Оскорблённый подобным отношением, Анвез вернулся к Анне. Он был зол, как голодный медоед и мрачен, как грозовая туча. Отличное настроение для того, кого Анна практически ненавидела.

— Что, он не стал тебя слушать, не так ли? — девушка улыбнулась магу со всей доброжелательностью. — Что же ты к нему пошёл? Ведь все знают, как король Эдгар чтит своё правило одного мнения. Один человек — один разговор, помнишь?

Анвез неожиданно улыбнулся в ответ. Скорее даже оскалился, показав желтоватые острые зубы — не настолько острые, чтобы подумать об упырях, но клыки точно были больше, чем у простого человека. Эта ядовитая улыбка практически сразу похоронила всё веселье Анны, напоминая, с кем она говорит.

Может, Анвез и не отвечал на её кражи и порчу вещей, но ведь это были мелкие пакости, если так подумать. Ничего серьёзного, всё в пределах допустимого. Сейчас же Анна задела то, что было по-настоящему важно для мага — отношения с Амели. Безответную любовь, о которой кто только не говорил…

— Не знаю, почему ты такая беспечная, Анна. Или уже забыла о традициях Юга?

Предчувствуя неприятности, фрейлина нахмурилась. Попытка вспомнить что-либо о брачных традициях южных земель была безуспешной. В голову лезли строчки из книг про флористику: красные камелии, белые хризантемы, символы любви и привязанности… и ничего по-настоящему полезного.

— И что же это за традиции? — спросила она, стараясь не подпускать в голос панику.

Маг продолжал улыбаться. Издеваясь, он соткал из воздуха прекрасный хрустальный бокал, полный то ли вина, то ли крови. Всё-таки скорее вина: несмотря на все слухи, Анвез не увлекался жертвоприношениями и убийствами. Намного больше его интересовало зельеварение и создание артефактов.

Мало кто знал, но на самом деле Анвез был довольно брезгливым. Ни варка зелий, ни артефакторика не предполагали близкого контакта с чем-либо отвратительным. Это только в сказках в зельеварении используют глаза, щупальца и тушки. В реальности же в котёл чаще отправлялись травы и магические порошки.

Отпив вина, Анвез принялся цитировать:

— Невеста, приходящая из других земель, чиста и невинна. Она что рождённый ребёнок, не знавший мира.

— Она начинает новую жизнь, старую оставляя позади, — продолжила Анна, вспомнившая эти строчки.

Анвез хмыкнул, довольный её догадливостью.

— О, да верно. Невеста оставляет всё: дом, семью, родителей, детей. А если мы говорим о высокородных, то и слуг.

— Фрейлин…

Анна повернулась к площадке и беспомощно посмотрела на красивую пару. Южанин вёл очередной танец — уже третий, потому что довольно чувственный второй уже подошёл к концу. Принцесса улыбалась рыцарю-красавчику, демонстрируя своё расположение, а наследник Свари, потеряв остатки своего интереса, разговаривал с какой-то дамой в возрасте на другом конце бального зала.

Это было очень, очень плохо.

— В целом, всё было намного лучше, чем я ожидала.

Анна промычала нечто непонятное, но достаточно согласное, чтобы принцесса не отвлеклась на неё. Несмотря на благостное настроение госпожи, фрейлина думала о не самых приятных для неё вещах.

И про замужество принцессы, конечно. А ещё — про то, что южанин явно выигрывает в гонке женихов, ведь наследник Свари даже не думал в ней участвовать. И зачем только приезжал в Срединное королевство, откликаясь на предложение о сватовстве? Ему же это всё было нужно не больше, чем телеге не то что пятое, шестое колесо!

Амели провела мягкой тряпочкой по руке, оставляя на коже след из мыльных пузырьков. Анна подошла к каменной ванной чаше и подлила горячей воды. За окном вовсю цвело лето, но даже его ночи бывали холодными. Что Анна за фрейлина, если позволит своей принцессе заболеть?

— Вечер прошёл приемлемо? — рискнула спросить Анна.

Ей до зуда в ладонях хотелось вызнать все подробности и мысли Амели, но она держалась. Принцесса не любила, когда на неё давят. Также она не любила, когда любопытные пытаются залезть в её голову. Амели всегда рассказывала только то, что считала нужным — ни слова больше.

— Приемлемо?.. да, пожалуй. Хорошее слово, моя маленькая фрейлина. Очень подходящее.

Тяжёлые тёмные волосы принцессы были убраны в высокую причёску, чтобы не мочить концы. Амели не любила, когда во время купания её локоны становились тяжёлыми из-за впитавшейся воды. Это нервировало и раздражало принцессу. Не самое подходящее настроение, чтобы делиться романтическими подробностями.

Анна добавила в воду мыльные лепестки. Комнату наполнил тяжёлый запах цветущих роз. Любимый аромат Амели для купания должен был помочь ей расслабиться и настроить на лёгкую беседу со своей доверенной подругой.

Фрейлина опустилась рядом с чашей и посмотрела на принцессу снизу вверх. Подол платья сразу намок, но Анну это не волновало.

— Что-то не так? — спросила она.

Амели приподняла уголки губ, но в этом выражении не было ни веселья, ни доброты.

— Всё не так, Анна. Я должна была править этой землёй, а не покидать её вслед за мужем, которого я даже не знаю.

— Мне казалось, что женихи…

Амели махнула рукой, и часть мыльной пены, слетевшая с её кожи, осела на платье Анны. Та этого даже не заметила, обеспокоенно вглядываясь в лицо принцессы.

— Мне даже выбирать не из чего. Запад не прислал ни одного из своих наследников, но отец, как я понимаю, на это и не рассчитывал. У нас неплохой мир с ними, так что нет никакого смысла в политическом браке с их страной.

Анна кивнула. Это она и так знала: мать Амели была из западной знати, так что мир между их государствами был крепким и нерушимым. По крайней мере, на несколько последующих поколений.

Смерть матери Амели, на удивление, ещё сильнее сблизила две страны: названый брат Эленор и поныне правил Западным королевством, и передавать свою власть никому не собирался. Когда Эленор испустила свой последний вздох, его горе было необъятным. Почти столь же огромным, как скорбь Эдгара. Мужчины поддерживали друг друга, не давая сорваться в алкоголь, войну или самоубийство. Анна считала, что поодиночке они не смогли бы перенести эту потерю.

— Наследник Свари, — продолжала Амели, лениво щёлкая пальцами по крупным мыльным пузырям. — Красив, статен, вежлив.

— И холоден, как дохлая рыба, — не удержалась Анна.

Принцесса поджала губы, совсем не улыбнувшись такой ремарке.

— Он совершенно безэмоционален. Не хмурится, не улыбается. Вечное спокойствие, словно в колыбели его заморозили зимние феи. Ты знаешь, что в сказках Севера эти маленькие проказники крадут детей?

Всё, что Анна знала про фей, ограничивалось их размерами: представители этого магического народца никогда не вырастали больше женской ладони. Так что вообразить, как феи крадут ребёнка, у неё не получилось.

— Это же сколько фей нужно, чтобы унести одного младенца…

— Берут только новорождённых, — сказала Амели, не услышав слов фрейлины. — Крадут прямо из колыбели, поэтому нельзя ставить кроватку рядом с окнами. А вместо ребёнка кладут еловые ветки или куклу. Но это ещё ничего, а ведь могут положить подкидыша.

Она посмотрела прямо в глаза Анны. Фрейлина никогда не видела такой озабоченности в лице Амели раньше.

— Подкидыши растут как обычные люди. Развиваются так же. Только крайне одарены в магии и испытывают сложности с выражением чувств. Простые человеческие радости им неведомы так же, как мы с тобой не можем понять вкуса травы, который чувствует кобыла.

Анна сглотнула. Это что же… на что принцесса намекает? На то, что северный ледяной красавец — подкидыш? Фея, выросшая вместо настоящего наследника?

— Ни на что я не намекаю, — поморщилась в ответ на этот вопрос Амели. — Однако если у тебя возникли такие сомнения, то и у подданных они будут.

Положив руку на грудь, Анна медленно выдохнула.

— То есть, он не подкидыш?

— Конечно же нет. Здесь я столкнусь с другой проблемой: слухи и домыслы народа. Как думаешь, каково быть не женой наследника, а супругой подкидыша?