Калаф украшен символическими изображениями зверей, пчелами, сфинксами, крылатыми грифами и т.д. Во времена Адриана добавилось еще и небольшое изображение храма или другого священного строения. Это строение иногда состояло из трех частей²⁴, так что в нем при желании можно увидеть указание на тройной неокорат города, на два царских неокората и неокорат богини.

Богиня города преимущественно держит в своих выпрямленных руках, как было доказано²⁵, храм неокории. Руки Эфесии как символ с самых ранних времен использовались Клидами, этот символ в Эфесе находился на утолщенном венке на голове, иногда вместе с башнеподобной короной. В определенных случаях позади маленького наоса или на тыльной стороне простого калафа появляется пучок лучей. Он может быть в форме круглого нимба или в форме двух полумесяцев, как на статуе с виллы Альбани. Возможно, он напоминает балдахин азиатской Матери-Земли, который уже известен благодаря сирийским цилиндрам.

Многогрудость, если можно применить такое выражение, является мнимой, всего лишь внешним атрибутом, так как это всего лишь украшение епандита²⁶, это украшение может происходить от тяжелых ожерелий (hormoi) с подвесками, которыми отличались ранние ионические богини. Монеты Эфеса периода со второго столетия до Р.Х. до третьего столетия от Р.Х. отличаются этой отделкой (с чрезмерным подчеркиванием силы), с аллюзиями на плодовитый и питающий характер богини несоразмерно; в любом случае расположенные друг над другом груди не имеют сосков и грудь богини покрыта снизу вверх. Следовательно, эти фальшивые груди являются просто священным украшением, которое подражает египетским и месопотамским статуям с грудями. Эта мысль связана с многочисленными азиатскими изображениями, а также, между прочим, и с тиарой с несколькими вершинами. Дэвид Хогарт самым тщательным образом исследовал различные монеты Малой Азии, на которых имеются такие украшения (κληΐδες). Эти накладки (цепи) были, как кажется, связаны с изначально укрощенными животными, которые часто встречаются у ног богини в геральдических образах²⁷.

Если говорить кратко, то тип Эфесии, даже если он претерпел изменения, выражает один и тот же полисимволизм с самого начала и до позднейших времен. Сложный архаизм, который греки назвали бы варварским, был эпохой простого совмещения и взаимопроникновения образов. Стоящие в ряд или даже соединенные как близнецы идолы, независимые друг от друга, должны как в собрании богов выражать обилие функций божества, которое было прежде всего Матерью-Землей. Затем появилась Артемида, которая временно была адаптирована к греческой сути, но более точные данные о ней у нас отсутствуют. В эллинистическую и греко-римскую эпоху вычурное впечатление от нового искусственного соединенного и перепоясанного ксоана, который широко распространился, указывает на внешнее единообразие. Нанесенные на него символы приходят на смену различиям более ранних эпох. Видно, что изменилось только выражение взаимосвязей. Еще одна констатация: культ всегда был связан с разными функциями Матери-Земли. Разве это все еще вызывает удивление? Ионические религии были очень устойчивы. Изображения Эфесии выражают вечно неизменное этой сложной сущности, которую поэты последующих эпох зачастую представляли как отражение регулярного изменения времен года, но также одновременно и как неизменное по сравнению с изменениями в человеке и нашими мертвыми.

И еще я хотел бы попробовать кратко указать на некоторые торжества культа в Эфесе, который по своей сущности никогда не был греческим, он был пронизан азиатским духом. Богиня Эфеса выделяется не только уникальностью своего святилища и особенностями своего образа. Ритуал ее почитания занимает особое место, в течение продолжительного времени мы считаем его одним из самых сложных, я бы сказал — самым своеобразным среди языческих культур, даже если мы не знаем его, а просто пытаемся разгадать.

Прежде всего верховные жрецы. Артемизион Эфесский — это теократическое господство, в котором Эфесия передавала свои властные полномочия пестрому, вполне азиатскому жреческому двору. Верховный жрец-владыка²⁸ является евнухом; как при этом не вспомнить о жертве, которой требовала от своих жрецов Кибела из Пессинунта? Впрочем, этот обычай пришел из древнейших времен; оскопление оставалось распространенным вплоть до исчезновения этого важного жречества. Мегабиз — это распространенное иранское имя, его можно сравнить с именами Баттакес и Аттис Кибелы; это официальный титул. Хотя и кажется, что надпись из Приены, единичный текст времен 334—333 гг.,и указывает на преемственность по греческому типу, то есть семейную 29

преемственность , существует не меньшая уверенность и в том, что в Эфесе выбор верховного священника каждый раз происходил в форме усыновления, это чуждый грекам обычай, который обнаруживается у жриц Амона в Египте³⁰. Эта традиция, как и титул верховного жреца, который указывает на персидское происхождение, видимо, пришла в Ионию из иранской Азии. Разрисованная статуя из слоновой кости, предположительно Мегабиза, была найдена в сокровище храма А в Эфесе; она происходит из времен Мермнадов из Лидии, то есть до Ахеменидов. Если в данном случае речь действительно идет о жреце-евнухе, главе культа (критические сомнения вполне могут иметь место), суть этой функции может показаться чрезвычайно примитивной: мягкое, гладкое и улыбающееся лицо несомненно говорит в пользу предположения Хогарта и его сотрудников: на голове у статуи калаф, напоминающий тиару турецких дервишей или камилавку православных священников. На ней длинное азиатское одеяние с рукавами, которое стянуто на бедрах поясом; ее руки касаются крупной цепи, которая как четки лежит на ее шее. Это символ должности предстоятеля и напоминание о клидах изначального ксоана Артемиды. Естественно, облик этого верховного жреца с такими азиатским именем и одеянием должен был претерпеть изменения в течение столетий, даже если мы и не имеем оснований судить об этом. Во время, когда Апеллес рисовал его, он, вероятно, как и его богиня, выглядел больше по греческому вкусу³¹; тогда его преимущественно называли неокором. Но и тогда он видимо сохранил свой характер азиатского жреца, что можно сравнить с лидийцами, которые в Эфесе были предшественниками магов Анахиты. Кроме Ирана Ахеменидов он очень сильно напоминает характерных первосвященников хеттских рельефных изображений, которые также отличались тиарой и длинными одеждами. Привилегия контроля за женской свитой Артемиды была весьма важной, она действовала на протяжении длительного времени и появилась еще до административных задач, которые были характерны для него, когда Ксенофонт и Александр познакомились с Мегабизом. Но ведь многим особенным отличаются и жрицы. Они несомненно назывались корами, девственницами, неокорами, но в первую очередь мелиссами, жрицами-пчелами, и это название указывает, как и в Фере в шестом столетии, не только на теократическую организацию пчелиного роя, но и на гибридную богиню, как ее можно увидеть на подвесках янтарного ожерелья из Камироса (Родос). Пчела, которая в Малье была известна как королевский символ на Крите, много раз встречается на изображениях на объектах сокровища Эфеса; она не менее часто встречается на перепоясанных ксоанах элинистической эпохи³². В Эфесе имелись и эссены, «короли пчелиного роя», класс привилегированных жрецов, который в азиатском мире до сих пор известен только по Артемизиону из Эфеса; это был самостоятельный класс жрецов, а не просто обычная культовая общность. Название встречается одновременно на эллинистических надписях и в текстах. Эти эссены во времена Августа превратились в простых священников, они в этом случае занимались управлением финансами или подготовкой праздничных пиршеств, которые всегда сопровождались определенными жертвами. Тогда они назывались гестиаторами или дайтумонами. Но до времен Павсания они должны были соблюдать временное целомудрие; они и дальше напоминают древние сообщества, которые у вавилонян, хеттов и семитов вели монастырский образ жизни. С ними сравнивали иудейскую дохристианскую секту эссенов (эссеев), но было бы неправильно придавать этому сравнению слишком большое значение.