— Слушаюсь, господин капитан! — сержант с седеющими усами козырнул офицеру и умчался выполнять приказ, его лицо было озарено счастливой улыбкой, будто только что его не отправили на вероятную смерть, а в долгожданный отпуск.
— Кияс Версад — капитан северного форта Бернийских врат, рад вас приветствовать в столь трудный час, — офицер подошел к монахам и пожал руку каждому, приветствуя как друзей.
— Брат Аркаис, — в ответ поприветствовал его старший монах. — Со мной два послушника Лан и Тей. Господин капитан надеюсь инцидент с полковником удастся как-то разрешить?
— Да, потеря полковника в лапах чудищ большая утрата для нашего форта, но мы постараемся ее пережить и, надеюсь, вы нам в этом поможете. Я наблюдал со стены как вы пробивались в крепость. Надеюсь ваши навыки позволяют не только разрушать ворота? — при этих словах Кияс испытующе посмотрел на троицу монахов, а двое бойцов со стрелометами за его спиной, поудобнее взяли оружие.
— Безусловно господин капитан, если это искупит мой проступок, то я и мои младшие братья по вере приложим все усилия, чтобы спасти несчастных собравшихся под стенами вашей крепости, — Аркаис кивнул Тайеру и Дилану в сторону разрушенных ворот. — Думаю он нас будет больше пользы за стеной.
На этих словах они и расстались с капитаном гарнизона, который умчался на стену, руководить бойцами, а монахи последовали за пределы крепости. К этому моменту тоненький ручеек беженцев, стекающийся во внутренний двор крепости, превратился в полноводную реку и мужчины с трудом смогли пробиться против течения.
За прошедшие четверть часа ситуация за стеной стала еще хуже. Огненная стена, со всех сторон надвигающаяся на крепость, вплотную прижала беженцев практически к самому ее подножью. Черный дым поднимался сплошным занавесом и растворялся в столь же черных тучах ночного неба. Вспышки зеленого пламени, сверкающие тут и там, также добавляли хаоса в происходящее. В красно-зеленых всполохах мелькали гротескные искаженные ужасом лица людей, измазанные в грязи и крови. Люди вздрагивали от каждой тени мелькнувшей рядом, опасаясь стать жертвой личей. Правда сейчас монстры хотя бы ежесекундно не сеяли смерть вокруг себя, бойцам сержанта удалось отогнать их от беззащитных людей на значительное расстояние, за счет плотного обстрела. Черепушки же, будучи вполне разумными созданиями, не торопились подставляться под срезни, способные начисто отделить голову или другую неуместно выступающую часть скелета, швыряли в ответ сгустки зеленого огня. Сейчас редкая цепь стражей форта отделяла беженцев от кровавой бойни, которую вновь могли учинить личи. И паритет, достигнутый на поле боя, не может продолжаться вечно, так как твари, опьяненные вкусом человеческой крови, рано или поздно потеряют терпение и ринутся на людей с новой силой.
— Я по центру, вы на фланги, — Аркаис быстро оценил ситуацию и принял единственно верное решение. Только распределившись они будут в состоянии охватить большую территорию для защиты и помочь продержаться бойцам достаточное количество времени для спасения беженцев.
Все дальнейшее для Дилана слилось в одну бесконечную круговерть боя. В тот момент, когда он прибыл на отведенный ему правый фланг, в стене огня образовалась брешь и в нее хлынула волна черных тварей. Словно стая волков они полумесяцем начали наступать на цепь бойцов, стараясь обойти их сбоку и кинуться не беззащитных людей. Стражи форта старались отсечь их от беженцев плотным потоком болтов, но твари раз за разом пытались прорвать заслон. Дилан за первые полчаса выбился из сил стремясь от одной твари к другой. Новые способности позволяли разделываться с монстрами быстро и эффективно. Требовалась всего одна-две атаки и твари ночи уже не поднимались, сбитые с ног окованным, светящимся белым пламенем навершьем боевого шеста. Каждый удар посоха, словно кузнечный молот, крушил черепа и кости монстров. Но их было много, настолько, что сначала защитникам пришлось отступить на шаг, потом на три, потом на десять. А потом бойцы не выдержали и побежали.
Стоя в десяти шагах перед воротами троица монахов отбивала атаки монстров, хлещущие непрерывным потоков. На помощь черным тварям вновь подошли личи, и удары когтями стали сменяться сгустками зеленого пламени. Дилан уже не путался убить монстров, сил на это не хватало, т. к. за прошедшие три четверти часа он исчерпал почти весь свой резерв. Он мог лишь ставить щит, да перенаправлять атаки по касательной. Благо к этому моменту почти все беженцы оказались на территории форта, а те, кто не успел, уже никогда никуда не успеет, их разрывали в клочья в считанные мгновения.
— Отступаем к воротам, со стены кричат, что черепушки похоже что-то задумали, — голос Аркаиса вырвал юношу из боевого транса, в который он погрузился, сам не заметив, как это произошло.
В это мгновение, стена огня, остановившаяся на остовах крайних повозок, окрасилась в зеленый и двинулась на них, без какой-либо подпитки. Черные твари бешено завизжав стали разбегаться в стороны, стараясь выскользнуть из огненной петли, смыкавшейся вокруг монахов. Это позволило мужчинам броситься к воротному проему со всех ног, спасаясь от колдовского пламени. В тот момент, когда они уже выбегали во внутренний двор, а решетка за их спинами с грохотом упала вниз, перекрывая возможность монстрам попасть внутрь, пламенная стена столкнулась с каменной. Раздался оглушающий грохот и даже земля содрогнулась под ногами. Сквозь клетку решетки в спину мужчинам ударил язык зеленого пламени повалив их с ног.
Дилан взвыл от обжигающей левую половину груди боли. Тело выгнуло дугой, руки и ноги сами заскребли по каменной площадке внутреннего двора. Тайер увидев, что происходит с юношей, бросился к нему, навалился всем телом, прижимая к земле. Аркаис вынул из кармана маленькую деревянную палочку и с трудом разжав зубы, вставил ее в рот послушнику. Приступ продолжался пару минут, а потом Дилан обмяк и расслабился. Зрачки, ранее расширившиеся так, что не было видно радужки стали нормальными, а судороги перестали выкручивать конечности.
— Сколько все продолжалось? — хрипло спросил он у сидящих рядом с ним прямо на холодном камне монахов.
— В этот раз не более пяти минут, но этого хватило, чтобы распугать всех в округе, — Аркаис обвел взглядом беженцев, испуганно жавшихся друг к другу и образовавших вокруг мужчин круг отчуждения шагов десять в поперечнике.
— Если б я знал, что цена такова, то сто раз бы подумал, прежде чем соглашаться на получение этой силы, — молодой человек оттянул горловину сутаны и осмотрел левую половину груди. Там красовалась красная, воспаленная витиеватая руна, уже третья. Две предыдущих юноша заработал по пути из Эймами до Бернийских врат.
Первая татуировка проявилась в тот день, когда юноша впервые смог прикоснуться к нитям Воли. Это случилось в последний день их морского путешествия, когда на рассвете их небольшое судно входило в бухту рядом с городом. Аркаис, как и во все предыдущие дни, провел сначала силовую тренировку, а потом отправил молодых монах на нос корабля для медитации. В то утро Дилан впервые почувствовал в своем духовном теле движение силы и ему вновь послышался тот голос, что общался с ним на Плато Душ, но в этот раз, он доносился словно сквозь толщу воды и слов было не разобрать. А в следующее мгновенье он очнулся уже на жесткой кровати в портовой таверне и между двумя этими событиями прошла неделя. Оказывается, он также, как и сейчас потерял сознание и бился в припадке. Команда баркаса опасаясь, что это болезнь, чуть не выбросила их за борт, не дожидаясь подхода к причалу, но Аркаис привел весомые доводы в пользу того, что их все же стоит довезти до берега. Команда была настолько впечатлена, что даже помогла перенести бессознательного Дилана с судна в таверну, а уже только после этого трое матросов отправились к портовому лекарю, для лечения своих вывихов и переломов, которыми их ранее наградил старший монах.
Аркаис оказался суровым учителем и не позволил юноше валяться в постели, пинками погнав на тренировку. В то утро Дилан впервые смог перелить часть силы в навершье посоха, правда поплатился за это кровотечением из носа и кратковременной потерей сознания. Вечером того же дня он дал присягу ордену в небольшом портовом храме, после чего на внутренней стороне правого запястья проявилась печать ордена, в точности копирующая узор, который Дилан однажды видел на бляхе Аркаиса.
