«Быть классиком – значит стоять на шкафу…» Быть классиком – значит стоять на шкафу Бессмысленным бюстом, топорща ключицы. О Гоголь, во сне ль это всё, наяву? Так чучело ставят: бекаса, сову. Стоишь вместо птицы. Он кутался в шарф, он любил мастерить Жилеты, камзолы. Не то что раздеться – куска проглотить Не мог при свидетелях, – скульптором голый Поставлен. Приятно ли классиком быть? Быть классиком – в классе со шкафа смотреть На школьников; им и запомнится Гоголь — Не странник, не праведник, даже не щеголь, Не Гоголь, а Гоголя верхняя треть. Как нос Ковалева. Последний урок: Не надо выдумывать, жизнь фантастична! О юноши, пыль на лице, как чулок! Быть классиком страшно, почти неприлично. Не слышат: им хочется под потолок. «Ребенок ближе всех к небытию…» Ребенок ближе всех к небытию. Его еще преследуют болезни, Он клонится ко сну и забытью Под зыбкие младенческие песни. Его еще облизывает тьма, Подкравшись к изголовью, как волчица, Заглаживая проблески ума И взрослые размазывая лица. Еще он в белой дымке кружевной И облачной, еще он запеленат, И в пене полотняной и льняной Румяные его мгновенья тонут. Туманящийся с края бытия, Так при смерти лежат, как он – при жизни, Разнежившись без собственного «я», Нам к жалости живой и укоризне. Его еще укачивают, он Что помнит о беспамятстве – забудет. Он вечный свой досматривает сон. Вглядись в него: вот-вот его разбудят. «Контрольные. Мрак за окном фиолетов…» Контрольные. Мрак за окном фиолетов, Не хуже чернил. И на два варианта Поделенный класс. И не знаешь ответов. Ни мужества нету еще, ни таланта. Ни взрослой усмешки, ни опыта жизни. Учебник достать – пристыдят и отнимут. Бывал ли кто-либо в огромной отчизне, Как маленький школьник, так грозно покинут! Быть может, те годы сказались в особой Тоске и ознобе? Не думаю, впрочем. Ах, детства во все времена крутолобый Вид – вылеплен строгостью и заморочен. И я просыпаюсь во тьме полуночной От смертной тоски и слепящего света Тех ламп на шнурах, белизны их молочной, И сердце сжимает оставленность эта. И все неприятности взрослые наши: Проверки и промахи, трепет невольный, Любовная дрожь и свидание даже — Всё это не стоит той детской контрольной. Мы просто забыли. Но маленький школьник За нас расплатился, покуда не вырос, И в пальцах дрожал у него треугольник. Сегодня бы, взрослый, он это не вынес. Сложив крылья
Крылья бабочка сложит, И с древесной корой совпадет ее цвет. Кто найти ее сможет? Бабочки нет. Ах, ах, ах, горе нам, горе! Совпадут всеми точками крылья: ни щелки, ни шва, Словно в греческом хоре Строфа и антистрофа. Как богаты мы были, да всё потеряли! Захотели б вернуть этот блеск – и уже не могли б. Где дворец твой? Слепец, ты идешь, спотыкаясь в печали. Радость крылья сложила И глядит оборотной, тоскливой своей стороной. Чем душа дорожила, Стало мукой сплошной. И меняется почерк, И, склонясь над строкой, Ты не бабочку ловишь, а жалкий, засохший листочек, Показавшийся бабочкою под рукой. И смеркается время. Где разводы его, бархатистая тканьи канва? Превращается в темень Жизнь, узор дорогой различаешь в тумане едва. Сколько бабочек пестрых всплывало у глаз и прельщало: И тропический зной, и в лиловых подтеках Париж! И душа обмирала — Да мне голос шепнул: «Не туда ты глядишь!» Ах, ах, ах, зорче смотрите, Озираясь вокруг и опять погружаясь в себя. Может быть, и любовь где-то здесь, только в сложенном виде, Примостилась, крыло на крыле, молчаливо любя? Может быть, и добро, если истинно, то втихомолку. Совершённое втайне, оно совершенно темно. Не оставит и щелку, Чтоб подглядывал кто-нибудь, как совершенно оно. Может быть, в том, что бабочка знойные крылья сложила, Есть и наша вина: слишком близко мы к ней подошли. Отойдем – и вспорхнет, и очнется, принцесса Брамбила В разноцветной пыли! «Сентябрь выметает широкой метлой» Сентябрь выметает широкой метлой Жучков, паучков с паутиной сквозной, Истерзанных бабочек, ссохшихся ос, На сломанных крыльях разбитых стрекоз, Их круглые линзы, бинокли, очки, Чешуйки, распорки, густую пыльцу, Их усики, лапки, зацепки, крючки, Оборки, которые были к лицу. Сентябрь выметает широкой метлой Хитиновый мусор, наряд кружевной, Как если б директор балетных теплиц |
