НАРВСКИЙ ЗАЛИВ. На него в 1985 году мы поехали с мужем случайно, чтобы остановиться в кемпинге в Усть-Нарве (в Эстонии). Но кемпинг оказался такой невообразимо грязный, что от этой идеи я категорически отказалась. Однако в Балтийском море все-таки поплавала. Но – очень неудачно. Наверное, этот Нарвский залив еще мельче, чем Финский. Я это поняла не сразу. Меня на пляже предупредили: если поплыву далеко, сигналить будут с маяка и могут серьезно оштрафовать. Я поплыла. Сначала было все хорошо. Потом услышала протяжный вой. Я ускорилась. Вой не прекращался. Через какое-то время все-таки решила повернуть назад. И вот тут всё и началось! На обратном пути меня бесконечно (как никогда!) стали лупить волнишки – со всех сторон – очень часто. Они с башни меня прекрасно видели! Сигналить перестали. Я конкретно нахлебалась. А они, уверена, наслаждались! Никто штрафовать меня не прибежал.
А с Финским заливом у меня связано одно очень теплое воспоминание о прекрасной прогулке в августе 1998 года в тех же места, но я поехала туда одна. Было холодно. Шел дождь. Дул сильный ветер. Ни о каких заплывах речи не было. Берег был пустынный. Я ушла по берегу очень далеко. Когда вышла снова в лес, поняла, что заблудилась. Встретила одного очень приятного пожилого путника, спросила, как пройти на электричку, он улыбнулся в ответ: «Вы имеете в виду – как проехать?». Нет, как пройти. Он снова улыбнулся, посмотрев на мои босые мокрые ноги и туфли в руках: «А…, я Вас понял». Еще около часа я шла к электричке и благодарила судьбу, что все так хорошо закончилось.
ОЗЕРО СУХОДОЛЬЕ. Снова Ленинград. Карельский перешеек. Середина 80-х. Впервые моя сестра со своим мужем Леонардом привезли меня на озеро Суходолье к своим приятелям в 1985 году. Был теплый августовский вечер (мы ехали часа два на электричке, затем час на автобусе, потом пешком по лесу часа два). Вечер был достаточно поздний, солнце уже заходило за горизонт, но я, конечно, страстно захотела поплавать. Ширина озера – два километра (недавно проверила по интернету), температура воды в тот вечер – 15 градусов (север Карельского перешейка, место, где озеро впадает в Ладогу). Меня холодная вода не остановила, и я быстро бросилась в воду, доплыв до противоположного берега, коснулась дна, но выходить не стала, а быстро поплыла назад. Меня обогнала лодка, все, кто в ней был, молча крутили пальцами у висков. Мне не привыкать. Я, счастливая, улыбнулась им в ответ. Заплыв занял у меня 1.5 часа. Все на берегу были озадачены (никто из них так не плавал – они все были спортсменами-байдарочниками). Но на следующее утро мои почки дали о себе знать – я встала с ужасно раздутым лицом. Хозяева нашего приюта (палаточного лагеря) в шоке повторяли: «Ирина, у нас нет здесь скорой помощи! Что делать?». И, хотя такое со мной было впервые, я паниковать не стала и спокойно ответила, что через час утренней прогулки, я восстановлюсь. И действительно все встало на свои места. Я, правда, прыгая с камня на камень, перепрыгнула через гадюку (она грелась на камнях, свернувшись клубком (но и эту проблему я избежала).
В каждый свой приезд я всегда переплывала это прекрасное озеро. Никто никогда меня не преследовал, не запрещал, ни на какие сети я не натыкалась (хотя в нем разводили форель!). Поэтому я свои заплывы на Суходолье вспоминаю с благодарностью. Правда, был один эпизод, который я все-таки вспоминаю с нервной дрожью. Но это был не заплыв, а попытка (мне навязанная) поплавать на байдарке. Я села (никто не объяснил, как правильно упираться коленями), меня толкнули, и я бодро замахала веслом, быстро очутилась метрах в 100 от берега, попала в течение (которое я никогда не чувствовала, когда переплывала озеро). Меня стало сильно раскачивать и понесло в Ладогу. Неожиданно мне навстречу появилась лодка с какими-то парнями и они закричали: "Немного в сторону". Вот тут я не на шутку испугалась и в отчаянии завопила: "Я не умею!". Они в ответ ехидно: "А мы тоже!". Но они быстро уплыли, оставив меня один на один с проклятой байдаркой, которая неожиданно развернулась, и я отчаянно начала плыть к берегу. Байдарка стукнулась о песок, и я сидела, грустно размышляя, что делать дальше (место было незнакомое, но я догадывалась в какой стороне наш лагерь). Вдруг по тропинке увидела бегущего мужчину, обмотанного полотенцем: "Вас толкнуть?" – "Пожалуйста, если можно". В общем, в течение какого-то времени я гребла, стараясь прижиматься к берегу. Когда увидела своих, почувствовала невероятное облегчение. Но они не просто хохотали, они – ржали. Дело в том, что за мной они наблюдали в бинокль и видели, как меня вынесло на берег. Но это было место бани, и они видели то, чего, озабоченная байдаркой, не видела я – бегущего к воде после бани голого мужика, который оторопел, увидев меня, остановился, повернул назад, а потом прибежал, уже обмотавшись полотенцем. После такого приключения я поклялась себе, что больше никогда в жизни ни в какую посудину, ни большую, ни маленькую, ни за что не сяду.
ВОЛГА. Волга – главная река в моей жизни. На ней я живу почти всю свою жизнь: с 1960 года до 1975 – в Камышине, с 1975 – в Волгограде. В Камышине Волга – море (около 5 км в ширину): Волгоградское водохранилище.
Еще летом в Камышине 1963 года перед пятым классом в летнем пионерском лагере в парке я на Волге чуть не утонула. Вожатые повели нас купаться на центральную (тогда – бетонную) набережную в центре города (уже много лет там купаться строго запрещено). Вдруг мы с одной девчонкой увидели тонущую девочку и решили вдвоем ее спасти, поплыли. Но девчонка, видимо, в последнюю минуту испугалась и повернула назад. Подплыла только я одна, опыта спасания на воде у меня, конечно, не было, и она быстро меня схватила за шею, уселась на меня (без преувеличения) и я ушла под воду. Мне было невозможно ее сбросить, так как девочка оказалась очень упитанной. Так несколько раз я видела то голубое небо, то зеленую воду. Находящиеся рядом курсанты нас обеих вытащили. Та, которую я пыталась спасти, уже успела на мне отдышаться. А я нахлебалась воды очень сильно. Несколько минут лежала на бетоне неподвижно (никто меня не откачивал – пришла в себя и на этом всё закончилось). Этот неприятный эпизод тогда не вызвал у меня никаких последствий и отторжения от воды – тоже.
Мы часто с мамой ходили на Волгу, но с собой в свои достаточно длинные заплывы она меня не брала. До восьмого класса. Летом после 8-го класса я попросилась поплыть с ней вместе, она нехотя согласилась, но была потрясена, как я хорошо научилась плавать. А потом я стала на Волгу ходить одна.
Так, с 16 лет начались мои сказочные одиночные заплывы на закате солнца. Плавала я только брассом (мой основной и единственный стиль). Уплывала очень далеко, противоположный берег был часто ближе, чем тот, откуда я стартовала. За исключением одного случая, никто никогда на том в те времена абсолютно пустынном пляже меня не побеспокоил (даже об одежде, оставленной на берегу, я никогда не беспокоилась и ее никто никогда не трогал – никого, как правило, на берегу и не было). Этот пляж находился в небольшой бухте Беленькая (напротив на том берегу бухты располагалась детская исправительная колония и городок к нему прилегающий). На том берегу бухты был тоже небольшой пляж, на котором местные жителя купались (не уголовники, конечно). Но местные жители именно купались, а не плавали (я с ними никогда не сталкивалась, потому что уплывала в открытую Волгу, а их пляж оставался где-то далеко справа). Но однажды (когда мне было 19 лет) довольно пасмурным днем, когда я отправилась в свой обычный 3-х-часовой заплыв, проплывая мимо их пляжа, боковым зрением увидела отплывающую от берега лодку, которая двигалась в мою сторону. Поскольку зрение у меня хуже слуха, я не сразу увидела молодых бритых уголовников, в «зю-зю» пьяных, но зато хорошо услышала отборный мат в мою сторону и плеск выбрасываемых бутылок из-под водки в воду. Я мгновенно приняла решение: плыть срочно назад (я хорошо слышала их угрозы, что они со мной сейчас сделают). Но я поняла, что они хоть и на лодке, но только с одним веслом и им все-таки трудно было меня догнать. Я развила бешеную скорость (сердце выпрыгивало, в висках стучало молотком) и через минут пять уже оторвалась от них, а через 10 минут уже убегала в одном купальнике с пустынного пляжа, одеваясь на ходу. Что было потом с этими мерзавцами – не знаю (убегая, я ни разу не оглянулась, как я это всегда делала в минуты опасности). Больше подобные эпизоды никогда не повторялись.
