Северянин пожал плечами, он действительно не знал с кем ему пришлось преломить хлеб и разделить тяготы путешествия.

– О боги, они даже не удосужились скрывать свои настоящие имена… Ты повстречался с жестокими головорезами, которых знает, пожалуй, весь Гиделит. Хищур проклятый глаз самый жадный и подлый гиделиец, которого видела пустыня. Его прозвали так, потому что своими маленькими бегающими глазками он способен увидеть об осколках всё. Ему даже не нужно изучать их свойства, он их просто видит их насквозь даже не прикасаясь. Говорят, в его коллекции тысячи разнообразных осколков.

Вейлор прикрыл один глаз и напряг воображение. Среди тысячи осколков мог быть тот самый кусочек божества, который должен помочь ему стать сильнее. Теперь помимо мести у него появился дополнительный стимул настигнуть предателя.

–Что насчёт мавра? Что ты знаешь о нём?

Фархат уселся на кресло, напротив.

–О нём я знаю куда меньше. Появился из не от куда и прибившись к Хищуру начал работать на него. Ходит легенда дескать этот чернокожий гигант по указке проклятого глаза убил более шести сотен человек.

Вейлор усмехнулся, его веселило то, что голодранцы, которых он встретил оказались именитые разбойники. Найти и наказать обоих отныне было ещё делом азарта. Фархат заметил, что еле живой юноша расцветал на глазах от всего одной пинты его добротного вина. Северяне конечно выносливые, но этот парень больше походил на квинтэссенцию мифов и легенд о, пожалуй, сильнейшем народе на свете. Он перевёл взгляд на топор Вейлора и его перекосило. Отменная сталь была испорчена отвратительной формой клинка.

– Откуда у тебя этот топор, парень?

Северянин в ответ провёл пальцем по кривому лезвию своего топора.

– Я перековал его сам после того, как впервые пожрал кусок божественной плоти и выжил.

Фархат рассвирепел, на его лбу выступили вены, и он в с силой ударил по столу своим кулаком.

–ДЕЛЕТАНТ! Великолепная сталь в такой форме вызывает у меня отвращение! Ты же воин, а не кузнец, для чего было изводить такую прекрасную сталь?

Фархат протянул свою руку к топору северянина, но тот перехватил и сжал её с такой силой, что кости старика захрустели и едва не сломались. Вейлор отбросил длань гиделийца и оскалил свои белоснежные зубы.

–Никогда не смей прикасаться к нему без моего разрешения, иначе умрёшь страшной смертью!

Гиделиец отпрянул назад и понимающе кивнул.

– Ты же кузнец, верно?

Процедил Вейлор сквозь зубы, гиделиец кивнул, скрестив руки.

– Все мужчины в моей семье посветили себя ремеслу оживление стали. Ещё мой дед говорил, что хорошо кроенное оружие обретает душу, тем самым оберегая своего владельца. Всю свою жизнь я делал оружие… Смертоносное, отнимающее и спасающее жизни… Моими скимитарами и кинжалами убивали богачей и сильных мира сего, мои топоры, рассекали самые крепкие черепа людей и чудовищ. Правители стран были готовы отдать часть своих земель ради того, чтоб завладеть лишь одним копьём моего авторства. Я виновен в стольких смертях, что тебе и не снилось, северянин. Никто и никогда больше не получит моё творение.

Старик, глубоко вздохнув заметно и тотчас его накрыла тень скорби. Вейлор встал и навис над Фархатом, презренно вглядываясь в его глаза.

–Ты просто жалок, Фархат. Твоё ремесло приносило тебе радость и счастье, а ты отказался от него лишь потому, что твои детища использовались по назначению.

Старик сжал зубы и схватил за грудки светловолосого юношу.

–Да что ты знаешь, сопляк?! Я лишился ноги из-за своего ремесла! Меня сковали и объявили жрецом хаоса лишь потому, что моё оружие лишило жизни прошлого одного из аристократов Геделита! Пытки, длившиеся целый месяц, едва не свели меня с ума. После них размножить себе ступлю и бежать казалось лишь жалким порезом… Я страдал только потому, что моё ремесло меня погубило.

Вейлор поднял палец вверх и сам взглянул вверх каменного потолка, через который пробивались лучики полуденного солнца.

– Что есть боль, страдания и кусок плоти на фоне любимого дела? Твои предки плачут, взирая на такое ничтожество как ты. Мне тебя жаль.

Юноша перевёл взгляд в даль комнаты, откуда доносился запах угля.

– Если ты не против я воспользуюсь твоей кузней, тень величайшего кузнеца Геделита.

Прикусив губу от горькой правды Фархат впал в ступор, его сил хватило лишь на скромный одобряющий кивок.

Вейлор встал и не говоря ни слова прошёл в конец комнаты, откуда доносился запах угольной крошкой. Подойдя к стене он положил на неё ладонь и слегка надавил на неё. Оказалось, что часть стены стоят на подвижных шарнирах. Проведя ладонью влево кусок стены отошёл и обнажил ещё одно помещение. Оно представляло собой великолепную кузню, вытесанную в толще камня. Горн возвышался над Вейлором, будто исполин над младенцем. Десятки мехов разного размера аккуратно лежали подле горнила. Множество трубок вело угарный газ наружу. Куча угля располагалась в плетёных корзинах, рядом с ними стояли стеллажи с разнообразным оружием смертоубийства. Наковальня размером с взрослого плотного мужчину свидетельствовала о том, что тут рождались шедевры разных размеров и форм: от огромных топоров и мечей до юрких рапир и подлых кинжалов. От места где рождались клинки так и веяло величеством, было ясно, что оборудовал её великий мастер.

–И всё же он не бросил свою работу…

Вейлор вынул топор из-за кушака и аккуратно провёл по нему ладонью. Искривлённое лезвие грубо скованного топора порезало кожу на его пальце и только капля крови достигла сверкающей кромки оружия осколок красного цвета блеснул в ответ, и юноша искренне улыбнулся.

–Пришло время придать тебе более достойный вид, дружище…

Последующий день Вейлор без устали перековывал свое оружие, используя великолепную кузницу Фархата по полной. Жар пылающего угля, дыхание громадных мехов и лязг стали казался ему невероятно сладкой симфонией, предвещающей перерождения его верного спутника. Горячая сталь деформировалась под неистовыми ударами северянина, который в этот момент был похож на одержимого фанатика. Он ярился и смеялся будто безумный, истинно веря в перерождение своего «лучшего друга», сотни, раз спасавшие его от неминуемой смерти.

Его выдержка превзошла жар высоких бархан и милостивые мёртвые боги, приглядывающие за каждым носителем кусочка их плоти, послали ему это укрытие. Суровые мёртвые боги северян будто восхитились его тягой к жизни и посему испив живительной влаги он не имел право отдыхать, ведь двое предателей должны получить по заслугам как можно быстрее.

Когда над пустыней нависли сумерки северянин закончил свою работу и простившись с великим кузнецом взяв у него заплечную сумку со скромным запас провизии двинулся в путь. Он так и не дал себе отдохнуть, ибо сжалившиеся боги послали ему Фархата с его уединённым жилищем. Испытание должно быть исполнено как можно скорее, кусочек их плоти находился в руках негодяев, и он как можно скорее должен вернуться к своего законному владельцу.

Вейлор бежал сквозь прохладу ночной пустыни позабыв об всякой усталости. Движимый праведной местью он всё же поддался порыву сентиментальности и украдкой вспомнил свой родной дом, где подобная лёгкая прохлада считалось невероятно тёплой погодой. На месте песчаных бархан он представлял себе заснеженные величественные горы, недра которых таили в себе лучшую сталь на Лакриме.

–Когда ни будь я вернусь домой… Вернусь с новой силой.

С грустью в голосе сказал тот сам себе и прибавил ходу.

Ещё со времён Эры Уничтожения по ночам мир погружается во глубокую тьму, ибо не было его спутника, что могла бы осветить путь странникам, подобным ему. Но эта тьма принесла с собой зрелище, вдохновившее многих сказителей и менестрелей. Осыпанное звёздами небо завораживало и захватывало дух, а полное отсутствие облаков открывало невообразимое-целую карту далёких миров. Вейлор не мог позволить себе насладиться этим великолепным видом, внимание его было сконцентрировано лишь на одном созвездии.