Дождь стоял редкой стеной, скрадывая громадный простор проспектов. Плоские, серые стены напротив, оканчивались зубчатой короной разрушенных этажей, расчёсывающей низколетящие облака. Там и тут в стенах виднелись повреждения, от небольших, до тех, что перекидывались с этажа на этаж. Большая часть окон была пуста, некоторые заколочены или замурованы и лишь в одном из двадцати горел тусклый свет. Знания стояли очень близко, порой и вовсе смыкаясь, отличаясь одно от другого лишь мелочами. Узором бетонных стыков, формой и расположением окон, отсутствием балконом или наличием межэтажных карнизов. А внизу, по улице текла настоящая река. Во всю проезжу часть, омывая редкие машин и какие-то плохо различимые преграды.

Открыв дверь, на балкон вышел один из мужчин. Оглядел непогоду, выдохнул, и отступив подальше от брызг, облокотился на стену

– Теперь ты здесь. – спокойно и многозначительно. – Не подумай, тут так не всегда. Бывают и хорошие деньки. Например вчера. Когда нас стало больше. – улыбнувшись одними глазами. – Я Готфрид, будем знакомы. – наклонившись, протянув руку.

Неуверенно пожав, найдёныш удивился, когда приобняв, его радушно похлопали по спине. Такое радушие с тем, кто только назвал своё имя, смутило, но надолго расположило к себе.

– Я, не помню, как сюда попал. Точно был в другом месте. – взгляд обежал комнату, и вернулся к улице. – Совсем другом.

– Как и всё мы. У нас было также. Первая встреча, боль, непонимание. Но, как видишь, живём.

– Боль. – вспомнив о том, как взгляд застила кровавая пелена, и потерял контроль над телом. – Простите. Вроде бы, я сделал кому-то больно.

– Но не в обиде. Заживёт. – в пол оборота, с добродушной улыбкой. – Сейчас, когда ты спал, тебе что-нибудь, снилось? – сдерживая любопытство.

– Да. Один сон. Небольшой. Но очень ясный и чёткий. – слепым взглядом собирая выстраивая воспоминаний. – Там было…

– Не нужно. – подняв руку. – Просто постарайся его запомнить. – на пол тона ниже, глядя на дождь. – Он очень важен. – и закрыв балконные двери, направился туда, откуда пришёл. – Ложись спать. Завтра будет долгий день.

С холодной плитки, по дощатому полу, на пыльный ковёр, к остывшей кровати. Чужой кровати, в чужом доме, в чужом краю. Привыкший ко тьме, глаз различал оставленные на полках личные вещи, одежду, книги. За каждой была своя история, которые знал лишь владелец. Для него, в этом месте было всё чуждо. Мягкие перины, теплота одеяла, шум дождя за окном.

***

Его разбудил солнечный свет. Слегка рассеянный шторами, но всё равно тёплый, будто нарочно падающий точно в лицо. На спинке кровати висели аккуратно сложенные вещи с прикреплённой на булавку запиской. (Для тебя) Тёмно-синяя рубашка поло, брюки из крепкой ткани, затёртый джинсовый жилет.

За ночь, общая комната преобразилась до неузнаваемости. Большая часть хлама исчезла, прожжённую дыру в деревянном полу, замуровали вручную строганными досками, отвалившуюся штукатурку забелили и занавесили картинами, протёрли пыль… А на столе нарисовали скатерть. Белой краской аккуратно вывели тонкие узоры, скрывая изъяны. Из клоповника, гостиная превратилась в захудалую, но очень приятную комнату старого, загородного дома.

У стола остался единственный, самый целый стул, а перед ним завтрак. Правда давно остывший. Блинчики, кофе, миска со сладкими сухарями, бутерброды с сыром и маслом. До того будто забытый, голод схватил и потряс желудок, на шаг подтолкнув к столу, но затем, страх попасть в неприятности, оттолкнул на два.

“А если, это всё для кого-то другого? Местного громилы, выбивающего зубы, стоит на него не так посмотреть.”

Проявление грубости к тем, кто приютил, пугало больше, нежели возможность быть битым. Странная мысль, будто основанная на чужом опыте, очень яркая и чёткая, хоть и не связанная с воспоминаниями, словно украденный секрет.

– С первым днём! – тот, кого звали Артур, войдя через частично занавешенный проём, из которого тянула чем-то вкусным. – Чего стоишь? Налетай!

На вкус, еда оказалась куда хуже, чем выглядела. Почти сразу подавившись, он протянулся к кружке, но не смог ту поднять. С улыбкой наблюдавший за трапезой, повар нахмурился и, заметив затруднения, попытался помочь. Рывком оторванная от свежей краски, кружка опрокинулась на стол, залив аккуратно выведенные узоры.

– Бля! – Артур, вскинув руки к голове, а затем попытавшись протереть, но лишь размешав и размазав. – Бля! Скажешь, что это ты. Она тебе нечего не сделает, а мне оторвёт бошку. – загнано, взглянув на одну из боковых дверей, а затем на входную. – Ну, бывай. – и быстрым шагом сбежал.

Медленно просачиваясь в щели, кофе капал на вымытый пол. Встретиться с тем, кто откручивает бошки и принять на себя чужую вину хотелось не очень, а потому взяв нашедшуюся на кухне тряпку, парень принялся аккуратно промакивать разлитое, не забывая закусывать бутербродами. Размазанное пятно было благоразумно накрыто кружкой, а остальное убрано в считанные минуты.

– А я вот, химию принёс. – вернувшись, демонстрируя пластиковую тару с надписью (отбеливатель). – Ну, как вижу ты и сам справился. – отнеся посуду, прищурив один глав он недобро взглянул на спрятанную проблему. – Ща решим.

Щедрая порция химии вместо ожидаемого отбеливания, начала пузыриться и пениться. Короткая борьба с последствиями, и в место кружки, пришлось ставить небольшое блюдце. В тоже время, отойдя к балкону, найдёныш внимательно наблюдал за происходящим на улицах.

– Нравиться вид?

– Да. – неуверенно.

– А вот мне, не особо.

“Днём город выглядит намного лучше.” Стараясь не обращать внимание на множественные разрушения на серых стенах, а в слух сказал.

– А где остальные? – коротко оглянувшись, но затем смутившись.

– Уже ушли на работу. Не дождались, хотя сидели до последнего.

– Простите, что создаю проблемы.

– Проблемы? Шутишь? Праздник! Нас стало больше. – отчего-то отвернувшись на последних словах, и надев наплечную сумку, кивнул на выход. – Пойдём, покажу город.

Сразу за дверью, начинался длинный коридор, с обоих концов скрытый во тьме. Небольшие бетонные арки делили его на пролёты. С одной стороны в нём было много дверей, в то время как с другой, внутренней они встречались в половину реже.

– Этот этаж принадлежит нам, и только у нас есть к нему доступ. – продемонстрировав трубчатый ключ с отверстиями и выступами. – Но последнее время, особо не закрываемя.

Нажав на кнопку вызова лифта. Нечего не произошло. Легко сорвав защитный экран, Артур вынул провода и со второй попытки подобрав контакты, таки запустил механизм.

– Нужно будет починить. – застенчиво почесав весок. – Ниже, живёт тётушка. Очень добрая и милая женщина. У неё что-то вроде детдома, для самых маленьких. Тех, кто пока не может о себе позаботиться. Будь ты метр с кепкой, попал бы к ней. Выше, на крайних жилых этажах, обитают трое. Своеобразные ребята, непонятно чем занимаются, но долю в общак всегда платят. На первых обосновались мужики с пушками. Наверное, бывшие военные. Кто из цитадели, кто с севера. Они здесь недавно. Когда на улицах были бои, их пустили, так они и остались. К нам не лезут, дела в дом не несут. На других этажах ещё десяток человек, но о них потом.

Когда остановился всё то время поднимавшийся лифт. Внутри, на панель полнилась кнопками, будто из него управляли суперкомпьютером.

– Такой большой дом, и так мало жильцов.

– Многие погибли, многие взошли. – неоднозначно, выбрав первый этаж.

– В других дома, почти не горели окна.

– Напротив, дом перекупов. Свили там гнездо, и брызжут ядом. Справа от них, общага. Там живут те, кому хватает денег лишь на еду. Люди не устроившиеся, в основном пришедшие из других домов. Если зима будет холодной, их дом превратиться в братскую могилу. Проходя мимо будь на чеку, просто так бездомными не становятся. Слева, бывшая банда костра. Сейчас как зовётся, не знаю. Недавно шумели, видать перестановки. Раньше были друзьями. Пока не определяться лучше не соваться. На нашей стороне улицы, справа и слева кто живёт не знаю. Раньше жило какое-то хамло, но военные постарались и теперь хамло съехало.