Санитар взялся за ручки и выкатил меня вместе со столом из операционной.

Санитар вёз меня по длинному коридору. Перед моими глазами проплывал низкий кирпичный свод, вдоль которого тянулись толстые кабели в резиновых оболочках.

Они напоминали медленно извивающихся змей.

Коридор пропах запахом больничной еды.

Я, как мог, крутил головой из стороны в сторону, запоминая дорогу. Санитар не препятствовал мне. Он катил стол равнодушно, как катят тачку, наполненную дровами или землёй.

В конце коридора находилось обширное помещение, посреди которого стояла просторная клетка. Рядом ютились другие клетки, поменьше.

У самой стены стоял пустой вольер, затянутый частой сеткой. Столбы вольера и верхний край сетки поднимались до самого потолка.

В одной из клеток я увидел урядника.

Абсолютно голый, он скорчился в углу клетки, прямо на полу, обхватив руками жилистые бледные ноги. Голова урядника была забинтована.

Что же это за люди, если они запросто держат в клетке полицейского, и ничего не боятся?

Увидев меня, Иван Никифорович вскочил на четвереньки и прижался лицом к толстым железным прутьям. Словно хотел просунуть голову наружу.

— Сука! — хрипло закричал он. — Я до тебя ещё доберусь!

Он выкатил глаза и уставился на санитара.

— Посади его ко мне, а? Хоть на десять минут! Этот сучёныш мне всю жизнь поломал! Ну, дай душу отвести напоследок!

— Не положено, — добродушно отозвался санитар.

Гремя ключами, он открыл дверь большой клетки и без видимых усилий отодвинул её в сторону. Жалобно взвизгнули ролики.

Санитар закатил меня в клетку и расстегнул ремень на моей левой руке.

— Дальше сам, — сказал он и вышел из клетки.

С грохотом задвинул на место дверь и два раза повернул ключ в замке.

— Каталку потом заберу, с охраной.

— Пожрать дайте! — отчаянно крикнул урядник.

— Обед вечером, — ответил санитар.

Я дотянулся, нащупал пряжку ремня и отстегнул правую руку. Сел на каталке и принялся расстёгивать ремни на ногах.

Ремни оставляли на коже глубокие синие полосы — видно, пристегнули меня на совесть.

Боялись, чтобы не сбежал?

Я принялся, как следует растирать, запястья и лодыжки. Чёрт его знает, сколько времени меня держали связанным. В первую очередь надо восстановить нормальное кровообращение.

Наконец, ступни и кисти рук словно закололо тысячами маленьких иголок. Это кровь возвращалась в пережатые ремнями сосуды.

— Поймали тебя! — злорадно сказал урядник.

Он так и стоял на коленях, просунув лицо между прутьями клетки. Глаза урядника, не отрываясь, следили за мной. Он плюнул, но вязкая слюна, вместо того, чтобы долететь до меня, потекла по его отвисшей губе.

Ничего не ответив уряднику, я внимательно оглядывал помещение.

Похоже, подвал какого-то большого дома. Окон нет. Под сводчатым кирпичным потолком висят длинные лампы. Они светят желтоватым светом, похожим на дневной.

В одну сторону от помещения тянулся коридор, по которому меня привезли.

Коридор освещали такие же лампы. Я услышал лязг металла и гул человеческих голосов.

С противоположной стороны — тоже коридор, только тёмный. Звуки, которые доносились из него, леденили кровь и заставляли волосы вставать дыбом.

Голодный вой и рычание.

Я живо вспомнил тварь, которая напала на меня возле помойки. Очень похоже, что там завывают её собратья.

Я поёжился, но заставил себя не обращать внимания на звуки. Спустил ноги с каталки и спрыгнул на пол.

Пока никого из охраны нет, надо изучить клетку.

Осмотр не принёс результатов. Клетка была размером восемь на восемь шагов. В одном углу стоял примитивный биотуалет. В другом лежал матрац, который служил постелью.

Ни подушки, ни одеяла.

Откатная дверь запиралась на внушительный врезной замок. Я просунул руку между прутьев и нащупал замочную скважину.

Сейчас бы проволочку!

Но проволоки у меня не было.

Рядом с дверью, на уровне пола находилась маленькая дверца. Человек не смог бы протиснуться в неё ни при каких обстоятельствах. Несмотря на это, дверца тоже была заперта.

Голоса в коридоре усилились.

На всякий случай, я поставил каталку прямо напротив двери, а сам встал за ней. Если клетку откроют — можно будет ударить каталкой первого, кто войдёт. А потом рвануть к выходу.

Голоса приближались.

— Сюда, ваше сиятельство! — услышал я голос с сильным немецким акцентом.

В подвал вошёл невысокий, но очень изящный человек. Он держался, словно балетный танцор. Непроницаемое выражение застыло на его худощавом лице. Холодные серые глаза подмечали всё вокруг.

Я заметил, что он носит туфли на довольно высоком каблуке.

Человека сопровождал тот самый доктор, который осматривал меня в операционной. За ними теснилась охрана в штатских костюмах.

— Стул! — негромко сказал худощавый человек.

Не прошло и минуты, как ему принесли удобное офисное кресло. Человек уселся прямо напротив клетки, закинул ногу на ногу и молча рассматривал меня.

Остальные стояли вокруг.

Они напоминали свиту, которая не смеет сидеть в присутствии короля.

Я опустился на матрас, скрестил ноги по-турецки и тоже молча уставился на гостя.

Тонкие губы худощавого тронула лёгкая улыбка.

— Хорош, — сказал он. — Я граф Валерий Васильевич Стоцкий. А тебя как зовут?

— Константин Смирнов, — ответил я. — Не граф.

Охрана нахмурилась, но граф Стоцкий и бровью не повёл.

— Это ты три дня назад убил оборотня на Петербуржской стороне? Как ты это сделал?

Я пожал плечами.

— Зарезал стеклом. Полоснул по глазам, а потом воткнул в шею. И давил, пока тварь не сдохла.

Граф едва заметно поморщился.

— Оборотень тоже ранил тебя?

Не дожидаясь моего ответа, он взглянул на яйцеголового.

— Роберт, ты осмотрел его шрамы?

— Да, ваше сиятельство! — ответил Роберт. — Шрамы недавние, оставлены когтями и зубами. Залечивал опытный врач.

Граф снова повернулся ко мне.

— Я хочу узнать, как ты справился с оборотнем. И каким образом сумел забрать его магическую матрицу и остаться человеком.

— А потом ты меня отпустишь?

Я задал этот вопрос спокойно, без вызова. Но охранники графа напряглись. Один из них даже сделал шаг к клетке.

Граф Стоцкий чуть приподнял правую бровь.

— Хам и наглец, — усмехнулся он. — Теперь я понимаю, почему мой сын хотел тебя проучить. Нет, я тебя не отпущу. Но от твоего желания сотрудничать зависит, как именно ты проживёшь эти несколько дней.

Я промолчал. Не было смысла задираться с этим графом. Геройство не в словах, а в делах. А что делать, я пока не знал.

— Впрочем, это неважно, — сказал граф, поднимаясь с кресла. — Сотрудничать ты будешь в любом случае. Сейчас тебе принесут еду.

Граф Стоцкий направился к выходу. Я слышал, как он на ходу сказал яйцеголовому:

— Возьмите у него все необходимые анализы, Роберт! И как можно скорее приготовьте нового оборотня.

— А как же я? — внезапно крикнул урядник.

Он вцепился в прутья клетки, словно хотел выломать их.

— Мне дадут еды?

Граф повернулся к нему и жестом остановил охрану.

— А тебе, мой друг, придётся потерпеть. Но я обещаю, что скоро всё закончится.

— Ваше сиятельство! — взмолился урядник. — Я не виноват! Отдайте мне этого гадёныша! Я его голыми руками разорву у вас на глазах!

Граф Стоцкий весело улыбнулся.

— Почему бы и нет! Раз ты так просишь, Иван Никифорович — пойду тебе навстречу.

— Спасибо, ваше сиятельство! — заорал урядник.

Внезапно он отпустил прутья клетки, выпрямился и отдал графу честь.

Выглядело это нелепо и жалко.

— Пожалуйста, Иван Никифорович, — ответил граф и повернулся к доктору.

— Роберт! Начинайте прямо сегодня, раз уж Иван Никифорович так просит.