Таня не спорила. Хорошо, если так.

— Татьяна Михайловна Углова?

Таня притормозила.

— Да. А что?

— Добрый вечер.

— Наверное, добрый, — согласилась Таня. Разговаривать с неизвестными она совершенно не боялась. Ротвейлер — это аргумент. Большой такой, серьезный аргумент в пользу вежливости и человеколюбия. Особенно по отношению к хозяину ротвейлера. А кто с первого раза не поймет, тому Гном и второй раз может разъяснить. Когда пациента из реанимации выпишут.

— Простите, что побеспокоил. Мы с вами не знакомы…

Таня согласно кивнула.

Наверное. Память на имена у нее была плохая. Вот на лица лучше, но это интеллигентное лицо, чуточку вытянутое, с бородкой-клинышком, она точно раньше не видела. Запомнила бы.

Может, в медколледж приходил? Профессор?

Похож, но Таня его все равно не могла припомнить. О чем честно и сказала.

Мужчина качнул головой.

— Нет-нет, я по другому вопросу. Скажите, Ольга Алексеевна Углова — ваша мать?

— Моя, — помрачнела Таня. — Что она натворила?

— Простите, Татьяна Михайловна…

Таня вздохнула.

Это уже не первый раз, что уж там. Будем честны… Были у маман и приводы в полицию, и сроки были, и условные, и такие, и что? А вот то…

Все зависело от очередного пострадавшего. Кто-то просто шел в полицию, а кто-то и с Тани и бабушки Милы пытался свое стрясти. А что тут стрясешь, когда в кармане — вошь на аркане?

Бабушка только опять расстроится, плакать будет… у Тани напрочь вылетело из головы, что сейчас это не принесет с собой никаких фатальных последствий для бабушкиного здоровья. Салея ведь ее подлечила.

Вот просто из головы выскочило. От усталости, от всего-всего навалившегося за день, Таня напрочь забыла про Салею. Осталось только привычное: «что эта дрянь натворила⁈ Сколько платить⁈».

И тем удивительнее были следующие слова.

— Я очень обязан вашей маме. Она спасла мою дочь.

Таня только рот разинула.

— К-как⁈

Мужчина кашлянул. Чуточку даже смущенно.

— Они с Лидой ждали автобус на остановке. В результате автокатастрофы ваша мама пострадала. Мою дочь спасла, а сама не убереглась. Сейчас она в больнице…

— В какой?

— В пятой.

— Что врачи говорят? Она в реанимации?

— Пока да.

Таня кивнула.

— Простите, а вы…

— Игорь Викторович. Пылаев Игорь Викторович.

— Приятно познакомиться, — машинально ответила Таня. Потом достала телефон и быстро скользнула по списку контактов пальцем.

Чем хороша учеба в медколледже — это большим числом знакомых в самых разных сферах медицины. Студентов направляют на практику — повсюду. От детской больницы до хосписа. Везде нужны бесплатные рабочие руки — да хоть бы и судно вынести, хоть бы и полы протереть!

А как насчет компьютеризации? Заполнения долбанных (и иначе не назовешь!) карточек? Ах, электроника, ах программы, ах все будет в сети…

Вы знаете, сколько раз на день виснет эта сеть?

Сколько раз теряется информация, сколько раз виснет, глохнет, ломается компьютер? Нет?

Ваше счастье. А вот у несчастных, которые вынуждены иметь с ним дело, иногда кроме зубовного скрежета и высказать ничего не получается. Никак. Не надо старых шуток насчет разборчивости врачебного почерка. * Просто время на все нужно. Время и на само дело, и на то, чтобы его отладить, и переделать, и много еще чего. А времени-то и нет…

*- почему врачи возражают против компьютеризации их труда? Потому что тогда пациенты смогут прочитать, что им доктор написал. Прим. авт.

И бумажные карточки, заметим, никто не отменял. Вот, приходит врач по вызову. Он за собой компьютер на веревочке тащит? Нет?

Опять писанина. Опять, и снова, и еще раз…

А какими словами поливают электронные дневники и журналы? Не знаете? А что так? А вот то! Их надо заполнять, равно, как и бумажные, а когда? А вот тогда, в свободное от работы время, отрывая его от семьи, детей, да просто от своего отдыха…

Не нравится?

Ну так заведите при школе и поликлинике полезную должность, назовите «писарчук» и пусть этот человек вносит все в реестры. Во все базы, дневники, журналы… финансов не выделено?

Пересадите мэра с мерсседеса на жигули. Как раз на разницу в цене пять лет можно будет роту писарей содержать! И на школы хватит, и на больницы.

Впрочем, это Таня по привычке ворчала. А руки свое дело делали.

— Риточка, милая, привет!

— Танюша? Вечер добрый, что случилось?

— Риточка, там у вас Ольга Алексеевна Углова лежит? Есть такая?

Рита, которая как раз и работала медсестрой в реанимации, согласно хрюкнула в трубку.

— Есть такая. А что, Тань? Или… Углова?

— Ага…

— Родственница?

— Да…

Таня не соврала, мать — тоже родня. Просто умолчала о степени родства.

— Есть такая. Девчонку из-под машины вытащила, сама, правда, пострадала. Но все нормально, завтра переводить будем в отделение. В хирургию.

— А что с ней?

— Селезенка, ребра… жить будет. Это точно.

Таня перевела дух. Вот… если бы эта пакость умерла, она бы ее второй раз убила! Ей-слово! Сколько можно бабушке нервы мотать⁈ Что, Таня слепая, что ли⁈ Не видит, как бабушка Мила расстраивается? Не знает, что та иногда плачет… вот не надо глупости про лук рассказывать! Кого вы хотите обмануть вашим луком? Фрррр!

Она дружески попрощалась с Риточкой, и обратила внимание на мужчину.

— Скажите, Игорь Викторович, а от нас вам что нужно?

Теперь замялся уже мужчина. Какая-то странная реакция получалась. Мать же! И вместо волнений, криков, вместо нервов… да что тут происходит⁈

— Н-ничего. Просто сообщить…

— А как вы узнали, что это моя мать?

— Попросил друга в полиции пробить ее по базе. Пальчики есть, — махнул рукой мужчина.

Пальчики-то были. Документов при Оляшке не было, даже самого завалящего паспорта. А как лечить? У нас медицина, конечно, бесплатная, и благодаря Пылаеву бабу на улицу не выкинули, но хотелось бы все же знать, и как, и что…

Узнали.

И про Таню — тоже. Да-да, в медколледже тоже есть база данных. И сайт. И мордашки студентов в общую сеть залиты, их на студенческие фотографировали, и на пропуска, и просто фото есть с первого сентября… найти — можно. Просто по случайности так вышло, что Игорь Викторович наткнулся на девушку на улице. А мог бы и домой прийти.

— Понятно. Спасибо вам большое, что сообщили. Ко мне какие-то претензии у вас есть? Или к ней?

— Нет-нет, что вы! Я поблагодарить хотел…

— Меня?

— Ее… ну и вам сказать…

Таня вздохнула. Вот как и что можно объяснить этому милому интеллигентному человеку? Может, сказать, как есть?

Да, нехорошо, некрасиво выносить мусор из семьи! А как тут иначе поступить? Что, если алкоголика как-то иначе назвать — он пить перестанет? Пить, гулять, тянуть со всех на бутылку, являться под дверь похмельным, клясться, что завязал… до следующей бутылки? Таня в этом сильно сомневалась.

— Игорь Викторович, моя мать — запойная алкоголичка. Потому при ней и документов не было. Никаких. Что она делала на остановке, я не знаю, она дома даже не живет. Мы ей водку не покупаем и денег не даем. И собака у нас пьяных не одобряет.

Гном рыкнул в знак подтверждения.

Пылаев захлопал ресницами. А потом сообразил, что именно ему сказали, сопоставил факты — и медленно кивнул.

— Понимаю…

— Я очень вам благодарна. Я обязательно к ней приеду, и… я очень рада, что с вашей дочерью…. С ней все в порядке?

— Да, слава Богу.

— Замечательно. Но если решите мою мать отблагодарить — учитывайте этот фактор в ваших расчетах.

— Обещаю.

Таня кивнула.

— Это все?

— Д-да…

— Тогда еще раз спасибо вам огромное. С вашего позволения, мы пойдем. Поздно уже и спать хочется.

— До свидания, Татьяна Михайловна.

— До свидания, Игорь Викторович.

По дороге домой Таня обдумала сложившуюся ситуацию. Недолго. И приняла твердое решение — она молчит. Молчит, ничего не говорит, никому не говорит.