– Да что вам надо-то?

– Хочу помочь вам. Знаете, ведь слуховые галлюцинации могут быть признаком неких расстройств, а кое-какие из них передаются по наследству…

– Я не псих! И брат мой тоже!

С ума сойти, я Рельсу защищаю. Мы, может, и оба психи, но явно не в том смысле, что эта дама имеет в виду. Да и вообще, я думал, когда Кирилл уйдёт из школы в колледж, мне станет легче. Хрен. Мадама, перебирая крупные янтарные бусы на шее, продолжала:

– …и да, это достаточно редкий случай. При общей адекватности. Надо изучить… Я попрошу классного руководителя обратить на вас внимание…

Вот этого я уже стерпеть не мог. Выставлять меня психом перед своими – ну уж нет. Тем более в этом году появился кое-кто особенный. Особенная.

– Держите, – я взял у психологини смартфон, быстро набрал по памяти номер телефона и тут же сбросил. – Это его второй номер, только от меня отстаньте.

Я сбежал по ступенькам, пока женщина довольно вбивала имя в адресную книгу. Совесть меня не мучила. Это был номер мамы. Заикнись эта овца ей про то, что брат спятил – мама ей быстро чакры прочистит.

Пусть разбираются, меня электричка ждать не будет. Я спешил.

В поезде я отбивал ритм ногой в ожидании встречи.

Естественно, все начали без меня. Но поприветствовать не забыли.

– Что Валерка от тебя хотела? А, Слав?

Я скинул рюкзак, пожал плечами и принялся расчехлять гитару.

– Да как обычно, Кирилла забыть не может.

Осенний ветер медленно сыпал листьями с деревьев, иногда закидывая их в костёр и раздувая пламя. За лесополосой был слышен гул машин и изредка пробегавших электричек. Вроде и не глушь, но спокойно. Мы собрались здесь не первый раз, но сегодня в нашей компании было пополнение. Девушка рядом восторженно смотрела на Димку. Он играл на гитаре – гитаре, которую принёс я, что-то отвратно попсовое. Взяв последний аккорд, он улыбнулся Алисе и предложил:

– Слушай, давай я сыграю для тебя, а ты споёшь?

Она смутилась.

– Нет, я…

Димона я знал отлично. Он не слезет и не отстанет, и внимания не обратит, что новой однокласснице почему-то не хочется петь, и она не кокетничает.

– Так, Димка, гони гитару.

– Если будешь дропать рэп, то я врублю колонку.

– Пошёл ты, – обычная для нас перебранка. Рэп не единственное, что было в моей голове: я знал наизусть кучу рок-баллад и терпеть их не мог. Рельса задолбал, я нафиг не понимал, как можно слушать такую хтонь и не знать смысла. А русский олдскул в его репертуаре был таким же заунывным, как роман Достоевского. Так что рурэп я слушал со смаком и удовольствием – там был бодрый ритм и понятные тексты. Димка так и не отдал гитару, начал играть – явно, чтоб зацепить Алису. Романтическое старьё, которое я, по идее, знать не должен, потому что у меня в плейлисте – Нойз, Окси и 25/17. Ха, вот знали бы они, сколько раз мне приходилось сидеть с Рельсой в воскреске на его репетициях и слушать именно это старьё.

– Давай гитару, Дим, это я и сам могу.

– Да что ты? Речитативом, а?

– Иди в жопу, – я взял перебор и начал петь.

«Дыхание… я слушаю наше дыхание…»

Алиса едва шевелила губами, беззвучно подпевая. Это была победа.

Стоило взять последний аккорд, как телефон в кармане заорал «Лёд» от 25/17. Я не глядя сбросил звонок. Телефон загудел снова, пришлось встать и отойти от костра.

– Адвокат?

– Отвали, Рельса, ты мне не отец, – спорить с братом было бесполезно, потому как хоть я и носил прозвище Адвоката, но руки словами выворачивать умел он. Даром что говорил всегда мало.

– Я не отец. Электричка от вас идёт через четверть часа.

Кир бросил трубку. За кадром повисла фраза «Не расстраивай мать». Зараза. На себя бы посмотрел! Когда-нибудь я ему скажу всё, что думаю про отключённые телефоны и непринятые звонки.

Вот же нафиг! Я подошёл к компании.

– Сорян, парни. Мне надо домой.

– Что, брат заставит Библию читать? – Димон заржал. Мы раньше с ним неплохо уживались, пока в этом году к нам не перевелась Алиса. Немного питерской загадочности, немного хитринки в светло-карих глазах. Мягкие волнистые локоны с цветными прядями и чёлка набок. Не девушка, а мечта. А за мечту кто-то готов и против друга беспощадно шутить.

– Мне тоже пора, – Алиса встала. – Слав, проводишь до станции?

– Ну блин… – Лёха вздохнул, – Адвокат, может, гитару оставишь?

– Не-а. Знаешь же, что она не моя, – я усмехнулся и застегнул чехол.

Электрички ходили часто – лесополоса, где мы любили собираться, располагалась по другую сторону от большого дачного посёлка. Так что мы молча шли по широкой грунтовке. Хотелось проявить чудеса остроумия, но не знал, с чего начать разговор. «Ты ж Адвокат, трындишь как дышишь», – сказал я себе, но это не помогло. А между тем станция становилась всё ближе.

– Жалко, дольше посидеть не удалось, – грустно произнесла Алиса. Я показал на высокие мигающие огни невдалеке:

– Здесь вышку подключили в августе, а до этого сеть не ловила и было проще.

Хотя ни черта не проще. Если брат не дозвонился, то могло начаться всякое. Например, у меня сводило живот от тревоги. То ли брат молился, то ли проклинал. Понятия не имею, как это работало и почему у него ничего не ёкало и не болело, когда я до него дозвониться не мог.

– Ага, то есть это вышка во всём виновата? А причём здесь Библия?

Она, кажется, почувствовала, что вопрос неприятный, поэтому тут же добавила:

– Можешь не отвечать, если это что-то личное.

– Да нет, почему, – я пожал плечами. – Мой старший брат верующий и готовится в семинарию поступать.

– Ого, – в голосе Алисы сквозило удивление. – Интересно было бы познакомиться. Мне казалось всегда, что священники жуткие, все  в чёрном и ходят такие: «Бу-бу-бу, надо молиться, мир греховен, бу-бу-бу».

Я пытался удержаться, но слишком живо представил повзрослевшего брата в образе пузатого попа, махающего лампадкой и говорящего «бу-бу-бу». Надо попросить кого-нибудь зафотошопить и ради прикола подарить Рельсе.

– Не, Кир не такой, он и потусить раньше любил, даже в группе играл в седьмом классе. Это его гитара вообще-то. Ну, он просто серьёзный. С детства такой был. И рассудительный. Иногда странный. Я как-то привык. Ну, вон Лёха в НЛО верит, но почему-то его так не стебут.

– Это точно, – Алиса улыбнулась.

Про себя я отметил, что Рельса и правда всегда в чёрном. Рубашки, футболки, джинсы – даже труселя и то всегда чёрные. Просто один цвет. Готовится к рясе? Ой, да пофиг. Тут девушка мечты рядом, а я про братские труселя думаю.

Мы дошли до станции. Я посмотрел на экран телефона – до электрички оставалась ещё пара минут. Алиса проследила мой взгляд, и пришлось спрятать смартфон в карман – неловко стало за свой дешёвый «Самсунг», у неё-то «яблоко» последней модели.

– Ну ладно, раз мы секретничаем, то расскажи тоже какой-нибудь свой секрет.

Она задумалась.

– Что тебе рассказать… о, этого точно никто из друзей не знает, – она поднесла палец к губам, показывая, что это тайна, и говорить никому нельзя, – мама с детства звала меня Рысёнок и до сих пор зовёт Рысью, мол, такая же внезапная неприручаемая кошатина. Я в детстве облазила все деревья во дворе. Хочу ходить в походы и вести блог, только мама против.

– Почему?

– Потому что это неправильно. И вообще, будет мне восемнадцать, и тогда делай что хочешь. Она бы заперла меня и заставила бы читать учебник физики. Или экономики. Или что-нибудь про внезапные смерти и патологоанатомов. Блогеров и экстремальный спорт она не любит одинаково. У меня даже в социальной сети ничего нет, – она поджала губы, – так, только ленту смотреть и в личку друзьям писать. Ну и там чай-кофе-книжки иногда сфоткать.

– Жуть. Дай ссылку?

На самом деле я нашёл её профиль ещё в первый день, только не подписался, а просто заходил время от времени.

– Не бойся, я ничего плохого писать не буду, так что мама не отругает.