И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева, –

А снится нам трава, трава у дома,

Зеленая, зеленая трава.

Под звуки этой песни члены основного экипажа во главе с китайцем Ван И зашли в первый автобус, а во второй сели представители дублирующей команды. Автобусы друг за другом выехали со двора – по направлению к монтажно-испытательному корпусу космодрома.

Вскоре там, в помещении, они облачаются в спасательные скафандры модели «Сокол».

Юный смуглый космонавт Махиндер проделывал это уже десятки раз в ходе подготовки в Звездном городке, но все равно теперь он заметно нервничает, когда залезает внутрь штанин скафандра, продевает руки в рукава и пытается просунуть голову через жесткое неудобное горловое кольцо гермошлема. Ему помогают это сделать, потом он уже самостоятельно управляется с подшлемником, к которому крепится головная гарнитура со средствами связи, и бойко разбирается с все еще висящей внутренней оболочкой («аппендиксом»), закрывает брюшную часть и застегивает на молнию верх скафандра.

К тому времени, как индийский юноша покончил с облачением в этот неуклюжий с виду костюм, его товарищи уже были готовы приступить к проверке своих скафандров в условиях избыточного давления. Махиндер, последовав их примеру, лег в специальную люльку и закрыл забрало гермошлема: его скафандр вскоре раздулся как шарик, накачанный воздухом.

В таком положении космонавты пролежали целых два часа, не вставая с места.

Когда проверка, наконец, завершилась, космонавты, открыв свои гермошлемы и снизив давление в скафандрах, смогли подняться.

Потом космонавты отправились дальше – будучи в скафандрах, сковывающих движение, они перемещались в несколько согнутом виде – характерной «обезьяньей» походкой. И вскоре все четверо оказались в изолированном помещении со стеклом, за которым теперь находились российские и китайские чиновники, а также родственники космонавтов. Так, при виде любимого мужа у Светланы Лебедевой невольно полились слезы из глаз. Молодой мужчина что-то кричал ей через прозрачную перегородку, но она от волнения не могла разобрать ни слова.

Среди тех, кто находился по ту сторону стекла, был пожилой отец Махиндера, который прилетел из далекой Индии. Юноша, увидев его, обрадовался. Однако Кумар Бирла о чем-то разговаривал с главой Роскосмоса и, казалось, не обращал внимания на сына.

Там были и близкие командира корабля – Ван И: его отец, мать и жена.

Одного только Ивана Демидова никто не приехал провожать в дальнее путешествие. Сидя с края стола перед этим стеклом, он вдруг почувствовал щемящее душу одиночество.

***

На автобусах космонавты добрались до стартовой площадки космодрома.

Впереди возвышалась огромная обставленная обслуживающими фермами ракета, на самом верху которой, в головной части, располагался покрытый обтекателем космический корабль «Орел», куда они вскоре поднялись на специальном лифте.

Мужчины пропустили женщину вперед, следом за Светланой Лебедевой внутрь залез юный Махиндер, а после него – Иван Демидов, замыкал это шествие китаец Ван И, который задраил входной люк.

Внутри при искусственном освещении, – иллюминаторы корабля были закрыты головным обтекателем, – все члены экипажа, подсоединив свои скафандры к бортовой системе жизнеобеспечения, стали размещаться в своих креслах – в положении полулежа на спине, потом пристегнули ремни безопасности и принялись ждать старта ракеты.

Вскоре начался обратный отсчет времени. Табло высветилось на экране главного зала Центра управления полетов (подмосковный город Королев) и отразилось на дисплее пульта управления кабины космического корабля «Орел».

До старта осталось: 50 минут.

В кабине корабля царила полная тишина. Члены экипажа были погружены в свои размышления. Кое-кто думал о том, что осталось позади. Так, Светлана вспоминала мужа, с которым она кое-как попрощалась через прозрачную перегородку. В мыслях у Махиндера была его мама, которая жила в Дели. Китаец Ван И был сосредоточен на той миссии, которую ему предстояло выполнить в качестве командира корабля, и долге перед Поднебесной.

Иван Демидов с нетерпением то и дело поглядывал на табло, показывающее обратный отсчет времени. Потом он обратил внимание на талисман, что висел рядом с цифровым пультом управления. Плюшевый медвежонок, который принесла Светлана (это был подарок ее мужа). Эта мягкая игрушка напомнила Ивану ту, о которой забыли во время его прошлой экспедиции (на орбитальную станцию). При этом на него нахлынули мрачные воспоминания о дне, когда погибли его товарищи.

«Кажется, теперь ничего не забыли. И все должно пройти, как следует», – подумал он.

До старта осталось: 5 минут.

Ключ на старт.

«Последние минуты на планете, на которой меня ничто не держит», – пришло на ум Ивану, который не отрывал глаз от дисплея пульта управления, где высвечивались символы работающей БВС2 корабля.

Из ЦУП стали поступать сообщения о проверке систем ракеты. О готовности к старту сообщили все члены экипажа, начиная с командира корабля (радиопозывной «Орел-1»).

До старта осталось: 1 мин.

Вскоре корабль качнуло. От ракеты отошли обслуживающие фермы.

– Орел-1, дается зажигание, – сообщил оператор ЦУП под позывным «Заря-1».

– Вас понял, – отвечал Ван И.

Заревели двигатели. Из сопла первой ступени вырвались дым и пламя.

Тем, кто наблюдал за запуском со смотровой площадки космодрома, показалось, что ракета зависла в воздухе, а потом столп пламени вырос, и она устремилась в небо.

В миг отрыва от земли Иван Демидов вспомнил крылатую фразу Юрия Гагарина, сказанную им на борту корабля «Восток-1» 12 апреля 1961 года, – теперь она слетела у него с языка, отправившись в прямой эфир.

– Поехали! – воскликнул он.

– Qu ba! – на китайском подхватил Ван И, чтобы не ударить в грязь лицом, а потом перешел на русский. – Заря-1, я Орел-1, полет проходит нормально.

Двое других членов экипажа молчали, испытывая стартовые перегрузки, вдавившие их в кресла.

– Счастливого пути! Доброго полета! – послышались воодушевленные голоса операторов ЦУП.

Перегрузка росла, а время, казалось, замедлило ход. Полет длился, как будто целую вечность, а между тем с момента старта прошло только 30 секунд.

– Все нормально, самочувствие хорошее, – рапортовал за всех Ван И, продолжая сообщаться по радиосвязи с Центром, – все системы работают исправно.

– 60 секунд, – сообщил оператор ЦУП.

– Вас понял, продолжаем полет.

Еще через некоторое время голос с позывным «Заря-1» сообщил об отделении двигателей системы аварийного спасения (они, по счастью, не понадобились).

– 2 минуты – полет нормальный, – сообщил Ван И.

Сброс первой ступени ракеты-носителя.

В тот миг, когда после разрыва пиропатрона отделилась первая ступень, перегрузка, которую испытывали космонавты, внезапно спала, и они на мгновенье смогли перевести дух. Но сразу запустились двигатели второй ступени, и всех четверых снова вдавило в кресла…

Вскоре произошло отделение створок головного обтекателя, и сквозь иллюминаторы в кабину корабля хлынули потоки яркого света, отчего четверо космонавтов, находившихся более часа в полумраке, инстинктивно зажмурились. Но как только глаза привыкли к свету, Светлана и Махиндер, для которых это был первый полет в космос, стали жадно озираться по сторонам, разглядывая в иллюминатор Землю с высоты «птичьего полета».

– Вижу леса и реки, – с воодушевлением прокричал индийский юноша. – Это сибирская тайга! Потрясающе!

Потом он вспомнил о микрофоне и слегка поправился:

– Заря-1, это Орел-4, прошу прощения, если нарушил субординацию, но просто здесь… Такая красота!

– Вас поняли, Орел-4, – прозвучал смеющийся голос оператора. – Как самочувствие? Прием.