Лишняя секунда могла обернуться крахом всего путешествия. Экскурсионная прогулка могла закончиться реальным заточением в месте, которое до этого никто не видел. Получается, что чем сильнее желание, тем быстрее оно исполняется и совершенно не важно как, главное, что для тебя.

– Можете сказать, сколько вам полных лет и назвать адрес проживания?

– Это зачем?

– Хочу проверить, не связан ли ушиб с потерей памяти. Бывают такие случаи, что после аварии человек не может вспомнить простейших вещей. Так сказать, кратковременная потеря памяти. После нескольких дней лечения и должного ухода пациент восстанавливает полную картину происходящего и к нему возвращаются воспоминания. Тогда человек может полностью рассказать, что он знает о себе и соответственно вернуться в мир. Но, если у вас этого не будет наблюдаться, то для нас обоих это будет лучше. Быстрее сможете вернуться к привычной жизни.

– Мне тридцать один год. Я проживаю в Люберцах…

– Достаточно. Точную улицу, дом, квартиру помните?

– Да.

– Добраться сами сможете или за вами кто-то приедет?

– Смогу. А кто знает, что я в больнице? Только Мама, но она слишком далеко живет, чтобы приехать за мной.

– Вы назвали имя Катя в самом начале.

– Да, это моя девушка, но вы сказали, что ей не звонили. Значит, она не знает и не приходила. Можете вернуть мой телефон?

– Он лежит в кладовой за регистратурой. Но, насколько я помню, он разряжен. Мы успели дозвониться до вашей Мамы, а после он разрядился.

– Так и когда я могу уйти домой?

– После обеда. У вас будет еще одна перевязка и вы сможете спокойно уйти домой. У сестры заберете одежду и рецепт на таблетки и мазь от гематом. Еще я оставлю направление на повторный осмотр и напишу названия нескольких лекарств, которые нужно пропить курсом.

– Спасибо.

– И еще, Алексей, не забрасывайте писать начатый дневник. Я уверен, что то, что вы будете там отмечать, поможет в дальнейшем. А вас ждет нечто более трудное, чем столкновение с машиной. Возможно, самое трудное из того, что с вами происходило в реальной жизни, нежели произойдет в Пробуждении. До свидания!

– Не понял. Что вы имеете ввиду?

Врач проигнорировал последний вопрос и вышел. Леша успел запомнить, что на ногах у него были тапочки, похожие на те, что носил раньше отец. И рваный на пятке носок. Очень странное дело, но тоже похожий на тот, который мог носить отец. Почему именно отец вспомнился Леше он не понимал, но больше всего его заботили последние слова заведующего. Он будто начинал фразу так, как мог говорить в мыслях, а закончил так, как он закончил бы сам для себя вслух.

Снова шлепанье тапок в коридоре, но уже в обратную сторону.

День, как день рождение без даты. Не помнишь, как уснул в прошлом дне, но проснулся так, словно этот день для тебя первый. Такое видимое разделение на то, что было вчера и то, что происходит сегодня. Два разных дня и, как будто две разных жизни. С сегодняшнего дня нужно смириться, что гематомы – это теперь часть моего сегодня, впрочем, как и боль в области ребер. Раз мне теперь нужно быть осторожным, то привычные раньше вещи не смогу выполнять с простотой. Не думаю, что и напрягаться придется, но осторожным быть обязан. Головная боль, как она есть сейчас – это тоже что-то новое для меня. Раньше я испытывал похмелье, но после одного сеанса «очищения» в тазоприёмник становилось легче и день приобретал окрас не флешбеков высадки во Вьетнаме, а вполне человеческой жизни. Помыт, побрит, сыт и уже окунулся в бездонный порноокеан информации интернета. Быт, обыденность, забытие.

Если получается крутить головой, то нужно посмотреть кто рядом со мной. Уж больно странный этот тип, да еще и нестерпимая вонь, которая его окружает, а меня выворачивает.

Леша помассировал шею руками и сфокусировался на размякшем потолке. Точнее на остатках белого суфле, что свисает с него, как жуткие ожоги. Попытка крутить головой без тошноты должна решить один неразрешимый вопрос: кто ссытся рядом с ним, да еще и стонет, словно парализованный. Может ему нужна помощь, но что Леша, что заведующий, который проигнорировал и этот вопрос, точнее ответ, не обращают на него внимание. Может, заведующий что-то знает и это вполне нормальная практика в отделении, но вонь, что сопровождает всё это утро, уже перестает быть шуткой.

И стоило ему развернуться, как он остолбенел и потерял ход мысли.

Блять, а где человек, что рядом со мной стонал? Если это какой-то прикол, то чертовски не смешной. Может я вообще не в аварию попал, а это был какой-то запланированный розыгрыш, вышедший из-под контроля на дороге, но в этом отделении продолжающийся? Я знаю только одного человека, что мог такое придумать и продолжать реализовывать, даже с негативными последствиями. Это в его стиле и за это я его люблю, но вряд ли он сейчас в этом городе. Он обычно предупреждает, когда вернется, а мы последний раз с ним разговаривали пару месяцев назад, когда он только заселился в бунгало на Бали. Значит, это не может быть он. Еще и позвонить ему не могу. Но, тогда предположим, что это даже не звук из моей палаты, раз я тут один, а предположим из соседней. Тогда откуда этот нестерпимый запах мочи? Не может человек за стеной так уссатся, что провоняет всё отделение. Если только… – Леша одернул одеяло, но там было сухо, – обоссался не я.

Соседнюю кровать тоже никто не занимал. Леша находился в пустой палате, окнами выходящей не на улицу, а на спину соседнего здания. Кирпичи отражали дневной свет, но недостаточно, чтобы в комнате было светло днем. Ощущение времени в такой обстановке, также, как и галлюцинации становятся реальными. Звуки, слова, запахи могут стать обманом не только зрения, но осязания и обоняния. В любой момент реальность повернется таким образом, что ни одно из происходящих событий не сможет называться настоящим. И никаким временем вообще. Обман, в который придется поверить, ведь этот розыгрыш подстраивает не ситуация или человек, а мозг и он уже верит в это. И где бы не оказался, ты все равно увидишь то, что не хочешь принять.

Внезапно ребра потянуло так, будто весь сеанс иглоукалывания пришелся лишь на правую сторону и точечно под ребра. На стенах нет ни одного подобия часов, впрочем, как и тех, кто мог подсказать время. Леша вышел в коридор, но и там практически никого. Тишина. Если есть понятие гробовой тишины, то она звучала именно так, как Леша слышал её в стенах этого отделения. Склизкая, ватная, в которой ты увяз. Само отделение навевало дежавю, точно в таком же он лежал в двенадцать лет, когда сломал ногу в первый раз; в этом же отделении он был и в двадцать три, когда попал в аварию на мотоцикле и сломал ногу во второй раз; и в этом же отделении он в свои тридцать один. Разница была только в том, что это было в разных городах. Закольцованный шаблон.

Когда придумывали больничные халаты для персонала, тогда и разработали дизайн отделений, чтобы пациенты могли ощущать себя спокойно в одинаковых коридорах. Где бы ты не жил, ты всегда попадешь в одно и тоже отделение. Не удивительно было бы увидеть и персонал похожий друг на друга. «Один персонал во все регионы. Одна медицина для всех регионов» – утопичный слоган, но почему- то не кажущийся таковым.

– И что, совсем никого? – Леша покрутился на одном месте и увидел мужчину, сидящего рядом с его палатой. – Подскажите, а сколько сейчас время?

– Ровно четырнадцать часов. – мрачно ответил мужчина, закрывая лицо газетой.

– Отлично, пора уходить. – и уже про себя спросил: Так, где тут регистратура?