– Что ж, извольте начинать.

Посмотрев на выстроенные строгими рядами фигуры, французский посол сделал ход.

– Е4, сударь.

Насмешливая улыбка скользнула по губам Нолькена. Взяв пешку, он сдвинул ее на Е5.

– Мне говорили, что Ее Величество осталась вами недовольна, маркиз, – бросив быстрый взгляд на оппонента, начал прощупывать почву шведский посол.

– Я действовал в рамках данных мне инструкций, не более, – уклонился от ответа Шетарди. – Мой король решил пока не раскрывать русским широких объятий… Слон С4, господин Нолькен.

Швед перестал улыбаться и подозрительно уставился на собеседника.

– Хм… что вы хотите сказать этим ходом?

– Извольте объяснить, господин посол, что вы имели в виду: мнение Франции по вопросу дружбы с Россией или же игру в шахматы?

– В данном случае меня интересует и то и другое, маркиз, – откинувшись на спинку стула, отозвался Нолькен.

– Что ж, я отвечу вам чуть позже, ибо сейчас ваш ход, мсье.

– Ну хорошо, – после минутного молчания произнес посол. – По сути, с последней нашей встречи мы не добились больших результатов в переговорах. Как вы знаете, через личного врача Елизаветы Петровны, господина Лестока, мне удалось установить контакт с дочерью Петра. Благодаря этому посредничеству была достигнута договоренность о личной встрече… Конь С6, маркиз.

– И как вам показалась цесаревна? – задал вопрос французский посол, призадумавшись. – Мне говорили, что, несмотря на надлежащее воспитание и образование, она вряд ли сможет самолично управлять страной.

– Для этого есть советники, маркиз. Ваш король тоже не особо сведущ не только во внешней, но и во внутренней политике, не так ли? Вы не хуже меня осведомлены о том, что кардинал Флери, да и мадам де Шатору имеют огромное влияние на Людовика. Они, а не он истинные правители Франции.

– Господин Нолькен, мне бы не хотелось сейчас обсуждать положение дел в моей стране. Согласитесь, что и Швеция, особенно после поражения в Северной войне, переживает не самые лучшие времена. Насколько мне известно, ваша страна готовится к войне с Россией… Но вернемся к делам более насущным, вы же не против, сударь?.. Итак, вы встречались с Елизаветой лично?

Насупившись, шведский посол, недовольный словами маркиза де Шетарди, ответил не сразу.

– Да, Ваше Сиятельство, меня удостоили чести быть принятым на окраине города. К слову сказать, а вы знаете или, видимо, слышали от своих агентов… да-да, не удивляйтесь, я прекрасно осведомлен о ваших шпионах и об их действиях, которые, признаюсь, иногда доставляют нам немало хлопот… что знать не особо поддерживает цесаревну?

– Да, до меня доходили такие слухи. Но дочь Петра пользуется большой популярностью в народе, так сказать, в русском обществе. Тем не менее страсть к удовольствиям мешает честолюбивым устремлениям принцессы. Ее не воспитали для великого. Хотя… кто знает, на что способен человек, ведомый инстинктом самосохранения… А сейчас ситуация складывается не в пользу дочери Петра. Но я также знаю, что влиятельные кланы и нынешнюю императрицу не особо уважают, а ее мужа, Антона Брауншвейгского, и вовсе презирают.

– Да, мне это известно, – подтвердил посол. – Именно поэтому и вы, и я здесь, разве не так? Цель Франции, да и Швеции тоже – ослабить наконец-то влияние наших врагов австрийцев… Ваш ход, сударь.

Хитро поглядев на соперника, Шетарди обратился к нему со странной улыбкой.

– Мне радостно от того, что в кои-то веки наши взгляды на положение дел в мире совпали. Согласитесь, такое взаимопонимание между нашими странами случалось не часто. Но вы не ответили на мой вопрос: как вы нашли дочь Петра? Правильно ли поступили наши министры, сделав на нее ставку? Поговаривают, что Елизавета осознает свое бессилие. Что ее окружают лица, которые не в состоянии помочь цесаревне достигнуть цели. Отсюда и уныние, которое вселяет в нее робость даже при самых простых действиях. И полагаю, а точнее сказать… я просто уверен, и думаю, вы согласитесь со мной, дорогой Нолькен, что преодолеть инертность у самой принцессы не получится. Оставить страхи Елизавета сможет лишь в том случае, если она послушается добрых советов, не так ли? – маркиз многозначительно уставился на шведского посланника. – Только вот чьих?.. Ферзь Н5.

Неприкрытое удивление промелькнуло в глазах господина Нолькена. Садясь за партию шахмат с французским послом, он и не предполагал, что игра примет такой серьезный оборот. Несмотря на то, что их страны всегда находились в дружеских отношениях друг с другом и были единодушны в вопросах, касающихся политики, направленной на ослабление позиций России на мировой арене, сейчас оба дипломата пытались опередить один другого в переговорах с Елизаветой и ее окружением. Швеция жаждала реванша после позорного поражения, в то время как Франция боялась, что Россия возьмет сторону Вены в вопросе австрийского наследства5.

Окинув взглядом доску, швед оценил ситуацию. «Хм… а маркиз не так уж прост, как хочет казаться. За простодушием скрываются коварство и притворство. С ним стоит держать ухо востро. Все-таки мое первое впечатление о нем было верным, даром что меня пытались убедить в обратном. Интересно, какую игру он задумал?»

– А вы опытный игрок, – взяв в руки коня, констатировал Нолькен.

– Ну что вы, – хитро прищурился Шетарди, – мне до вас еще расти и расти. Вообще, шахматы – не моя стихия. Вот вы – истинный мастер своего дела. Уверен, что принцесса по достоинству оценила ваши таланты.

– Я бы не был столь категоричен, дорогой маркиз, – самодовольно улыбнувшись, ответил шведский посол, не заметив подвоха. – Легкомыслие, чрезмерная осторожность и нерешительность дочери Петра говорят не в ее пользу, но природный ум и смекалка дают надежду на то, что не все потеряно. И… между нами, она не сидит сложа руки и уже вступила в переговоры с рядом высокопоставленных чиновников, в том числе и генералов… Конь F6!

– И что? – Острый взгляд опытного дипломата оценил диспозицию на шахматной доске, и тот мысленно усмехнулся: швед в очередной раз переоценил свои возможности. – Гвардия готова поддержать любимую дочь Петра?

– Думаю, да, – глухо промолвил Нолькен. – В то время, как покойная императрица устраивала… как она их называла… шутихи, принцесса раздавала подарки, крестила детей гвардейских солдат, очаровывала их своими взглядами и улыбками.

«Что ж, тогда, я думаю, не мешает написать господину Амело6 и поделиться с ним этими сведениями, – призадумался Шетарди. – Сдается мне, что сейчас важно оказать цесаревне содействие для восшествия на престол. Если это произойдет, то тогда Россия возродит былое величие, утраченное при Анне Иоанновне. Между тем очевидно, что при слабом и безвольном правителе Россия никоим образом не сможет угрожать Франции и ущемлять ее интересы. Хотя тут тоже есть риск: а что будет, если Елизавета, найдя себе опору, все же совершит переворот? Тогда… неплохо бы помочь ей. Но вдруг дочь Петра потом забудет о тех, кто помог ей обрести власть? А что, если Нолькен что-то недоговаривает и ему известно больше? В любом случае я склонен предполагать, что принцесса может не выказать благодарность в той степени, на которую рассчитывает посол, поддерживая ее интересы. Но с другой стороны… да, игра рискованная, но, черт подери, почему бы не попробовать? Да, я готов рискнуть. И даже рискнуть головой!»

– Похоже, Елизавета не так проста, как мне показалось в самом начале, – после минутного размышления проговорил он вслух. – Мне бы следовало прислушаться к вашей интуиции.

– Уверяю вас, маркиз, ее задорные глаза, привлекательная внешность, манеры и шарм обведут вокруг пальца любого… но не нас с вами, не правда ли? Мы-то опытные дипломаты, повидавшие на своем веку, ох, как много, и не поддадимся на женские уловки и ухищрения.

О, эти женские уловки −

Причёски, платья, томный взгляд.