На волнах этого дурмана Шан и увидел Лили. Вроде бы ее привел Ноа. Вроде бы даже показал конкретно Шана, но он не был уверен. Лили была первым человеком, которого он встретил в этом мире, но казалась похожей на сородичей, пусть и с другой энергией.

— Ты новенький, ведь так? — спрашивала она, и Шан ошалело кивал. — Тебе, наверное, очень страшно и одиноко.

Шану так хотелось обычных прикосновений, напоминания о том, что они еще существуют, и за ними не стоит насилия, боли или запаха гари. Руки Лили гладили его по спине, а Шан сворачивался на полу, положив голову ей на колени. Она гладила его маленькие рожки, а он плыл на волнах дурмана, впервые за долгое время поверив, что всё будет хорошо.

Теперь Лили сидела перед ним, и Шан дико смущался. Вдруг он не всё запомнил, или она вообще сочла что-то неподобающим? Но сама Лили не выглядела смущенной. Она повела узкими плечами и сказала:

— Делин завез кое-какие вещи для тебя, сможешь переодеться. Они в гостиной. Он решил не будить, да и они все сразу уехали.

— На прием?

Лили скривилась:

— Я просила Еву взять меня с собой! Но она, конечно, отказалась.

— Конечно. Ты хрупкая.

Шан опять смутился и уставился в тарелку. Он не имел в виду ничего плохого, просто у людей нет магии, а Лили выглядела еще воздушнее, чем иные из кали’фарн. Она же явно не обиделась. Только надула губы:

— Я крепче, чем кажусь! В детстве даже на борьбу ходила.

— Ты?

— Ага, мне было интересно. И соседских мальчишек всех легко делала! А потом родители переехали на ранчо, и я вместе с ними. Для слабых там места нет.

Шан ей верил.

— На этом приеме… — Лили как будто не знала, как продолжить, — я боюсь, там может быть что-то опасное. Ева не всегда хорошо чует опасность. Я так хотела пойти!

— Ну… я могу помочь.

Шан не был уверен, что это хорошая идея, но ему хотелось что-то сделать, помочь Лили хотя бы отчасти так, как она помогла ему. Девушка встрепенулась, ее глаза тут же загорелись:

— Правда? Тебя пропустят?

— Не совсем. Но я могу скрыть нас тенями. Проберемся.

Уже произнося это, Шан понял, что идея точно не очень хорошая. Он, конечно, был обученным тенемантом, но неизвестно, как магия работает в мире людей. И не будет ли на приеме и подобной охраны. Последнее, что сейчас нужно Шану, так это привлекать внимание к себе — и к Делину.

— О! — Лили была в восторге. — Давай попробуем! Конечно, если возникнут сложности, сразу уйдем, но попробовать-то можно! Доедай и пойдем посмотрим, что тебе Делин из одежды принес. Ты ведь не можешь ехать в этом.

Шан подтянул к себе ноги, пряча острые коленки под свитером. Они просто подойдут поближе и посмотрят. Если внутрь попасть не удастся, Шан не будет слишком пытаться. Он не подставит брата.

И, если что, сможет защитить Лили.

Ноа проклинал себя за любовь к дурацким решениям.

Он сидел на заднем сидении машины, которую вела Ева, Делин рядом с ней рассказывал, кто сейчас из фейри в городе, какие у них с кем отношения. Кто может помочь и точно будет на приеме. Ноа сам попросил ввести в курс дела, но в итоге слушал вполуха, а голова начинала болеть всё сильнее, так что слова стали раздражающим внешним шумом.

Сам виноват, конечно. Решение поколдовать, когда тебе накануне очень четко дали по голове, явно принадлежало к разряду плохих. Очень плохих.

Большую часть дня Ноа проспал, а когда Делин поехал к себе домой, чтобы привезти одежду для Шана, Ноа вышел на крыльцо. Уселся на ступеньках, наблюдая за дорожкой, которая вела через пожухлую траву к улице. Забор был низким, так что хорошо видны и соседние дома. Спокойный медлительный пригород.

Ноа его терпеть не мог. Слишком напоминал Фарналис.

Деловой, вечно гудящий центр Нью-Йорка ему нравился куда больше. Вся эта толща мертвого камня совершенно не походила на то место, где он вырос — и в то же время у города было свое живое «сердце», просто билось абсолютно в ином ритме. И он был даже ближе Ноа.

Он понятия не имел, когда уехал Делин, и когда они сами двинутся, поэтому решил не терять времени. Положил обе руки на ступеньки по сторонам от себя и не торопясь выпустил магию. Витиеватые чернильные узоры на груди зашевелились, пусть их не было видно под выстиранной рубахой, вплетались в узоры магии.

Некоторые из чаромантов использовали знаки и сигилы, другие — пафосные жесты. Когда Ноа учился, то видел даже чароманта, который на полном серьезе завывал, он это называл песнями.

Но всё это было лишь разными способами сделать одно и то же: наложить чары, создать амулет. Ноа обходился без внешних атрибутов, а сейчас хотел наложить защитные чары, чтобы амулетом стало само крыльцо и дверь. Конечно, так себе защита, если захотят влезть в окно… но лучше, чем ничего. Всё-таки здесь оставались и Шан, и Лили.

Чары потекли легко, заклинание не было слишком замороченным. Как и положено, в ушах Ноа будто зашелестели листья деревьев и неразборчивые шепоты на древних даже для Фарналиса языках.

Заклинание улеглось невидимыми узорами, Ноа как раз довел его до конца, когда голову скрутила боль. Ноа охнул и повалился на крыльцо, не очень соображая, что происходит. Голова пульсировала и взрывалась болью, особенно в том месте, куда вчера попал удар. Нападавшие прекрасно знали, куда бить, какое самое слабое место чароманта.

Боль потихоньку отпускала и отступала, когда Ноа услышал, как подъехала машина. Он думал, у него еще есть миг-другой, чтобы прийти в себя, но время он явно не рассчитал.

— Ноа? Что случилось?

Он хотя бы успел усесться на крыльцо, а нервно пульсирующие узоры татуировок видны не были.

— Тебя жду, — ворчливо ответил Ноа. — Поехали уже? Марна не будет ждать вечно.

Делин хотел еще что-то сказать, но в итоге просто пошел за Евой и закинул вещи для Шана. Ноа сам заявил, что за руль сядет Ева, а Делин введет его в курс дела.

Теперь же Ноа мечтал только о том, как они наконец-то доберутся до места. В пульсирующей болью голове шумело, и он прикрыл глаза. Тут же слова Делина заглушили долгие протяжные звуки, и Ноа прекрасно знал, что это песни китов.

Он почти видел мутные темные глубины, сквозь которые плыли исполины, их мерно покачивающиеся плавники и хвосты. Их песни, которые не о величии и не о скорби. Они о том, что есть нечто большее, великое и всепоглощающее. Как океан. Как любовь. Как смерть.

Ноа заставил себя сосредоточиться на голосе Делина, но никак не выходило. Виски ломило, а песни китов отдавались в коже. Тогда Ноа вспомнил дом, в который они сейчас едут. Марну арта Ульн.

Когда-то давно Ноа, его брат и сестра были такими же растерянными, как Шан. Старше его, но тогда им пришлось бежать из Фарналиса, их дом был разрушен, родители убиты. «Убежища» еще в помине не существовало, но им повезло. После того, как они поскитались по улице, их приютила Марна. Так что первым домом Ноа в мире людей стал именно ее дом.

Она была старой знакомой матери, еще давно сама перебралась в мир людей и сделала головокружительную карьеру модельера. Ноа помнил ее дом, полный всевозможных тканей и таинственных запахов. К Марне часто приходили люди и фейри, это и позволило Ноа, который еще вчера жил на нью-йоркских улицах, заручиться необходимыми связями, чтобы начать мечтать об «Убежище». И брат, и сестра согласились с ним, и они вместе работали на любой работе, лишь бы заработать немного денег для начала.

Ноа не поддерживал ни нынешнюю власть Фарналиса, ни предыдущую королевскую семью. Но и он, и сестра с братом имели к ней отношение. И всё это странным образом только добавляло им очков и веса. Ноа организовывал, ловко лавируя между политикой, интересами людьми и фейри. Дайн посмеивался, заявляя, что готов делать что угодно, лишь бы не пришлось вернуться на улицу. Анелия примеряла платья Марны и сама стала моделью.

Но если бы дом Марны арта Ульн ассоциировался только с ее добротой, Ноа возвращался бы туда с большим удовольствием.