Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущего – летнее палящее солнце, утратив свою силу, медленно садилось за горизонт, освещая красными лучами многовековые зелёные дубы нашего сада. Я сидела в беседке, наблюдая за белкой, которая пыталась забраться в дупло с жёлудем в зубах, и, надо сказать, что дела у неё шли лучше моих.

Сегодня должны объявить о моей помолвке с сыном друзей моего отца, поэтому, когда увидела служанку, идущую ко мне через сад, я была готова. Нет, я не хотела этой помолвки, да и никакой другой тоже. Отец не желал слушать мои доводы о том, что мне восемнадцать, что я только поступила в академию и за время учёбы может много чего произойти, шутка ли – впереди еще четыре года учёбы, предварительная и итоговая практики. Когда я поступала в академию, всё виделось немного иначе: я думала, мой воздушный дар достаточно силён, чтобы учиться с основной боевой группой, но оказалось, что его хватает для факультета артефакторики. А мой будущий жених учится как раз на факультете боевиков. Боевики – это буквально отдельная каста, они находятся под контролем императора, у них самая интересная практика – на втором и четвёртом курсах они отправляются на границу с тёмными землями, в общем элита нашей академии. Перед глазами мелькнул знакомый интерьер и дверь, в которую я чуть не влетела, я осмотрелась по сторонам – оказывается я так погрузилась в печальные раздумья, что не заметила, как мы пришли.

Отец решил придать помпезности столь важному событию в моей жизни – все собрались в большой гостиной. Я её не любила – большая комната с обитыми бордовым бархатом стенами, массивной мебелью из красного дерева и вычурными канделябрами. От помещения так и веяло стариной и нафталином. Наверняка такой интерьер был в моде ещё при жизни моей прабабки, а это было лет сто назад.

Я поздоровалась с присутствующими, а их было немало: мой отец, мачеха, моя сводная сестра, ну и, конечно же, представители моего будущего супруга, как, собственно, и он сам. Мельком глянув на причитающегося мне жениха, я села на край кресла, не забыв предварительно расправить подол платья, и сложила руки на колени – всё как учила мачеха, по правилам этикета. Ничего особенного в его внешности не было – русые короткие волосы, карие глаза, нос как нос – обычный, ну и рот, куда ж без него, в общем, жених мне уготован среднестатистический, даром что любимец половины женской части академии.

– Мари, сегодня очень важный день. Я надеюсь, ты понимаешь это, – отец подошел ближе, скользя по мне оценивающим взглядом. А что – одета вполне прилично, платье сшито на заказ из модной нынче атласной ткани цвета морской волны, что удивительно мне шел, освежая лицо и оттеняя темные волосы. С прической помогла служанка: она сделала мне высокую прическу, открывающую шею, и украсила жемчужными заколками. Так что я выглядела красиво и модно. Это, опять же, на мой взгляд, а что там у отца в голове, я не знала, да и думать не хотела.

– Да, отец, – я послушно кивнула.

Быстрее бы вернуться в академию, там можно забыть про эти условности – да, папа, хорошо, папа, как скажете, матушка. Не могу сказать, что я была послушным ребенком, но были вещи, в которых моё мнение не учитывалось. И, как ни странно, моя помолвка была именно такой – да, я знала, что когда-нибудь выйду замуж, да, я знала, что супруга, скорее всего, мне выберет отец исходя из текущей политической обстановки и выгоды для семьи, но оказалось, что готова я к этому не была. С отцом моего жениха, Фридрихом, отец был знаком со времен учебы в академии, насколько я знаю, там они сдружились и после службы на границе решили открыть общее дело – займы населению. Работали они как партнеры все это время, и доли у них были одинаковые. Но не так давно скончалась дальняя тетушка Фридриха и оставила ему неплохое наследство, которое он хотел потратить на общий с отцом бизнес. Тут-то и сыграло злую шутку их деление в бизнесе пополам – если один вносит определенную сумму, то второму надо внести ровно столько же, иначе он лишается части своей доли. И как тут быть? Отец вовремя вспомнил, что моя родная мама оставила мне немаленькое приданое, которым я смогу распоряжаться после двадцати одного года. План был прост– – раз мне причитается довольно-таки большая сумма, то почему бы не выдать меня с этой суммой замуж за сына друга? По нашим законам муж распоряжается деньгами жены в полном объеме, если она не укажет у нотариуса, что часть этих средств принадлежит детям. Вот и получается, сама я смогу их тратить только после двадцати одного года, а муж сразу после свадьбы. Вот так решил меня продать мой отец – как долгосрочное вложение в их с другом бизнес, и оспорить это, к сожалению, я не могла.

– Мы с твоей мачехой пришли к решению, что брак с Крисом Вебером будет очень плодотворным, ты согласна?

– Да, отец, – я снова послушно кивнула. При упоминании мачехи моя сестрёнка нахмурилась и посмотрела на Криса. Сильвия была моей сводной сестрой на год младше, она только собиралась на первый курс академии. Мы были разными не только внешне – она была прекрасна своей холодной красотой. Я реально оцениваю свои внешние данные, так что да, Сильвия была красива – белоснежные длинные волосы, убранные в хвост, большие темно-синие глаза и пухлые розовые губы в придачу к хорошей фигуре. Такой образец женственности и притягательности. Куда уж мне до нее, я могла похвастаться только худым лицом, тонкими губами и наличием талии. Но я не считала себя некрасивой, как ни странно, – а это было действительно странно, потому что большинство парней обращало на балах внимание именно на Сильвию. Я же считала, что красота – понятие субъективное и что у каждого свои вкусы. С учетом того, что на отца я не была похожа ни капельки, а с оставшегося портрета мамы смотрела я, значит, и я когда-нибудь кому-нибудь понравлюсь такой, выйду замуж и рожу детей. Так что перспективы для себя наметила преотличнейшие.

На моё удивление взгляд Сильвии был заинтересованным. Интересно, когда они успели познакомиться с Крисом, ведь к нам в дом он с семьей приехал всего во второй раз. Возможно, виделись в академии на вступительных, хотя Сильвия об этом не говорила. С чего бы – мы ведь не подруги.

Забавно, что ни один из моих будущих родственников не произнёс ни слова.

– Магический? – я удивлённо посмотрела на отца. – Почему?

– Таково решение наших семей – моё и Веберов. Подписывай! – он резко вложил в мою руку перо и указал на место, куда надо поставить подпись.

Я не верила, что они так со мной поступают. Магическую помолвку практически невозможно расторгнуть – только по обоюдному решению родителей с обеих сторон, но даже это не так плохо, как магический откат инициатору расторжения. Если отец когда-нибудь захочет разорвать помолвку по моей просьбе – а я все ещё не теряла надежду на это, – то он может полностью лишиться магии. И он это понимает.

Руки немного тряслись, отчего подпись получилась не такая идеальная, как я привыкла, на что мачеха лишь нахмурилась. Уступив место Крису, я словно наблюдала за всем издалека, мой разум покинул меня.

Вот стоит девушка, рядом с ней молодой человек в синем костюме, вышитом серебряной окантовкой. Наклоняется и берет в руки перо, ставит подпись на блекло мерцающем золотом свитке.

От созерцания всех этих действий меня отвлекла боль в руке – небольшое жжение на запястье изменилось чуть заметным покалыванием и свечением. Когда боль прошла, мою руку обвивал чудесный цветочный орнамент – цветочная лоза украшала моё запястье. Я посмотрела на руку Криса – у него тоже была татуировка на запястье, но без цветов.

Не смотря на меня, он опустил манжет пиджака, закрывая её, и повернулся к родителям.

– Поздравляю! – отец Криса улыбнулся мне, пожал руку отцу и поцеловал мачехе. – Теперь предлагаю отметить этот союз.

Отец согласно кивнул, отдал распоряжение слугам и, уже не обращая внимания ни на меня, ни на Криса, отправился к столу. Про меня все забыли, словно, когда я выполнила то, что от меня хотели, надобность во мне пропала.