— Нам с тобой и щелчка достаточно, чтобы отдать богу душу. В наших головах природой заложен мозг, не хочу обижать твоих охранников, но им помогла качалка — кость крепчает, — шутливо съехидничал, видя, что Титов волнуется, крутит головой, как бы высматривая, вдруг бомж воспользуется моментом, ведь он без охраны. Вспомнив про Ермакова интересно, что он скажет по этому случаю? Наружка ходит за тамадой, вдруг под маской бомжа скрывается тот, кто причастен к убийству судьи. Но доказательства еще нужно закрепить. Подкинуть ему очередного клиента. Интересно как на этот раз клюнет на приманку? — Борис, советую на время из города тебе уехать, контролировать ситуацию ты все равно не сможешь. У твоего недоброжелателя есть преимущество, где и как ему удобнее тебя завалить. Если не удалось в подъезде осуществить свой план, то в следующий раз его подготовит лучше. Деньги наверняка за твою голову заплачены, хотя бы аванс, а их надо отрабатывать. Интересно, сколько ему заплатили? — понимая, инициатор проблем для Тита — полковник Ермаков, пославший киллеру СМС с ежовского телефона. Но этого ему не скажешь.

— Если он бомж, много ему денег не надо, ящиком пива обойдется, а если за ним стоят серьезные люди, сумма приличная, — и рукой хлопнул по капоту своей машины, — бэха, а может, и две!

Семёнов решил его подбодрит:

— Борис ты себя переоцениваешь, сейчас не девяностые годы, жулики не в цене! Залежалый товар!

— Всё шутишь, тебе не грозит опасность, а ты побудь в моей шкуре! Кроме как мне валить из города у тебя есть еще варианты?

— Есть! Снимаешь с себя полномочия смотрящего и передаешь их мне вместе с общаком. А сам принимаешь, подстриг монаха, у тебя грехов до смерти не отмолить. Лучше меня знаешь, еще ни одному порядочному жулику не удалось умереть своей смертью. Насчет того, кто из нас первым наденет белые тапки, по всем раскладам я поторопился, — Семенов говорил и все время улыбался. — Твои похороны организую по высшему разряду, выделю из общака приличную сумму, могилу закатаю в мрамор в три слоя. Представь: кованая оградка, твой бюст во весь рост, в руке ключи от БМВ. И самое главное надгробная надпись, выгравированная золотыми буквами: «Бродяге Титу от братвы и опера шестого отдела Сани Семенова». Ни у кого из воров, погибших смертью храбрых «под Сталинградом» нет такой крутой надписи!

— Так братва мою могилу будет обходить стороной. Скажут, в могиле лежит краснопёрый!

— Так народ и так могилы вас, бродяг, сторонится, да еще на них плюёт, не буду говорить, еще что делает. Сколько вы зла людям принесли, у кого бизнес отжали, у кого квартиру, про угоны машин — отдельная тема, а кого и на перо поставили. Бог, он ведь не фраер, всё видит. Он жуликам как говорит, живите, черти по-людски, выражается вашим же блатным языком, но вы же выдумали себе воровскую мечту — жизнь ворам смерть ментам. Детский сад!

Титов, вынул из кармана смартфон и набрал номер, не дождавшись ответа, положил обратно.

— Богу звонишь! — доброжелательно съехидничал Семенов.

— До бога мне далеко, своему ангелу позвонил, видать, и он меня кинул, не отвечает. И вправду, Александр, мне осталось ходить по грешной земле недолго. На моем лбу нарисовали крест, спиртом не ототрешь!

— Борис, я тебя хорошо понимаю, извини, если что лишнего наговорил, хотел подбодрить, видать, шутка не удалась. Надежда на Ермакова, он найдет твоего недоброжелателя, и я ему помогу, есть у меня одна задумка. Поторопим твоего «бомжа» с ухоженными руками вылезти из норы.

Титов от слова поторопим бомжа, сделал испуганное лицо:

— Дадите ему в руки винтарь, чтоб меня как зайца пристрелил?

— Борис, скажу тебе по секрету. Среди вас, братвы, зайцев не бывает, вы все из семейства парнокопытных, — Титов стал тереть лоб. — Что, рога чешутся?! — Семенов говорил, не скрывая улыбку.

— Снял с языка, видать, к этому все и идет, скоро мне рога отстрелят. Заберешь их себе на дачу, повесишь на стенку, будешь меня вспоминать добрым словом! — и тоже заулыбался. — Александр, ты мне настроение поднял. Не думал, что обращусь за помощью к операм. С меня вся спесь воровская слезла. Охота еще малость пожить. Редко кто из блатных остается в живых после того, что произошло с моими охранниками. Моего кореша по зоне киллер застрелил из обреза прямо у двери своей квартиры, аж мозги по стенке потекли, тоже зашарил за бомжа. Жильцы, видя его жалостливый вид, даже горячим супом угостили. Психолог! Тогда бомжа не нашли ни братва, ни опера. Но все догадывались, кто стоял за этим убийством — кореш покойного. Он крутенько прибрал долю в бизнесе коммерсантов, которых они на пару доили. Всему виною деньги, в них корень зла! Вот и сейчас в общак кто-то хочет руку засунуть, крыс вокруг меня хоть отбавляй.

Семенов решил немного приоткрыть тайну его несчастья:

— Время не трать, не ищи недруга в своем окружении, причина всех твоих бед в дружбе с Быковым. Ты пока с ним никаких дел не имей, в смысле не обсуждайте криминальные дела в кабинете или где вы там еще встречаетесь. А то твой «опекун» снова воспользуется вашим дешевым базаром, вы ведь один раз уже обожглись.

— У меня только один выход — лечь на дно, пока мои ребята не поправятся. Мне одному не с руки с недругами разбираться.

Во двор на своей машине заехал Ермаков и встал напротив. Вышел из нее, расставив в стороны руки, стал говорить на блатном жаргоне:

— Привет, бродяги. Извините, опоздал на стрелу. О чем базар? — за поясом виднелась кобура.

Семенов, не ожидая приезда утреннего гостя, ему ответил:

— Гражданин начальник, живешь не по понятиям, приехал на стрелу с волыной, косяк за тобой. Мы с Борисом ставим тебя на счетчик, пора вам, мусорам, раскошеливаться, хватит коммерсантов доить — делиться надо. Братва в зонах чалиться, а с вас, ментов, даже клочка шерсти в общак не дождешься.

Ермаков подыграл ему:

— У ментов есть и свои зоны, там братва тоже с воли ждет грев. А в ваших шакальих лагерях нет порядочных бродяг, у простых мужиков забирают последнюю пайку. Крысы! — жестикулировал руками, как это делают отъявленные зэки.

Титов с улыбкой его перебил:

— Мужики, я, наверно, поеду, вижу мне, «чёрту», присутствовать при базаре двух авторитетных бродяг не положено по рангу, — и уже серьезно сказал: — Юрий Николаевич, Александр расскажет о нашем с ним разговоре. На всякий случай попрощаюсь, как говорят в народе, не поминайте лихом! — сел в свою машину и уехал.

Ермаков, смотря в след уезжающей машине, сказал:

— А Тит меня недолюбливает, обижается, что я щемлю его братву. Работа опера — ловить жуликов, а их работа — от нас убегать. Чё он к тебе приезжал?

— Мне как авторитету не положено стучат на ментов, — шуткой ответил. — Ты что с утра приехал, мы ж договорились вечерами встречаться. А если бы я на даче задержался, бензин зря жжешь государственный.

— Значит, Тит еще живой?! — Ермаков высказал мысли вслух, покачав головой. — Стало быть, его поминки отменяются, не поесть мне кутьи. Ладно, подожду, недолго ему осталось нервы мне мотать!

Семенов, смотря на его довольное лицо, на блатном жаргоне сказал:

— Не тяни, босота! Выкладывай. Ты что в курсе его беды?! Всё понятно, информацию тебе слил травмпункт, к ним поступили два контуженых охранника Тита.

— Интуиция подсказала или сказал так, наобум? — Ермаков выплеснул слова с доброй ехидцей.

— Начальник наружки мне позвонил, сказал, они пасут тамаду. Наказал, чтоб я с тобой этой информацией не делился. Наломаешь дров, не посоветовавшись со мной. Понимаешь, о чём я говорю, или тебе, как молодому оперу, надо разжевать?! — радуясь, что его совет отправить тамаде СМС со словом «смотрящий» имел положительный результат.

— Наружка тебе звонила?! — удивленно задав вопрос. — Ну-ну! Врать — не мешки ворочать! Ты пенсионер, кому вы нужны старые вояки! Ладно, Фёдырыч, пошутили, времени у меня в обрез, на службу тороплюсь. Садись в машину, есть к тебе некоторые вопросы.

Сели в машину: