего, никаких ассоциаций: сочное зрелое тело с широкими бёдрами и крепкой большой грудью, мягкое и податливое, чуть смуглая кожа. Идеально послушная, с готовностью и удовольствием принимающая от любовника как ласку, так и жестокость. Да, абсолютно иная, принадлежащая.