В нашей группе были только стихийные маги. И каждый, кто выходил к Харэлю Милку, пытался продемонстрировать какое–либо проявление стихий. У кого–то получалось лучше, у кого–то хуже. Я видела и снопы ярких искр, и водные всплески, и зерна растений из которых появлялись ростки… Ольфейра продемонстрировала небольшой смерч, который сразу же и развеяла сама.

– Очень даже неплохо, – похвалил ее профессор. – Что ж, адептка Кэрис… Ваша очередь.

Я в нерешительности вышла на середину зала. Сейчас, когда мужчина был так близко от меня, я буквально кожей ощущала его присутствие. Это было странное чувство, похожее на какой–то внутренний жар. А еще, будто назло, зачесался шрам от молнии, и я невольно потерла его на запястье, с наслаждением чувствуя, как шершавая ткань платья царапает кожу.

– Блохи, адептка Кэрис? – участливо спросил Милк, а я поняла, что уже его ненавижу.

– Да, прикармливаю тут… Поделиться с вами? – ядовито отозвалась я.

– Нет уж, я больше в качестве домашних любимцев предпочитаю кошек…

По залу стали доноситься оскорбительные смешки. Похоже, Харэль Милк меня почти сразу же невзлюбил и теперь жаждал устроить из моего выхода шоу.

– Показывайте, на что способны.

– Увы, я думаю, что не смогу этого сделать…

– Почему? – взгляд Милка стал каким–то слишком цепким, если даже не сказать, что хищным. Будто у того же самого упомянутого им кота, который нашел беззащитную мышку.

– Мой дар пока не проявил себя… И я не знаю, как сделать, чтобы это произошло… – сказала я, стараясь придерживаться придуманной с Ольфейрой легенды.

– И вас не пытались раскрыть, как и остальных, в детстве?

– Я… Я потеряла память, и не могу вообще ничего вспомнить.

– Значит, дар–то может и раскрыт?

Я пожала плечами.

– Не знаю.

– Что ж, самое время это узнать, – хмыкнул Харэль Милк.

Я не успела опомниться, как в мою сторону полетел сгусток темной энергии. Не знаю, чего ожидал куратор, но чуда не произошло, вокруг меня не создался вдруг водный щит, и я не взлетела над землей. Вместо этого я вполне себе прозаически словила темную гадость и, почти сразу же поняла, что, наверное, умираю…

Колени подкосились, а из горла вырвался сдавленный стон, перед глазами все плыло… Наверное, Харэль Милк подхватил меня, потому что падения я не помнила, перед тем как отключиться… Вместо этого я помнила его обеспокоенное лицо, невозможно вкусный исходящий от него запах, терпкий и чуть сладкий, будто ванильный, а еще шепот в самое ушко: “Кто же ты такая, Джесс?”

Ну а потом все. Темнота, мрак, покой.

Наш мир. Город N

– Джесс! – Сашка только что умылся, на его щетинистом лице еще блестели капельки воды.

Не услышав ответа, мужчина подошел к закрытой двери комнаты своей племянницы.

– Джессика! – еще одна попытка оказалась безуспешной, и он замолотил руками по двери. – Ты обиделась что ли? Открой!

Но дверь в какой–то момент сама открылась. Сашка шагнул внутрь, оглядывая пустую комнату. На столе, заваленном тетрадями и учебниками, горела настольная лампа.

– Куда пропала–то? – пробормотал мужчина.

Вышел, прошел в прихожую. Куртка, сапоги, все было на месте. На всякий случай Сашка глянул в сторону ванной, дверь была приоткрыта, внутри никого не было.

Вздохнув, мужчина вытащил из кармана растянутых домашних штанов смартфон, набирая ее номер.

– Пилик–пилик–пилик… – зазвучала какая–то ненавязчивая классическая мелодия.

Сашка хмуро вернулся в комнату племянницы. Ее телефон лежал оставленный на столе.

– Не понял, – пробормотал он.

Подойдя к столу, он взял телефон в руки, и почти сразу же он зазвучал снова.

– Алло… – хрипло сказал в трубку Сашка.

– Алло! Джесс! Ты где?! Ты весь день что ли решила прогулять?! До зачета уже пять минут осталось! – раздался в трубке девичий голосок.

– Это не Джесс, это ее дядя… – сказал Сашка. – А Джессики сегодня не было в институте?

– Ой, извините… Да, ее не было. Не знаете, что с ней? Может, она заболела?

– Она… – Сашка помедлил, а после совсем нахмурился. – Кажется, она куда–то пропала.

Джессика

Я так и не поняла, в какой момент пришла в себя. Наверное, какую–то часть времени я провела, болтаясь между этим светом и тем. Я видела белый потолок с темной окантовкой, а после вдруг видела Сашку в нашей квартире. Он бегал по комнатам и искал меня. После, кажется, что–то кричал. Я пыталась ответить ему, что я здесь, что я рядом, но он меня не слышал… А теперь вот снова… Белый потолок… Правда, сейчас он мне казался каким–то уж слишком реальным, в отличие от того, что я видела прежде…

– Проснулась? – услышала я бархатный мужской голос.

Этот голос было сложно спутать с кем–то еще. Мой убийца чах возле моей постели…

Повернулась, рассматривая Харэля Милка, что сидел в кресле напротив и смотрел на меня.

– Не хотите извиниться? – вырвалось у меня, но куратор лишь усмехнулся и, поднявшись с кресла, подошел ко мне и присел на корточки рядом с моей кроватью.

– Извиниться за что, Джесс? – почему–то мое имя прозвучало в его исполнении как–то уж слишком… Слишком… В общем, почему–то я покраснела.

– За то что швырнули в меня той дрянью… – пробормотала я, стараясь на него не смотреть.

– Та, как ты выразилась, “дрянь” – ни что иное, как легкий сгусток темной энергии. Он бы растворился в тебе и, максимум, что бы с тобой было – это легкая головная боль в течение получаса после. Но ты отключилась… И целителям пришлось постараться, чтобы вывести из тебя мою магию, на которую, как я понял, у тебя аллергия.

Я саркастически оскалилась.

– Аллергия? На вашу магию?

– Верно. Почему–то даже крупица моей магии заставляет тебя падать без чувств… И мне очень интересно, с чего вдруг такой эффект…

Мне бы самой узнать! Я–то откуда могу догадываться, я вообще не из этого мира! Однако, вслух я сказала другое:

– Ну, а что с моим даром?

– Похоже, он спит… Хотя не так крепко, как мне думалось. Ведь реакция на мою силу была вызвана тем, что твой дар слишком агрессивно на нее реагирует. А значит, теоретически он готов к тому, чтобы раскрыться… – задумчиво ответил Милк.

– Понятно…

– Что ж… Нам придется поработать над тем, чтобы вытащить твои способности наружу как можно раньше. Занятия по боевой магии предусматривают хоть примитивное, но владение даром.

– Угу.

На какое–то время мы замолчали, просто смотря друг на друга и думая каждый о своем.

– Я принесу вам руководство одного талантливого мага, – наконец, сказал он, поднимаясь и явно собираясь уходить. – Оно поможет.

– Да.

Харэль Милк ушел, а я откинулась на подушки. Итак, что мы имеем? Дар у меня теоретически все–таки есть, это первое. Второе – почему–то он очень не воспринимает Харэля Милка. Ну и третье… У меня появился повод нагрянуть в гости к куратору, чтобы найти статуэтку слона, без которой жить спокойно в академии мне не дадут… Так себе перспективы… И все же, нужно жить как–то дальше.

Из целительского крыла, где я, оказывается, провалялась почти три дня, меня выписали уже вечером. Ольфейра, стоило мне только появиться в комнате, тут же кинулась меня обнимать.

– Даже не верится! Я так волновалась! Как это вышло, что тебя вырубило от одной лишь капли темной магии?! – засыпала она меня вопросами, а я рассказала вкратце о том, что поведал мне Харэль Милк.

– Аллергия на магию… – медленно повторила она. – Впервые такое слышу! Но Милк – очень опытный маг, за столько лет он многое повидал…

– А за сколько лет? – вдруг заинтересовалась я.

Вообще куратор выглядел очень даже молодо. На вскидку лет на двадцать пять – тридцать.

– Ему точно уже больше двухсот пятидесяти… – сказала она, а я закашлялась.

– Из него песок еще не сыпется? – хмыкнула, понимая, что мой мир уже точно никогда не будет прежним после заявления Ольфейры.