Софья. А вот и чай.
Валентина. Как хорошо! Спасибо.
Софья. Все куда-то запропастились. Музей закрыт.
Валентина. Закрыт?
Софья. На улице уже темно.
Валентина. Я и не заметила. А куда ты дела помощника директора?
Софья. Я просила его подождать. (Протягивает матери чашку с чаем).
Валентина. Спасибо. Ты, я вижу, Петру Васильевичу обо мне рассказывала.
Софья. Да нет, не особенно. (Петру). Хочешь чаю?
Петр. Нет, спасибо.
Софья. У нас с Петей всегда так мало времени. (Ласково ему улыбается). Мы встречаемся в кафе подальше от дома. Большую часть времени обсуждаем, как и где мы встретимся в следующий раз. А потом — в следующий, и в следующий, и так далее.
Валентина. Должно быть, это так утомительно!
Софья. Говорят, в Китае, если хочешь учиться у определенного профессора, нужно каждый день ходить к нему под дверь и проситься в ученики. И каждый день в течение года, или двух, или трех он будет захлопывать дверь у тебя перед носом. А потом в один прекрасный день вдруг согласится. Просто он так проверяет твою выдержку, чтобы узнать, как сильно ты хочешь учиться.
Валентина. Господи, как это сентиментально!
Софья. Но это правда.
Валентина. Нисколько не сомневаюсь. (В ее голосе опять появляются жесткие нотки). А между тем жизнь проходит мимо.
Софья смотрит на Петра.
Софья. Так что вы решили?
Петр. Что решили?
Софья. Ну, вы оба.
Петр. А… (тянет)… про что решили?
Софья. Петя, прошу тебя!
Петр. Ах да, конечно!
Софья. Я просто спрашиваю, поможет ли нам моя мама.
Петр. Не знаю, она не сказала.
Валентина улыбается про себя.
Мы до этого еще не дошли. Честно говоря, мы только об искусстве разговаривали.
Софья. О господи!
Петр. Ну, прости.
Софья. Нет, в самом деле, я же просила тебя…
Петр. Так вышло. Виноват!
Валентина. Так ты ему задание давала?
Петр. Я просто отвлекся, вот и все.
Валентина. И о чем же он должен был меня просить?
Софья(Валентине). Ни о чем. Это наше дело. (Петру). Нет, так невозможно! Я что, все сама должна делать? (Тут же сожалеет о своих словах). Прости, пожалуйста!
Петр. Ничего…
Софья. Прости, я совсем не хотела тебе нагрубить.
Петр. Да вовсе ты мне не нагрубила. Честное слово.
Софья. Петенька, прости, у меня просто вырвалось.
Петр. Сам виноват.
Валентина. Очень любопытно! Очевидно, так будет выглядеть ваша семейная жизнь? Ну-ну, бог в помощь! Мне кажется, вам обоим будет куда легче жить поодиночке.
Софья. Очень может быть. (Поворачивается к Петру). А ты как думаешь?
Петр. Нет, я так не думаю. Потому что для меня наша встреча — это колоссальное событие! Наконец в моей жизни хоть что-то происходит. Даже если потом будет, как вы говорите, невероятно тяжело. Я и не подозревал, что способен на такие чувства. (Нервно улыбается). Начнем с того, что я ревную. Конечно, это нелогично. Я ревную к прошлому, к той жизни, которой Соня жила задолго до нашего знакомства. И чем дальше — тем хуже. Даже сама мысль… когда я думаю, какая она была маленькая — совсем девчонка, в коротком клетчатом платьице, как ходила по улице в школу, с ранцем… когда представляю себе ее восьмилетней девочкой, мое сердце наполняется такой ужасной тоской. Таким чувством утраты! Знаю, это полная бессмыслица, ни в какие ворота не лезет. Мой мозг кипит, я вообще ничего не соображаю. Но видения той девочки, которой я и не знал, имеют надо мной такую силу, так больно меня ранят — со мной никогда ничего подобного не происходило. (С отчаянием смотрит на Валентину). Ну что я могу поделать? Только оставить ее.
Софья. Нет.
Петр. Просто взять и сказать себе: вот и все? Ты увидел зарницу. А теперь иди домой и дальше клей в одиночестве свои модели. (Пожимает плечами). Хотя, по большому счету, я не могу сказать, что счастлив. Я испытываю то, что в учебниках называют «состоянием крайнего возбуждения». Как бы я хотел быть сильнее! Как хотел бы, чтобы она не причиняла мне эти страдания! (Пауза). Но думаю, я должен идти вперед.
Молчание. Софья смотрит на Петра какое-то время.
Валентина. Ну, я не знаю. А почему вы должны?
Петр. Как почему?
Валентина. Ну да, почему?
Софья. Мама, ведь он только что все сказал!
Валентина. Да, но эти его чувства приведут к определенным последствиям. Для Григория, для детей.
Петр. Я очень люблю ее детей.
Софья. Они будут с нами жить.
Валентина. Правда? А когда ты им собираешься сказать, что уходишь от их отца?
Софья не отвечает.
Соня, что ты молчишь?
Софья. Я уже им сказала.
Валентина. Что?
Софья. Ну да, уже сказала.
Валентина. Зачем же ты это сделала?
Софья. Мне казалось, так будет честнее.
Валентина. Только не надо врать!
Петр. Соня…
Софья. К тому же…
Петр. (Обращается к Валентине) Я ничего не знал.
Валентина. Скажи правду, зачем ты это сделала?
Софья. По разным причинам.
Валентина. Например?
Пауза.
Софья. Теперь нет пути назад.
Петр с тревогой смотрит на нее через сцену. Валентина понимающе кивает головой.
Валентина. Ну конечно. А что Гриша? Гриша там был?
Софья. Нет, его не было дома. Я им сказала сегодня утром. Сейчас он, наверное, уже дома.
Валентина. Ты сказала детям, даже не поговорив с ним!
Софья. Мама, я же пыталась много раз. Он всегда говорит «нет». А дети все равно рано или поздно узнают.
Валентина. Не могу поверить! Ты все рассказала детям, даже не спросив, что обо всем этом думает твой муж.
Софья. Он никогда не даст согласия на развод. Он твердит, что «я в плену упадочнической фантазии». Что «мной руководит мораль Запада». Мама, он совершенно безумен!
Валентина. Тебе будет трудно удержать любовь детей. Они никогда тебе этого не простят.
Софья категорично трясет головой, придя в сильное возбуждение.
Софья. Хорошо, сейчас я пойду домой и все ему расскажу. Скажу: «Гриша, теперь наши дети тоже знают то, что мы оба прекрасно знаем». Пойми же, я им сегодня все рассказала, потому что если бы я этого не сделала, то ничто так и не изменилось бы. Ну, что я опять не так сделала? (Неожиданно переходит на крик). Мама, не надо так на меня смотреть!
Валентина. А что дети на это сказали?
Софья. Ну…
Валентина. Скажи мне.
Софья. А ты как думаешь? Конечно, все это невероятно тяжело.
Валентина. И все-таки?
Софья. На это нужно время, может быть, годы.
Валентина. Нет, что они сегодня тебе сказали?
Софья делает паузу.
Софья. Коля спокойно воспринял. Сразу пошел обратно играть. А Саша сказала, чтобы я уходила.
