Фештар приложил руку к сердцу и поклонился.

— Всё, что угодно, Госпожа.

Я с удовольствием наблюдала за его мыслями, как в голове укладывается и находит объяснение то, что до сих пор не мог понять: отношение Лидара, его искренне восхищение той, кого, по идее, должен как минимум бояться, а то и ненавидеть. И как с новой силой вспыхивает ненависть, теперь уже к Мадлене. Я могла бы даже отдать ему магичку и быть уверенной, что уж у демона хватит фантазии сделать её жизнь невыносимой. Но нет, на неё у меня уже сформировались другие планы. Не менее жестокие, к слову.

Спустя пятнадцать минут воины привели Ивлана и бросили на колени к моим ногам, потом, повинуясь властному взгляду Краша, тихо вышли за двери. Фештар же остановился за спиной пленника, но не слишком близко. Убийца быстро оглянулся и, наткнувшись на мрачный взгляд, вздрогнул. Но всё же пересилил себя и гордо выпрямился, посмотрев мне в глаза с вызовом. Впрочем, попытаться подняться с колен не рискнул. Неплохо.

Я не спешила начинать разговор, а с интересом прослеживала скачущие мысли и цепочки выводов. Смешной, он считал, что мне так и не удалось пробраться ему в разум. А ещё, что воспалённому мозгу просто показалась та сила боли, что ему довелось испытать. После подобного не выживет ни один человек — и не будь там меня, всё так и случилось бы, — а на нём даже следов пыток не оказалось, хоть Ивлан и догадывался, что тело просто могли подлечить. Но зачем? Поэтому пленник и пытался хоть в какой-то мере сохранить достоинство. И он по-прежнему не понимал, почему ещё жив.

— Ну здравствуй, Ивлан, — с лица мужчины тут же сползла маска уверенности и некоторого высокомерия и проступил страх осознания. — Да, ты правильно понял: мне теперь известно всё о тебе и заказчице.

— Почему тогда я всё ещё жив?

— Глупый вопрос — Мадлена, та самая заказчица, которая не сочла нужным посвятить тебя в некоторые детали, придёт на встречу только с тобой, при условии, что почувствует срабатывание милой вещицы, что ты пытался застегнуть на моей шее.

Кривая усмешка изломала линию губ.

— И как же вы собираетесь меня заставить?

— Очень просто, дружок, ты всего лишь наденешь на себя другую милую вещицу, вот эту, — я снова взяла в руки до этого лежащий на столе ошейник. — Сам.

Теперь Ивлан уже откровенно расхохотался. Я ждала, пока приступ нервного веселья пройдёт. И это припомню, однозначно.

— Кажется, вы несколько нездоровы, лаарэна. Кто ж в здравом уме согласится нацепить на себя рабский ошейник?

— Быть может, тот, кому есть что терять, помимо свободы? — пленник настороженно впился в меня взглядом. Да-да, теперь моя очередь смеяться. — Знаешь, твоя мать мне, в общем-то, ни к чему. Старая, больная женщина, смерть для неё станет концом мучений. Всё равно без твоей помощи она не сможет покупать те дорогие поддерживающие зелья. А вот сестра… Очень красивая молодая девушка, если верить твоим воспоминаниям. Думаю, ещё одной доступной рабыне мои воины только порадуются.

Мгновение, и вместо уверенного в себе, гордого воина передо мной сломленное существо с горящим мольбой взглядом.

— Не надо… пожалуйста. Я сделаю всё, что захотите, только не трогайте семью.

Нужно отдать ему должное: никакой истерики, моментальное принятие решения, как и чёткая логическая цепочка, приведшая к пониманию, что, выяснив такие подробности его личной жизни, я просто не могу не знать и как найти близких и дорогих его сердцу женщин. Разумеется, приводить свои угрозы в исполнение я не собиралась — никогда не была сторонницей мнения, что родственники должны отвечать за чужие ошибки. Но Ивлан-то этого не знает. А в его реакции даже не сомневалась. Не после того, как прочитала разум.

Я улыбнулась и бросила ошейник под ноги мужчине. Жалости не было. Он — наёмник, убийца, и должен быть готов к любому варианту окончания своей жизни. Или свободы. Уверена, получись всё у него, никаких мук совести не последовало бы. Ивлан тоскливо проследил короткий полёт артефакта, мучительно сглотнул, но решительно взял полосу металла, приложил к шее и свёл концы. Какой молодец!

— Посмотри на меня.

Хмурый взгляд, в котором горит вопрос. Интересно, когда до него дойдёт, что надел ошейник, даже не потребовав предварительно гарантий неприкосновенности семьи? Не получив моего слова? Ну да ладно, не собираюсь настолько мелочиться.

— Правильный выбор. Со своей стороны обещаю: твоя мать выздоровеет, и они с дочерью получат хорошую сумму, якобы от тебя. Так же, мои люди помогут им переехать, чтобы скрыться от возможного преследования Гильдией, когда обнаружится твоё исчезновение. Но взамен я потребую клятву верности.

Да, додумался о своей промашке Ивлан быстро, но после моих слов облегчённо выдохнул. Теперь лишь смотрел непонимающе.

— Зачем вам это, если я и так в вашей полной власти?

Хороший вопрос.

— Ты же не думал, что всё, до сих пор произошедшее, и есть наказание за мысли и поступки? Нет, наказывать я тебя буду долго и со вкусом. Но хочу, чтобы потом, когда сочту месть исполненной, у меня появился ещё один верный воин, а не ненавидящий изо всех сил враг, — я наклонилась, вглядываясь в расширяющиеся зрачки. — Я хочу в своё полное распоряжение не только твои тело и жизнь, но и душу.

Он не выдержал, отвёл взгляд.

— Как пожелаете… госпожа.

— Нет, рабы обращаются ко мне «Повелительница», запомни это. А теперь повторяй за мной. Клянусь…

Да, я постаралась — надеть ошейник это ещё полдела: чтобы он заработал в полную силу, нужно задать условия. И теперь, произнося слова клятвы, раб действительно отдавал мне всего себя. Никакого сопротивления, никакого внешнего непочтения (на мысли артефакт не влияет — после долгих раздумий решила оставить рабам эту отдушину, за исключением прямого оскорбления или желания причинить вред, разумеется) или ослушания приказов. Даже когда буду обращаться с ним, как с вещью или животным, он не сможет возненавидеть, потому что я изначально объяснила причины. И он принял мотивы, счёл их достаточными.

А потом началось то самое, вступление ошейника в полную силу. Ивлан застыл, вытянувшись, насколько смог, из глаз потекли слёзы, а рот приоткрылся в немом крике. Сращение, скорее даже сплавление металла с кожей — это очень больно. Но чтобы раб не мог сам себе навредить, пытаясь расцарапать горло, содрать жгущую невыносимой болью вещь (а это неизбежно, инстинктивная защитная реакция), ошейник перехватил управление телом, погрузив его во временный паралич и запретив шуметь.

Когда всё закончилось, из бывшего наёмника словно стержень выдернули: он грузно осел на коленях, но не упал, опираясь на дрожащие руки, шумно и судорожно вздохнул. Я же перевела взгляд на невозмутимо стоящего Краша. Его присутствие как раз ради этого момента и требовалось.

— Краш, как теперь? Ты что-то чувствуешь от ошейника? Как раньше?

Фештар озадаченно посмотрел на меня, снова всмотрелся в раба, прислушался к своим ощущениям и мотнул головой.

— Нет, Госпожа, всё пропало. Я вообще в нём магии не чувствую.

Что ж, с этим разобрались. Значит, активированный ошейник не ощущается. Как и когда находится у меня в пространственном кармане. Ну а поскольку тайком и силой надевать его из-за самой же установленных ограничений я не собираюсь, этого достаточно.

— Хорошо. А теперь обсудим дальнейший план действий.

Послав зов Лидару — ему тоже отведена своя роль, — сосредоточилась на ближайшем будущем. Время есть, но тратить его бездарно — не в моих правилах.

Арая только присела отдохнуть. С самого утра на ногах: мелкие домашние дела, готовка, уборка. На рынок сбегала — продукты заканчивались. Деньги, увы, тоже. На лекарство для мамы уже не хватало. Осталось всего-то на пару дней, и девушка с нетерпением ждала, когда же появится Ивлан. Вот-вот ведь уже должен быть. А если не появится, придётся потрошить тайник, что очень нежелательно.