Однако, ну и здоровая же дура, этот эскадренный дирижабль! Иван уже подзабыл чуточку, насколько подавляюще выглядит с земли самый громадный из всех типов воздушных боевых кораблей. И конкретно эта громадина, с намалеванным на ткани газовых баллонов Романовским родовым красным грифоном, со щитом и мечом, нацелилась именно на их палаточный городок. Даром, что на скатах палаток у медиков опознавательные красные кресты были нарисованы.

Едва Иван успел получившуюся диспозицию рассмотреть, как сверху тонкий свист послышался. Достаточно долгий, нарастающий по силе свист. Именно так «поют» флешетты, дротики, которые летуны вываливают с небес на пехотные порядки противника. Ну, или вот как в этот раз, на госпитальные палатки. По раненым же еще много проще отбомбиться: они не разбегаются, как зайцы при виде коршуна.

Щит, выставленный Лудильщиковым, содрогнулся и пошел волнами. Эскадренный дирижабль обладает огромной грузоподъемностью, поэтому мелких металлических дротиков, размером с небольшой карандаш, способен сбрасывать буквально тоннами. К счастью, Щит нашего героя выдержал. И к несчастью, полковник Исмагилов переоценил собственные силы и растянул свой Щит на несколько большей площади, чем это было рационально. Оттого последняя порция железных стрелок все же накрыла край их расположения, и сейчас оттуда раздавались истошные крики боли.

— Ах ты, сволочь летучая! — не обращая внимания на присутствующих поблизости сестер милосердия, выругался Иван в голос и принялся создавать свой экспериментальный особо взрывоопасный конструкт. За те два дня затишья он уже неплохо натренировался это делать, а еще вдруг неожиданная идея в голову пришла.

Улучшенный Огненный Феникс вышел на загляденье, даром, что без взрыва только парить и еле-еле смещаться в пространстве в состоянии. Временно оставив его под присмотром лишь малой толики сознания, Иван принялся создавать конструкт Мгновенного Перехода. Мозги чуть не вскипели от столь сильного усложнения магических манипуляций: поддерживая один сложный конструкт, создавать другой, да еще с изменениями точки фокуса с себя самого на объем пространства, в котором в данный момент его огненная птица парила.

Резко накатившая ужасная головная боль мгновенно переключила все сознание на себя. Вскрикнув, Иван рухнул на землю, стараясь удержать сознание.

В себя Лудильщиков пришел почти тут же, очень симпатичная сестричка милосердия едва успела сделать в его сторону несколько шагов.

Интеллект +1; Дух +1, — извещала его Система, закрыв этим своим сообщением почти весь обзор боевитого графа.

— Не трясите меня, пожалуйста, Зиночка, — попросил Иван, страдальчески морщась, ощущая сквозь прижавшуюся к его щеке грубую, шершавую ткань очень даже приятные мягкие округлости. Наблюдая разгорающийся в небе грандиозный пожар, наложил на себя конструкт Среднего Лечения. Были опасения, что со своим состоянием Большое Лечение он бы просто не потянул, да и ни к чему, в сущности, столь сложный конструкт в его случае был.

Целительская магия подействовала, как всегда, очень быстро. С огромным сожалением оторвал голову от роскошной Зиночкиной груди, взгромоздился на ноги.

— И отчего это я совсем не удивлен⁈ — Откуда тут взялся Никита Огарев. Иван даже сразу и не сообразил, все внимание было занято грудью сестрички милосердия и горящим дирижаблем.

Меж тем Никита продолжал изощряться в остроумии.

— Ваше сиятельство, отчего вы так не любите дирижабли?

— Чего это не люблю? — сделав виноватое выражение лица, подыграл другу Иван.

— Ну, вы их безжалостно взрываете, едва только они попадаются вам на глаза! — Огарев выдержал небольшую паузу и с улыбкой заключил Ивана в объятия. — Здравствуй, Ваня, не знаю, чем ты этих летучих гадов так шарахнул, но выглядит замечательно. Жалко, в трофеи этот дирижабль теперь уже точно не попадет.

Словно подтверждая слова князя, полыхающий на полнеба воздушный исполин резко пошел на снижение. М-да, после катастрофы там явно мало что уцелеет.

— Ваше сиятельство, — к Ване подбежала Машенька, вторая после Зиночки госпитальная красавица, — к исцелению доставленных раненых все готово.

— Ладно, Иван, не буду тебя отвлекать, — в свою очередь заспешил Огарев, взметнувшись в седло своего скакуна, до этого момента спокойно застывшего рядом. И вдруг, привстав на стременах, проорал: — Эскадро-он! К упавшему вражескому дирижаблю! Рысью!…

«А ведь какие красивые и грациозные создания у меня получились»! — Отметил Лудильщиков краем сознания, уже торопясь к очередным своим раненым. Скакуны, несущие своих всадников, легко и очень быстро перемещались по пересеченной местности, пробуждая в памяти молодого целителя школьные уроки про древнегреческих кентавров.

Накал боев на их участке фронта начал снижаться. Перекинутые вовремя генералом Скобелевым резервы позволили вернуть позиции, захваченные было неприятелем. Соответственно, непрерывный поток в госпиталь раненых вновь стал стихать до размеров небольшого такого ручейка. Только у графа Лудильщикова свободного времени как не было, так и не было. Он затеял создание оборонительной системы возле своего госпиталя. Очень уж Ивану не понравился тот момент, когда на фронте, рядом с ними все буквально на волоске висело. Потому с западной стороны этакой подковой наш герой установил минное поле, состоящее из артефактов собственной работы. Только он эти артефакты не прямо тут, на коленке клепал, а достал их через Двойника, которого в своем поместье на всякий случай оставил.

Каким образом подобное сделалось возможным? Так Иван же улучшил свое Внутреннее пространство! Теперь вместо невнятной темной норы, совмещенной с кладовкой между Иваном и его Двойником всего одно большое помещение располагалось. Ну, или маленький островок, плавающий в пузыре с туманными, постепенно уплотняющимися стенками. И, самое главное, хоть Иван, хоть Двойник в это Внутреннее пространство, которое Лудильщиков для себя Доменом обозначил, могли входить и выходить друг у друга. И расстояние теперь не играло ни малейшей роли. Вот только Иван побоялся, что если он в Домен самолично войдет и выйдет в Сарапуле, то для того, чтобы снова попасть на фронт ему надо будет снова на поездах и телегах трястись, поскольку точка выхода на фронте вместе с ним сместится. Потому и еще одного Двойника использовал, хотя тот и требовал прорвы маны на свое создание.

Но, так или иначе, а госпиталь теперь был от внезапного прорыва противника неплохо защищен. Артефакты, спящие до поры на обширном пространстве, могли по мысленной команде Ивана активироваться, и тогда горе неприятелю, туда забредшему.

Внезапно начавшаяся складываться идиллия оказалась вновь грубо нарушена. И нет, на этот раз вовсе не мятежные князья пополам с войсками мятежников постарались, а одна неугомонная девчонка, умеющая превращаться в росомаху. Она просто-напросто пропала. Пришлось Лудильщикову дознание проводить, опрашивая бойцов своей дружины, стоявших в то утро на карауле вокруг расположения госпиталя.

— Как обычно все было, — среди караульных отыскался один свидетель, сумевший указать направление, в котором ушла Ксюшка, — Ксения Федоровна пробежала мимо меня в сторону вон того леска. Она же каждое утро так делает.

Было «как обычно», да вот закончилось не так: Ксюшка так и не пришла на завтрак. Иван начал в темпе собирать команду для ее поисков, благо, новых раненых с утра еще не поступало, и ему не пришлось манкировать своими обязанностями.

Для поисков сестры Иван взял с собой только Родиона, одного из лисов и парочку гвардейцев из тех, которые с поста по охране госпиталя уже давно сменились и успели отдохнуть. Всю дружину таскать с собой было глупо: и поисковиков замедлять будут, и госпиталь без охраны оставлять — не очень хорошая идея. Поскольку среди солдат упорные слухи ходили, что мятежники пленных врагов на какие-то черные ритуалы пускают. А тут до неприятеля меньше десяти километров: прорвется какая-нибудь маневренная группа с ритуалистом — и все, привет! Раненые же, в большинстве своем, беззащитны, как и медицинский персонал.