Парень завернулся в одеяло как в кокон, хотя он и так весь пропотел. Так он пытался защититься. Естественная реакция.

Переборов смущение он попросил.

— Расскажете сказку?

— Сказку? Э-э-э… снова про Землю?

— Да, — он энергично кивнул.

Яр уже знал, что я чужак. Еще тогда, в пустыне все понял, но парень он умный. Никому лишнего слова не скажет, так что мой секрет все еще секрет, но не от него.

— Хорошо.

Он слушал очень внимательно. Глаза у мальчишки горели восторгом.

Я рассказывал ему о машинах и самолетах, летающих в небе словно птицы. О велосипедах всех форм и расцветок. О самокатах и роликовых коньках. О мире, в котором нет рабства, и в котором дети могут не бояться выходить на улицы городов. О леденцах на палочке. О тысячах марок конфет и теплом, ласковом море, в котором плавают друзья детей — дельфины.

В некоторых моментах своего рассказа я привирал. Приукрашал. Все же я рассказываю ему сказку о другом мире, так что незачем ему знать о холопах и спесивых боярах, способных высечь простого человека до смерти. Как и не рассказал я ему о людях, живущих в глухой тайге, в затерянных и полузабытых деревушках по всей стране, до которых у власти нет дела. О детях, играющих в лужах грязи со свиньями и вынужденных работать с малых лет. Умолчал и о недавних событиях, о полубоге Энее и болезнях, что он насылал на нас. О войнах и ненависти между народами Земли, казалось живущих рядом, а таких разных. Я рассказывал только о хорошем.

Получилось. Он заснул. Я встал, поправил на нем одеяло и вышел в коридор, мягко прикрыв дверь в его комнату и шепотом, пожелав ему спокойного сна напоследок.

Возвращаться к себе я тоже не стал. Пусть Лэнь спит. Разбужу ее случайно, и она убежит к себе, испугается — мне этого не надо, так что я стал неприкаянно блуждать по дому. Ходил на цыпочках, останавливался у дверей и прислушивался. Рядом с комнатой Светланы я замер надолго. Она тоже плохо спала и скулила во сне, но так тихо, что услышать это можно только приложив ухо к двери. Я не стал ее будить. Подождал, когда она успокоится и спустился на первый этаж, по пути зарядив артефактные фонари в доме и напитав силой защитные руны, что опоясывали дверные коробки и окна.

Вскипятив чайник, я присел в глубокое мягкое кресло, утонув в нем, и стал наслаждаться одиночеством, медленно, глоток за глотком, пробуя на языке отвар шелкопряда.

Нужно прекратить врать себе и принять реальность. Я все еще не в землях Леса Каменных Шипов лишь потому, что боюсь. Из дневников прапрапрадеда мне известно к чему может привести поглощение призрачных существ ради увеличения своей силы. Мой предок был честен и описал все те проблемы, с которыми он столкнулся на этом пути. Внешние изменения — полбеды. Мелочь. Куда серьезней — изменения внутренние. Те, которых не видишь и сам не замечаешь. Поведение. Поступки. Нрав. Я не хотел потерять себя в погоне за силой, но откладывать больше нельзя.

И все же я решился. Заканчиваю дела здесь и отправляюсь. Пора. Итак, тянул, как мог долго.

На душе после принятого решения стало легче, и мои мысли плавно перескочили на другую проблему.

Мы со Светой уже несколько раз обсуждали свои дальнейшие планы и она, как и я хочет вернуться домой, а для этого нужно научиться ходить небесными дорогами или их аналогами. На словах звучит легко. На деле же нужно стать сильней, чтобы заинтересовать в себе орден, способный этому обучить. Мы не в сказке. Никто не поделится с нами нужным знанием просто так. Его придется заработать и на это могут уйти года.

К сожалению наши со Светой пути обретения силы разошлись. Я пытался привлечь ее к своим исследованиям, хотел поделиться с ней наработками в алхимии, дать почитать книги, но она отказалась. Она продолжает творить ту странную магию, что показала мне в пустыне. Мне это не нравилось, но она не маленькая девочка, должна понимать, чем занимается.

Тем временем дом потихоньку начал оживать. Захлопали двери наверху. В туалет выстроилась очередь. Послышался топот ног по лестнице, и тут меня снова пронзила боль в груди, преследующая меня последние недели и никак не связанная с Темным Городом и спасением Светланы.

Я выругался, но не вслух, а одними губами. Еще не хватало привлечь к себе внимание.

— Доброе утро, господин. Вы уже встали? — Поприветствовала меня свежая, выспавшаяся Сьюэ, начав порхать по кухне и греметь посудой.

Мне стоило больших усилий улыбнуться и не показать ей как мне плохо сейчас. Боль пока и не думала утихать.

— Да. Проснулся от пения птиц под окном. Они видимо устроили соревнования кто громче, — отшутился я.

Боль во мне вызывает маяк — метка Энея, что раздирает меня изнутри. Это поганое гниющее пятно, въевшееся в первую оболочку моего духа, с каждым днем выглядит все хуже и хуже. Зов, который метка рассылает вокруг — усиливается. Внутри моего духа начали появляться мелкие черви. Я вынужден каждый день давить их — не давая им расползтись и расплодиться. Мне даже кажется, что я иногда слышу, как Эней смеется надо мной.

Он все ближе. Я чувствую это. А мое время уходит… Чтоб ты сдох, Эней!

— Не гнать же их, господин Винн? Они вон, яйца нам дают. Все соседи по нашей улице завидуют нам.

В ответ я промычал нечто маловразумительное, но Сьюэ хватило и этого, и она продолжила счастливо щебетать над сковородкой.

Завидую ей по-доброму.

Ей, как и другим жителям этого мира из обычных людей для счастья нужна лишь малость. Спина, за которой можно спрятаться от невзгод. Своя комната в крепком доме. Работа. И вдоволь воды. Вот и все. Никаких тебе тревог. Ни настоящих врагов. Только злые языки соседей иногда беспокоят.

Впрочем, а так уж эти люди отличаются от нас?

Боль ушла, превратившись в обычный, терпимый зуд, и я смог вздохнуть свободно. Расслабился. К этому времени вниз спустились все жители дома, и мы начали завтракать.

Никто не молчал. Все болтали.

— Передай соль.

— И мне.

— Хватит пить прямо из графина, Яр! Сколько раз я тебя предупреждала⁈ Нам что, глотать твои слюни?

— Хороша яичница. Спасибо тебе, Сьюэ. Расстаралась сегодня.

Пасторальная картина. Я словно сижу за столом с родственниками, хотя мы и знакомы то всего ничего, но эти люди мне пришлись по душе. Работящие. Без зла в сердце. Хорошие люди. Простые.

— О чем задумался, Винн? — Толкнула меня локотком под ребра Светлана, отвлекшись на секунду.

Перед этим она читала газету, не замечая, что с ее ложки, которую она не донесла до рта, капает желток, пачкая скатерть.

— Да, так…

— Хватит грустить. Ты всех вгоняешь в тоску.

Мои работники в начале приняли Свету настороженно, но по-прошествии времени успокоились и перестали ее чураться. Молниями она не кидается. Языки вырвать не обещает. В целом приятная девушка, с которой, как и со мной — все же держали дистанцию. Мы слишком на разных социальных уровнях.

И, правда, что-то я загрустил, вспомнив о доме и о том, как долго я еще его не увижу.

Поинтересовался.

— Что пишут в газете?

— А-а, — она махнула рукой, и оставшийся в ложке желток улетел на середину стола. — ОЙ! — Воскликнула растерявшаяся Светлана. — Извините.

Ей, конечно, все простили.

— Так что в газете? — Переспросил я, после того как она самолично убрала за собой срач. — Ты так и не ответила. Дай почитать, если закончила.

Я потянулся за «Проклятым вестником».

— Неа, — вырвала они из моих рук газету, вернув ее себе. Разве что язык не показала.

Я устало вздохнул и сделал большой глоток лимонада — взбодрившись. Мой фрукт — плод «леса» — все стали называть кисляком. Из него делали лимонады, пироги, джемы (выскабливая мякоть) и даже нарезали кубиками, вместе с кожурой — для супа. Новинка понравилась всему городу. Тем более первый урожай уже снят. Маги ордена соли и песка сами подстегнули рост «леса». Я только его вырастил. Так что унылая панорама мертвой земли и песков на горизонте окрасилась в зелень. Все же те двести деревьев, что я посадил — это настоящий лес, в котором очень приятно гулять в жару. А как там дышится — не передать! Теперь это самое популярное место у горожан. Дети, подростки, мамы с колясками — все отдыхают под тенью моих деревьев. Заезжие торговцы удивляются и забрасывают удочки. Хотят, чтобы я вырастил такое чудо в других городах, там, где они живут. Я пока даю туманные ответы.