— Ублюдок! Ты всё разрушил! Всё!

Руки Игоря тряслись. Закушенная губа побелела.

Восхитительная картинка для телевизионщиков. На этом материале рейтинг канала взлетит до небес.

Люди обожают смотреть, как торжествует справедливость.

Улыбаясь в нацеленную на меня камеру, я подтянул к себе экземпляр злополучного договора, который всё ещё лежал на его столе.

Рука Игоря дёрнулась, чтобы перехватить бумагу, но я оказался быстрее.

— Покажите это крупным планом. Вот договор, который мой партнёр заключил с фирмой по производству белка из насекомых. По его замыслу этот белок должен был оказаться в составе кондитерских изделий, которые выпускают наши пекарни.

Я повернул бумагу так, чтобы оператору было удобнее её снимать.

— Господин Смирнов, вы были против этого контракта? — спросил корреспондент.

— Да, я был против. Я считаю, что лишь настоящая кулинария достойна внимания наших клиентов. И тогда господин Красников решил провернуть сделку за моей спиной, но это ему не удалось.

Камера немедленно развернулась в сторону Игоря.

— Господин Красников! Это правда, что вы собирались добавлять муку из насекомых в продукцию ваших пекарен? А как же права потребителей?

Золотое перо с треском сломалось в пальцах Игоря.

— Уберите камеру! — заорал он. — Вы не имеете права врываться в мой кабинет!

Это была истерика. Последний гвоздь в крышку гроба.

— Отлично! Снято!

Бородатый оператор скинул камеру с плеча и щёлкнул никелированными замками кофра. Корреспондент протянул мне руку.

— Спасибо, Костя! Как и договорились, жду тебя в телецентре. Прямой эфир начнётся ровно в девятнадцать часов. Ты сможешь лично прокомментировать отснятый материал.

Я пожал его ладонь.

— До встречи!

Не обращая внимания на теперь уже бывшего партнёра, я обвёл взглядом его кабинет. Шикарно устроился Игорёк — офис в бизнес-центре на Петроградке. Мягкие диваны, картины на стенах, панорамные окна в пол.

Сразу видно — директор солидной компании. Даже кофе ему секретарша варит на специальной маленькой кухне, которая примыкает к приёмной. Напиток из кофейного аппарата по статусу не подходит.

Нелегко будет партнёру расставаться с этой роскошью. Да и с секретаршей тоже.

Прямо над письменным столом Игоря висел логотип нашей сети пекарен.

Весёлая печенька. И слоган: «Пекарни „Ваш кулинар“. Всегда рядом с вами!»

Мне нравился этот логотип. Когда-то я сам его придумал.

— Останови их! — прошипел Игорь. — Ещё не поздно! Догони, дай денег и забери материалы. Давай договоримся по-хорошему!

Я улыбнулся печеньке. А затем перевёл взгляд на бывшего партнёра.

— Поздно. Видео уже в сети.

— Ты хоть представляешь, сколько придётся заплатить за разрыв договора? А убытки пекарен?

— Теперь это твои проблемы.

Разговор был закончен. Я взял свою трость и, опираясь на неё, похромал к двери.

— Костя, — тоскливым голосом позвал Игорь, — ты в бога веришь?

Надо же! Мой партнёр внезапно вспомнил про бога.

Я хмыкнул, но останавливаться и отвечать не стал. Чуть повернул голову и бросил через плечо:

— Иди в жопу.

Я вышел из стеклянного холла бизнес-центра на улицу. Поёжился на сыром апрельском ветру и застегнул лёгкую куртку. Питерская весна не баловала теплом, хотя день выдался солнечный.

Весна в Питере — это холод, слякоть и дождь. Но мне нравилось весеннее ощущение жизни, молодое и сумасшедшее.

Машина Игоря стояла прямо напротив входа — шикарный тёмно-серый «Мерседес»-гибрид. Он стоил больше, чем любая наша пекарня. На широких шинах блестели заклёпки шипов.

Я покачал головой. Какое мне теперь дело до Игоря? Его ошибку со спонсорами я тоже рассматривал как возможность. Возможность отойти от бизнеса и стать свободным. Буду путешествовать, и жить в своё удовольствие.

Я повернул на проспект и похромал в сторону Тучкова моста.

Высокие серые сугробы вдоль домов таяли на весеннем солнце. На тротуаре сверкали лужи, в них отражались дома и синее весеннее небо.

На углу Ораниенбаумской улицы разлилось такое море, что пришлось обходить его по проезжей части. Я оглянулся, чтобы не попасть под автобус, и шагнул с тротуара на асфальт.

Навстречу мне шёл слепой. Тёмные очки закрывали половину худого лица. Белая трость часто постукивала по плитам тротуара. Вот трость плюхнула по воде, и слепой беспомощно застыл, нащупывая дорогу.

Чёрт, как это похоже на каждого из нас!

Движения слепого были рваными, неуверенными. Он напоминал марионетку, которую дёргает за невидимые нитки рука кукловода.

— Погоди! — крикнул я слепому, стараясь перекричать машины. — Сейчас помогу.

Я обошёл лужу и протянул ему руку.

— Держись!

Калека помогает калеке! Я весело улыбнулся.

Слепой повернулся на голос и шагнул вплотную ко мне. Внезапно я почувствовал укол в живот и тянущую боль. Недоумённо опустил глаза и увидел, как сверкнуло узкое лезвие заточки.

Я хотел отшатнуться, но слепой крепко вцепился в рукав моей куртки и ударил ещё дважды.

Какого чёрта⁈

Голова закружилась, я никак не мог вдохнуть. Колени подогнулись. Слепой придержал меня, и я мягко осел прямо в лужу.

Лёжа на боку, я прижимал ладони к животу и видел, как во втором ряду остановился белый «Фольксваген». Слепой быстро подошёл к машине и уселся на заднее сиденье.

Машина тронулась.

Краем глаза я уловил какой-то отблеск в луже. Ещё хватило сил чуть повернуть голову.

Прямо из толщи воды на меня пристально смотрела жуткая зверюга. Она была похожа на крысу величиной с овчарку. На вытянутой морде горели бусины налитых кровью глаз.

Зверюга потянулась ко мне и оскалила длинные жёлтые зубы.

Солнечный день в глазах расплылся и померк.

Сознание вернулось щелчком, а вместе с ним вернулась боль.

Я застонал, схватился за живот и со всхлипом втянул в себя воздух. Он нестерпимо вонял мочой и гнилыми овощами.

Я всё ещё жив?

Я открыл глаза и увидел над собой неровный четырёхугольник звёздного неба. Его со всех сторон ограничивали тёмные громады домов. Оконные стёкла поблёскивали в лунном свете.

Где я, чёрт побери⁈ Почему сейчас ночь?

Рубашка на животе пропиталась чем-то липким. Я поднёс ладонь к лицу и увидел, что она вся в крови.

Сука! Талантливый ублюдок!

Я вспомнил тёмные очки и блестящее лезвие заточки, которое раз за разом вонзалось в мой живот.

Мобильник! Он должен лежать в кармане джинсов!

Лёжа на спине, я лихорадочно ощупал карманы. Бумажник был на месте, а телефона не было. Он пропал вместе с ключами от квартиры.

Надо выбираться отсюда, пока я снова не потерял сознание.

Я подтянул колени и повернулся на бок. Живот опять резануло болью. Кроме того я больно ударился локтем обо что-то твёрдое. Раздался металлический гул.

Мусорный контейнер.

Я лежал на помойке в каком-то дворе. Подняв голову, я увидел тусклый фонарь над подъездом и тёмные арки подворотен.

Наверняка одна из них вела на проспект.

Там я смогу позвать на помощь. Нужно только доползти.

Фонарь возле подъезда выглядел странно. Но сейчас мне было не до него.

Я поднялся на колени.

Что-то хрустнуло под правой ладонью, и в пальцы впилось битое стекло.

Чёрная тень шевельнулась в арке. Раздалось глухое рычание, в темноте сверкнули глаза.

Собака?

В ночной тишине я услышал странный звук. Он был похож на цокот.

Это когти стучали по мокрым булыжникам двора.

Тень медленно вышла из арки. Она двигалась, огибая двор по периметру, словно хотела спрятаться в густой тени дома.

На половине пути тень остановилась и вытянула длинную морду, принюхиваясь к запахам помойки.