И вот я, такой деловой и гордый, стою на линейке… Почему это не снится мне в кошмарах? Может, потому, что и так помню? Может, из-за того, что тогда ко мне пришел не только призрак?

Среди таких же наивных первоклашек ничего не предвещало беды, но в один момент поворачиваюсь – и не вижу никого. И снова раздаётся выворачивающий душу смех.

– Риль? – Славка дёргает меня за рукав и повторяет дурацкое прозвище. Но я снова на празднике. Только за спиной классного руководителя, милейшей Анны Петровны – неясная тень разворачивает крылья. Крылья прижимаются к вискам, обнимают голову. Женщина поправляет выбившуюся из причёски прядь, прижимает руки к голове, словно от сильной боли. Хмурится. Я слышу голос тёмных крыльев.

Да… Никому ты не нужна. Никому. И дети эти шумные. Тупые. Вот бы они все…

– Уйди, – тихо шепчу я. – Уйди.

– Риль, ты бяка, – говорит Славка сзади и надувает губки. – Вот возьму и уйду!

– Уйди! – повторяю уже громче, на меня оборачивается учительница и странно смотрит.

– Уходи, – повторяю из последних сил, и вижу, как тень уходит. Уходит, а я выдыхаю.

– Кирюш, ты как? – мама касается плеча. – Устал? Линейка скоро закончится.

– Извините, он, кажется, немного утомился, – говорит она учительнице. Анна Петровна умиротворённо кивает: «Да, дети не привыкли к долгим мероприятиям».

Я смотрю в сторону других классов на линейке и вижу заинтересованный взгляд мужчины в чёрном. Пронзительный, но добрый. И слышу тихий шёпот: «Молодец».

И жутко так же, как от женского голоса из пустоты. Потому что мужчина не разжимает губ. Да и далеко он от меня, на площадке для родителей второго класса. Я отворачиваюсь. И стою, как игрушечный солдатик, смотрю прямо перед собой. И наплевать мне и на солидный костюм с бабочкой, и на рюкзак. Не замечаю, как мы идём в класс, и не радует выпрошенная у отца старая ручка Parker. Я слышу всё, но ничего из того, что говорит Анна Петровна. Иду будто сквозь туман, а в ушах вата. Помню, когда зашли в класс, позвонил отец. Мама дала телефон, и я невпопад ответил на поздравления. Вечером стало радостно, что папа не забыл про меня. А тогда разумных слов не нашлось, и папа слушал дурацкий лепет. До сих пор обидно.

…учительница дала нам задание приклеить бумажный колокольчик со своим именем к доске. Когда подошла моя очередь, я споткнулся и нечаянно уронил стопку бумаг с учительского стола.

– Простите…

– Всё хорошо, – она прищурилась, а за спиной поднялась тень. Снова.

– Отойди от меня! – крик был резким, тонким. Подбежала мама, обняла.

– Он просто переутомился, – пробормотала Анна Петровна.

А я уже готов был зареветь. Тень висела за ней, хоть уже и не тянулась ко мне, но обхватывала женщину всё больше и больше.

Какой интересный мальчик. Это ж появляется сила делать что угодно от его слов…

– Не подходите… Не надо!.. – шепчу я.

Открылась дверь, и я узнал мужчину с линейки. Вблизи он казался ещё выше, чем на школьном дворе, и сложно было понять, сколько ему лет. Вроде не старше папы, но около светлых глаз – морщинки. Самое удивительное – на нем было длинное и чёрное платье. Учительница кивнула ему как знакомому, и я порадовался, что он не призрак.

– Батюшка, второй класс дальше по коридору.

– Знаю, я был уже у дочки, – он оглядел класс. – Алина Владимировна, школьный психолог, попросила сюда зайти. Она сейчас занята, а у меня ведь тоже диплом так-то… На линейке заметили, что у мальчика стресс.

Он улыбнулся мне:

– Выйдем в коридор?

– Да… – сказал я, очарованный магией этого голоса.

Мама хотела было возразить, но классная руководительница сказала, что всё нормально. И мама осталась в классе – собрать мой рюкзак, дослушать указания для родителей и всякое такое.

Мужчина увёл меня в тихий конец коридора, где не было кабинетов, только большое окно перед дверью в подсобку. Он легко поднял меня и усадил на подоконник, и мы оказались на одном уровне, лицом к лицу.

– Давай знакомиться. Меня зовут отец Игорь. А тебя?

– А вы разве не знаете?

Он замешкался.

– Откуда?

– Вы ведь похвалили меня на линейке. Я слышал… Или мне показалось? – хотелось разреветься. Получается, это я больной и псих? Но отец Игорь (да чей же он папа!) снова улыбнулся.

– Я похвалил тебя, но мысленно. Ты молодец, парень. Но всё же – как тебя зовут?

– Кир… Кирилл Ефимов.

– Хорошее имя, – из кабинетов начал доноситься шум, классные часы заканчивались, отец Игорь оглянулся. – Времени у нас мало. Давно ты их видишь, Кир?

– Слышу – да. Увидел только сегодня.

Он говорил со мной серьёзно, и неважно, что беседовал с мелким пацаном. Неважно, что любой другой человек счёл бы это всё выдумкой или бредом.

– Хорошо, – отец Игорь кивнул и будто посмотрел куда-то вглубь себя, – послушай, Кир. Не бойся их. Они тебя не тронут. Я служу в храме, через квартал отсюда, в сторону площади Ленина. Заходи в любое время.

– Так… Это не болезнь? – с надеждой спросил я.

– Нет, – он добродушно потрепал меня по волосам. – Ты не больной. Ты сильный. Иди к маме и ничего не бойся.

– Спасибо, – я кивнул, и не удержался от вопроса, – почему вы в чёрном?

– А почему ты в чёрном, Кирилл?

Я замялся. Что значит «почему?» Я в костюме, как папа! Сегодня же праздник? Праздник же!

Где-то закончился классный час, и шум растёкся по коридорам. Потом и наш класс отпустили. Идя с мамой и Славкой домой, я вспомнил, что забыл спросить – чей же папа отец Игорь.

***

В ту ночь мне снова снился кошмар про кладбище. Так что на большой перемене я сбежал из школы и рванул к церкви. Может быть, я бы и не торопился, но невыносимо было видеть сочувствующий мамин взгляд. Утром, за завтраком, она спросила:

–Ты как, Кир? Голова не болит?

И ладно спросила, но рядом отец читал газету. Он прищурился:

– А что не так? В первый день устал? Ты же вроде сильный. А, Кирюх?

– Нормально, – я стушевался. Больше всего не хотелось рассказывать папе о своих кошмарах. Вдруг он опять решит, что мне к психологу надо?

Папа с мамой проводили меня до класса. Анна Петровна перед уроком вежливо спросила, как я себя чувствую. Сначала стало неловко. А потом страшно. Потому что за спиной у неё опять колыхалась тень. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но старательно говорила мягко и успокаивающе. Как с больным.

Усадила за парту со светловолосой девчонкой.

– Привет, меня Света зовут, – представилась новая одноклассница, а меня пробила дрожь. За ней тоже стояла тёмная потусторонняя муть.

– Отвали, – буркнул я тени, но девочка услышала и нахмурилась.

– Фу, грубиян!

Это легко, мальчик.

Светка сидела рядом, перебирала лист с наклейками, выбирая принцессу для обложки дневника. Девочка задела локтем пенал с ручками и карандашами, и тот упал на пол. Она потянулась, но у стула подломилась ножка, и Светка бухнулась в проход между партами.

Видишь, мальчик, она отвалила. Что ещё мне сделать?

Я вздрогнул и уставился прямо перед собой, как придурок. Даже руку испугался однокласснице подать. Так и просидел как истукан целый урок.

После звонка Анна Петровна подозвала меня:

– Кирилл, что-то не так? Ты чего боишься? Я понимаю, сегодня первый день, всё новое, это сложно. Но ты не переживай, с ребятами подружишься. А со Светой всё будет в порядке, не волнуйся.

А я не мог ничего сказать, смотрел на колыхающиеся крылья, и слышал шёпот тени:

Боишься, мальчик? Бойся, потом я приду за тобой! Мне нравиться сила в твоих словах!

– Нет! Прочь! – крикнул я. И зажмурился.

– Прости? – Анна Петровна наклонилась поближе.

Я открыл глаза – тени не было. Исчезла.

– Извините. Это я… с папой вчера ужастик смотрел. Извините, – скомкано бросил я и убежал. Глупо вышло. Второй урок кончился, и вместо столовки я рванул в церковь.

Она была совсем рядом – не в квартале даже, а через два дома и дорогу. Новая небольшая церквушка из светлого кирпича. Красивая, маленькая. Из-за закрытых дверей слышалось пение.