– Скажи, если сможешь прочитать. – обведя их рукой.

Внутренне скривившись, но не подав виду, Женя двинулся по кругу. Яркий направленный свет светодиода, вычерчивал все изъяны бумаги, рельеф написанных от руки символов, заметки прежних владельцев. Иногда он останавливался и приглядывался, притворяясь будто пытается разобрать прочитанное. Странная вязь, чёрточки с палочками, иероглифе начертанные в столбец, сложные геометрические узоры, и даже сплошные тексты рукописных цифр. Когда же встречались знакомые буквы, и те отказались складываться в знакомые слова. Медленно или быстро, круг замкнулся, и путешествие по чужим языкам подошло к концу.

– Может быть, я смогу что-то ещё?! – тихо, но очень эмоционально, видя приближающегося Стрелка.

Недолгое раздумье, и взяв одну из рукописей, перелистав страницы, он бросил её на стол, поверх прочих. Его серое лицо, не выражало никаких эмоций. Местами седые, местами пожелтевшие от табака усы, поджатые, много раз битые губы, свежий шрам на ухе, строгий взгляд.

– Есть кое-что. – не однозначно, будто сдерживая слова, и развернувшись, пошёл в обратную сторону.

Чем ближе к выходу, тем тяжелее на сердце, но когда провожатый свернул на лестницу, и пошёл вниз, в груди всё затрепетало. Первый подвальный этаж мало чем отличался от верхнего. Чуть меньше ящиков, меньше кроватей, больше труб и воздуховодов. Ещё ниже, по не самодельной каменной лестнице, к полутораметровой стальной двери. За ней была просторная комната, утопленная в твердь ещё на пол этажа. С потолка свисали цепи, в углу лежали боксёрские груши, пронумерованное по весу железо и прочий спортивный инвентарь. А в центре, на небольшом ринге, очерченном полустёртой краской, сражались сразу четверо. Причём трое избивали одного. Не сильно, но метко, и очень болезненно, не позволяя ему встать, жестоко наказывая за каждый ответный удар. Ещё четыре мужчин и три мужеподобные женщины, молча наблюдали за происходящим. Заметив вошедших, один громко цыкнул, и всё закончилось, а взгляды собравшихся обратились к чужаку.

– Ты знаешь, как меня зовут? – обратился усач к желающему помочь, и прочитав ответ по лицу, продолжил. – Я Боракеш. А это моя десятка. Но, как ты видишь, здесь один лишний. – шагнув в сторону, он затворил стальную дверь, изнутри обитую звукоизолирующим материалом. – Ты хотел помочь. Протяни руку. – и достав из кобуры пистолет, дослав патрон в патронник, извлёк магазин и перехватив, протянул рукоятью вперёд.

Короткое сомнение, – Не шутка ли? – отразилось на лице Евгения, сменившись озадаченностью, переходящей в ужас.

– Тебе ненужно нечего говорить. Не перед кем оправдываться или извиняться. Тебе нужно лишь выбрать. – чуть приблизившись, вкладывая рифлёную рукоять в полуопущенную руку, и помогая сжать пальцы. – Ты вить хотел помочь? – вкрадчиво

Секундная заминка в попытке подобрать слова, спрятать глаза от одиннадцать человек внизу, вернее перехватить пистолет. Не тяжёлый, пахнущий старой смазкой и порохом.

– Это проверка. – несмело улыбаясь.

– Тебе разрешают убить. Разве этого недостаточно? – голосом искусителя.

– Да они же меня возненавидят! – с трудом сдерживая смятенье и панику.

– Только один из них. – с безразличием. – Остальные, будут благодарны. – медленно кивая. – Жизнь, не великая ценность. Не здесь. Лишь ресурс, инструмент. – медленно взяв его предплечье, поднял и направил оружие себе на грудь. – Резцы и пламя. Чтобы создать что-то большее. – медленно сгибая руку в локте, задирал ствол всё выше. – Объединённые общим желаньем творить. Рисовать делами. Как умеем. Без ограничений марали. Повышая с каждым шагом. – с жаром проповедника. – А ты?

Ошарашенный, загипнотизированный голосом, Евгений лишь в последний момент заметил, что пистолет почти направлен в его собственный подбородок. Почувствовав сопротивление, рука Боракеша стала твёрдой словно дерево. Шаг назад, высвободившись, снова прицелившись в него, но теперь уже осознанно.

– Нет… Я не… Не… – Женя, испуганно оглянувшись на одиннадцать человек в низу, не веря, что ещё пару минут назад, безмятежно созерцал пустоту.

Взмокший, с пульсирующим жаром в руках, теряя чёткость зрения, не видя выхода. Отведя полу куртки, Боркаш достал ещё один пистолет. Щелчок снятого предохранителя. Пустой, бледный взгляд, без тени эмоций. Мерцающий подъём руки. До безумия чёткий контур направленного в лицо среза ствола.

– Не буду обманывать. Ты уже не станешь одним из нас. Но ты можешь быть причастным к нашему творенью. К большему чем отдельные части. – дрогнув, ствол отвернулся в сторону, медленно направляясь к людям в низу. – Хотя нет. Ты не можешь. Возвращайся назад. Наверх, к своим. Как будто бы ничего не было…

Не обычный страх, но тот, что всё чаще приходящий тихими вечерами, натянул чувства, отозвавшиеся болезненным спазмом. Страх осознания собственного бытия. Работа без само проявления, механическая и бездумная. Отдых в потреблении, с одурманенным разумом, по кругу перебирая виды удовольствий. Не выраженные, загнанные в дальний угол чувства. Спазм стал нестерпим. Дыхание замерло. Лицо изменило своё выраженье, искривлённое переменой внутри. Беззвучный надрыв, из которого вырвалось пламя и резко развернувшись, Женя выстрелил.

Отрывистый грохот, сменился непрекращающимся звоном. Оскал, сменился отречённостью. Жар, холодом. Опрокидываясь назад, слепо глядя перед собой, полегчав на килограмм выплеснувшихся мозгов и кусок черепа, неизвестный мужчина, со сбитыми в кровь кулаками рухнул на цветастые маты. Дыру в углу лба скрыли упавшие волосы. Расслабленные пальцы немного подёрнулись. Слегка опорожнился мочевой пузырь, оставив небольшое пятно на штанах.

Кивнув, Боракеш забрал оружие, заглянул в глаза убийцы. Внутри всё было пусто и холодно. Вспыхнувший водород выгорел дочиста, оставив после себя лишь испарину. Ужас сотворённого, размытой, но всё густеющей тенью накрывал разум. Призренье к себе, к тому, что воспользовался чужой слабостью, пошёл на поводу… Но, ни капли сожаления за загубленную жизнь. Удовлетворённо кивнув, пресытившись чувствами, которые сам уже давно не мог испытать, Стрелок отварил тяжёлую дверь, впустив сквозняк, что утянул за собой дымку и резкий запах пороха.

– Десятка! Слушая новый приказ! – перекрикивая звон в ушах. – Продолжать подготовку!

Повторять не потребовалось. Не дожидаясь готовности, двое оставшихся, приступили к избиению, не стесняясь тела под ногами, размазывая его кровь по полу.

– Ты. – тише, обернувшись к Евгению. – Бери за ноги.

Тяжёлое, но подъёмное, горячее и скользкое, пугающе бездыханное… Следом за ними пошёл один из смотревших. Тело отнесли в конец коридора, к мусоропроводу, на краях которого виднелись обрывки одежды и следы бурых подтёков. Только втроём сумев загрузить труп внутрь, отступили на два шага, прислушиваясь к шуршащему спуску. Убийца по центру, Стрелки по сторонам.

– Это мой зам. Зорник. – представив третьего.

Опустив взгляд, Женя медленно подвёл его себе под ноги, а затем в месте с поворотом головы, поднял на нового знакомца.

– А ты, не болтай. – в место приветствия, взглядом указав на мусоропровод.

Убийца кивнул, и сделал было шаг в сторону выхода, но затем обернулся. За ним не шли. Пистолет торчал из оттопыренного кармана. Безразличные взгляды, проходили насквозь, как если он был призраком. Отвернувшись, он пошёл дальше. Шаг, другой, третий. Пот заливал спину, мысли метались из стороны в сторону. В памяти возникали картины прожитых дней. Счастливых и не очень, спокойных рабочих дней, и бурных кутливых ночей. На пятом шаге, ноги подкосились. Только ухватившись за металлическую гофру кабеле-провода, удалось не опозориться, устояв. Быстро окрепнув, ноги понесли дальше. Шаг, шаг, шаг. Ожидая услышать раскатывающийся грохот. До поворота меньше метра, а позади тишина. Никто даже не шелохнулся, и тогда, Женя замедлился, почти остановился. Разум метался горящей птицей, но сжатые железной хваткой призрения, мышцы еле двигались. Две долгих, самых долгих в жизни секунды, и каменный угол укрыл от не случившегося выстрела. Дальше вверх, по лестнице, бегом, сразу через две ступени, к другой, всё выше, к поверхности, между ящиков, мимо безмятежно спящих бойцов, во тьму вестибюля.