Несмотря на то, что я была вынуждена обойтись переводами, критическое исследование этих ирландских стихов и историй, а также их сравнение с переводами гностической литературы (например, «Пистис София» и сообщений в «Философумене» (Философские мнения или обличение на все ереси)¹³) — с объяснениями в переводах тантрических текстов сэра Джона Вудроффа, — не оставляет никаких сомнений в том, что мы в важнейших из этих гэльских текстов (напр., тех, которые приводят захватнические истории и стихи), в которых имеется наивное воспроизведение ортодоксальными средневековыми монахами аллегорий, сохранившихся в устной форме в народе, и сочиненных ирландскими поэтами — провидцами или филидами, — имеем дело с сочинениями, датируемыми не позднее шестого, а вероятнее вторым или третьим столетиями от Р.Х. А также в том, что эти особенные аллегории содержат языческое космическое учение христиан, которые были тайными последователями гнозиса. Это учение приводится в замаскированной форме эпических приключений богов, богинь и ранних героев и поэтов племени, а также в форме «генеалогий» богов, богинь и поэтов-провидцев, маскировка которых настолько прозрачна, что любое другое общество могло понять, что к чему. Даже если это не ирландское общество, которое всегда было центрировано на генеалогических древах. Оно еще и сегодня остается таким. Обязанностью шанахи или семейного историка было рассказывать о предках вождя, который его содержал, петь песни героического содержания, славить мужественные и славные деяния этих предков. Именно поэтому крупные эпические сказания и генеалогии были удачным средством для распространения таких подрывных учений без привлечения к себе пристального внимания церкви.

Пробел в традиции, касающийся действительного происхождения этих историй, стихов и «генеалогий», можно объяснить фактом того, что они изначально не были предназначены для записи, а также тем, что средние века пережили реакцию и дикое преследование гностицизма в Европе, которое окончательно его уничтожило. Средние века видели и политические негативные влияния в Ирландии, вызванные норманно-английским завоеванием пограничной области (Дублина). В те дни определенно более важную роль играла борьба, а не рассказывание историй, клирики и монахи стали естественными распорядителями собраний стихов и эпосов, историй и генеалогий, которые в свое время рассказывались при дворе и в замках каждого мелкого королька и вождя. Начало собраниям было положено еще в 11-м столетии и продолжалось это вплоть до 17-го столетия, зачастую при поддержке глав кланов. Вследствие реформации и бегства «диких гусей»¹⁴ многие из манускриптов попали в монастыри на континенте или в руки тех, кто охотно продавал их коллекционерам. В результате, к счастью, большое количество манускриптов попало в Бодлианскую библиотеку, Британский музей и библиотеки Ирландской королевской академии, а также в разные университеты. Многие из них еще не опубликованы.

Если указанным образом изучать публикации и переводы, несложно открыть вероятный источник «индийских» черт, которые я упомянула, потому что александрийский и эфесский гностицизм просто преисполнены ими. Система Симона (которая обыгрывается в некоторых из текстов, особенно в связи со смертью Иоанна Крестителя¹⁵) явно построена на индийской основе и может датироваться временем проповедования христианства апостолами Петром и Павлом. Но — по моему мнению — еще в дохристианские времена некоторые индийские черты историй были присущи натурфилософии ирландских филидов, функции которых в христианские времена, как они записаны в «Шенхус Мор», были фактически идентичными тем, которые приписывались галльским и британским «друидам» классическими и патриотичными писателями. Случайно в древнем стихотворном повествовании — процитированном в манускрипте 11-го столетия, в «Книге захвата Ирландии» — используется выражение «draoidecht» (адаптированный англоязычный вариант «druidry») в значении «наука друидов» в качестве эквивалента «filedecht» или «наука ордена поэтов-провидцев», так что мы можем сказать, что орден филидов или поэтов-провидцев с их тайным огамическим письмом (в качестве букв в нем использовались названия деревьев) в кельтской Ирландии с ранних времен рассматривался как наследник знаний и философии «друидов» или «предсказателей по деревьям»¹⁶.

Фольклор кельтских стран показывает, как в народе сохранилась традиция во внешней форме этого поэтического космического культа, центром которого была созидающая Мать-Богиня. Триипостасная богиня ирландской литературы Бадб, Маха и Морриган (или Ана), «Великая Госпожа Ворона» (то есть посланница), «Кипящая» (то есть источник) и Великая Владычица (или Высокая Мойра¹⁷) живет в ирландском фольклоре дольше Айнии в качестве Морриган и в качестве Cailleach-Beartha, то есть «старой женщины» или грубее «старой ведьмы¹⁸». Бригит Высокая была адаптирована церковью в качестве «Святой Бригитты» или «святейшей невесты Христовой», местом ее рождения был назначен Килдэр, место в сердце наиболее богатого ирландскими языческими сказаниями региона. Везде в Европе, где святые места были посвящены Бригит Высокой, церковь приписывала их не «Святой Бригитте», а просто «Пресвятой Деве».

Функции мужского светлого образа, Мила или Бриэна, были переданы Святому Михаилу — это не кто иной как «яркая звезда» или архангел более поздней семитской религии, второй стороной которого был Люцифер, Светоносный, Князь Тьмы, так что языческие обычаи, которые в кельтских странах связаны с ярмаркой Михаила, просто воспроизводят культ того же Светлого под новым именем! Бриэн (Бриан) и Бригит (Брида) по сути остались прежними, а имена вполне могут происходить от одного корня — Бриэн как мужская форма, а Брида — как женская, хотя в некоторых ирландских генеалогиях Бриду называют матерью Бриана. (В вавилонских литургиях шумерская Иннини или Нин-Анна, женский принцип Ан, иногда обращается к Таммузу как к супругу, но во всех литаниях на смерть и возрождение она является его матерью.) Всегда нужно помнить о том, что космические принципы и функции поэтически представляются в серии человеческих драм, при этом Великая Владычица показывалась в роли супруги или матери, в зависимости от космической стороны, которая должна была быть подчеркнута. В изначальном творении — женский принцип, в периодическом возрождении — мать умирающего и воскресающего сына .

Сначала это воспринимается противоречивым. Ведь светлый принцип одновременно оказывается темным! Но если на минуту забыть о человеческих символах и подумать о космической драме, которую они представляют, это кажущееся противоречие исчезнет. Шумерский первопринцип Ан, Небо (ирландским эквивалентом является Дагда) как двухфазный инь-янь, активность-пассивность, свет-тьма, астрономически символизируется или представляется парой Солнце-Луна или день и ночь, оба глаза неба согласно прекрасному поэтическому образу, который сохранился в египетской религии вплоть до христианских времен. Этот двухфазный ритм также является очень фундаментальной частью постоянного влияния акта созидания, как и дуальная природа самого созидающего воздействия, отсюда следует, что как персонифицированный мужской, так и персонифицированный женский принцип могут быть светлым или темным принципом, и что Солнце (Шамаш у вавилонян) не обязательно должно быть всегда мужского рода, а Луна (Син у вавилонян) — всегда женского. Арабское Син (ин-Харр-ан) может быть как мужского, так и женского рода²⁰. «Син» (шумерское «Нанна») является всего лишь другим аспектом высокого первопринципа (Ан), который также представляется как Иштар (Иннини), а Иштар иногда бывает мужского рода и нередко одновременно мужского и женского рода. Иногда она поэтически представляется как сестра, а иногда как дочь Син. Астрономически ее еще символизирует планета Венера (Ана-хид у персов, Анаит у греков, как показывает профессор Пжилуски²¹, Ана-хита в Авесте и Адити, Великая Мать или исток в Ведах), это также известный нам астрономический символ «рожденной из пены морской» Афродиты, прекрасной персонификации формы, возникающей из хаоса, причем речь идет именно о водах океана, как аморфного «истока» бытия, а не о речной воде из подземных источников.