— Срочно нужно какой-нибудь таз, — хрипло сказал Акимыч, — Ним, у тебя большая кружка, давай сюда хоть ее.

— Кружка из меня при смерти вывалилась. Как и одеяло. И никто, надо понимать, не подобрал… а зачем тебе моя кружка?

— Чего зачем? Сейчас он перевернется, потонет, сожрет его кто-нибудь. Это же наш «Вонючка»! Мы его — в кружку, в инвентарь засунем и пускай там сидит в безопасности. Когда заведем свой дом, придумаем для него какой-нибудь аквариум… Вырастим и будем на нем плавать!

Джанга поднялась и подошла к нам.

— Они пьют солнечный свет и едят воздух. Нельзя лишать их свободы, отпрыски живой рощи погибают, если отнять у них волю. А этот малютка, если ему повезет, пройдет через пороги и водопады, вольется в другие воды и однажды течение принесет его к морю. Пройдут годы, и моряки будут передавать друг другу легенды об огромном и прекрасном солнечном корабле, бороздящем просторы мирового океана. Отпусти его, юноша, ты причиняешь ему боль своими грубыми и горячими пальцами.

Акимыч опустил в воду сложенную лодочкой ладонь, выпустил баркасик и тот заскользил себе, потихоньку отставая от листа.

— Все равно это был бы не настоящий корабль, даже если бы мы смогли его вырастить, — сказал Гус.- как бы мы им управляли, если он — живой?

— Приятно, что «Вонючка» возродился, пусть и в таком виде. — сказал я, — Интересно, а название тоже скопировалось? Будем надеяться, что нет…

Белые стены Пандара засветились нам уже в ночной мгле.

— Здесь лучше сойти на берег, — сказала Джанга, — дальше Джанг перекрыт речной армией, которая никого не подпустит к городу.

— Еще бы знать, как на этом безобразии причаливать, — отозвалась Ева.

— Я помогу, — сказала Джанга, — нет-нет, юноша, — она положила руку на спину Гусу. — я плаваю не хуже, чем ты. А здесь ночью лучше опуститься дочери рыбака, а не чужестранцу, незнакомая кровь которого привлечет тех, кого сейчас лучше не упоминать.

Мы не успели поинтересоваться, что это за «те», как Джанга почти без плеска нырнула, и тут же лист с удивительной силой потащило к берегу. И пары минут не прошло, как мы выпрыгнули на сушу, а лист, освободившись от своей ноши, стал стремительно удаляться от берега, темным пятном скользя по серебряной от отражения звезд и лун воде.

— Где Джанга? — всполошился Акимыч, — Джанга! Эй, Джанга! Ребят, куда девчонка-то делась? Ее что, эти самые «те» слопали?

— Или же она решила, что тут наши пути расходятся, — сказал я. — Лично мне она шепнула «удачи!», перед тем, как нырнуть.

— Не знаю, — сказал Лукась, — вот я, когда прощаюсь с кем-то, говорю «до свидания!» или что-то в этом роде. Но с этими туземцами ничего непонятно.

— Ага, — сказал я, — они, небось, не получали лучшего воспитания в школах Развила. Но, мне кажется, нам не стоит волноваться из-за Джанги.

— Да, — сказала Ева, — мне тоже так кажется. Хотя странно это все — непись явно квестовая. Что-то мы неправильно сделали, раз квест не активировался. Впрочем, наверное, это и к лучшему, нам бы со своим квестом для начала разобраться. Вон он, кстати, чешет, — чисто любимый слон царя Йошупада.

— Ну, что, идем в Пандар? — спросил я.

— Вот иногда, — сказала Ева, — ты не производишь впечатления совсем уж глупыша. А иногда как скажешь… Какой тебе Пандар? Тут война! Свободная ПвП зона! А мы, обрати внимание, не принадлежим ни к одной из пяти или скольких там воющих здесь армий. Как ты думаешь, сколько мы проживем в Пандаре, если нам даже удастся до него добраться? Нет, наша задача, раз уж эта сомнительная Джанга от нас отстала и можно говорить свободно, — тихонько и незаметно проскользнуть под носом у всех уважаемых воюющих сторон, добраться до гор и уже там покинуть боевую зону. После чего нас ждет захватывающее восхождение к Зеленому Тигру. Который, между прочим, расположен в локации 150 плюс! И все это нам придется делать без транспорта, считай, без снаряжения и, главное, практически без еды, так как почти все съестное сгорело вместе с камбузом «Вонючки».

— Это называется не камбуз, а ахтерпик, — сказал Гус.

— Да как бы ни называлось, пан адмирал! Факт в том, что мы, как всегда, идем черт знает куда голодными и голыми. Я, честно говоря, до последнего надеялась, что когда мы окажемся у Пандара, нам при входе в локацию дадут квест, позволяющий находиться хотя бы в городе без риска, но кука с макой нам, а не исполнение надежд. И карты местности на форумах — страшно кривые: пойди туда, не знаю куда. Я пару десятков нашла, и все они были разные! Но теоретически вот этот лесок должен тянуться кругом у города и упираться в самое предгорье. Ночью будем идти — днем прятаться и отдыхать. Идти будем тихо, как мыши.

— Ты это Хохену скажи, — буркнул Акимыч.

— У Хохена есть одно прекрасное качество, он — немой. И не будет орать: «Эй, ребзики, смотрите какая крутецкая ромашка!»

— Когда это я такое орал? — возмутился Акимыч

— Да примерно все время. Так что девиз нашего движения какой? Тихо, незаметно и еще раз тихо!

Этот лес был не столь непроходим, как прежний, деревья росли на небольшом, но все-таки расстоянии. Влажная прелая растительность под ногами была вполне слежавшейся и больше пружинила при ходьбе, чем мешала идти. И все же мы то и дело натыкались на преграды из бурелома, их приходилось переползать или обходить, а пару раз мы забредали в настоящие ловушки из лиан, где, потыкавшись в лесной кишке бестолково в непроходимые заросли, вынуждены были разворачиваться и искать других путей. Я в детстве часто читал книжки о путешествиях, и сейчас меня страшно мучил вопрос — каким образом они все там так лихо бегали по лесам? Хотя, может, в реальности леса и другие, мне-то в них бывать не приходилось.

Где-то через час подобных упражнений мы услышали шум. То есть, шума и без того было достаточно: высоко в ветвях безостановочно пела, свистела и верещала разнообразная мелкая живность, а из-под ног ей откликался хор бесчисленных насекомых. Но этот шум был другой, он был человеческий: кажется, ничего не разобрать, но в этой симфонии есть и ритм, и звуки железа, и во множестве — несомненно людские голоса, шум речей или криков, пусть и искаженных расстоянием и лесной преградой.

— Нужно лезть на дерево, — сказала Ева, — потому, что я, например, уже понятия не имею где мы вообще находимся.

Лезть на дерево охотно согласился Гус, и Акимыч тоже был не против, в общем, так получилось, что на деревья полезли мы все, кроме Лукася с Хохеном. Я выбрал себе великана с широким, раза в три толще меня стволом: мне показалось, что ветки у него очень удобно расположены по кругу — Гус только подсадил меня на первую, а дальше я уже лез вполне бодро. Правда, гигант оказался обладателем чрезвычайно тонкой шкурки. Стоило только ухватиться за нее рукой с давно нестрижеными ногтями, как на коре оставались лунки, из которых начинала сочиться белесоватая очень липкая субстанция со сладковато-химическим запахом. Добираясь до высоких веток, я разжился двумя очками к альпинизму и перемазался с ног до головы этим клейким соком, к которому тут же пристали всевозможные щепочки, сухие куски листьев и дохлые жучки. Зато наверху поджидал сюрприз. Под одной из веток, прижавшись к стволу, висела приличная гроздь глянцевитых желтых плодов с ярким розовым румянцем. На вид что-то среднее между манго и грушей. И запах довольно приятный. Определяются как «чакал». Я осторожно подцепил ногтем крошечный кусочек одного чакала — вкус сладкий, даже приторный, чем-то смахивает на очень спелую хурму, когда она уже совсем не вяжет язык. Я сорвал с грозди все плоды и засунул их в инвентарь. Вряд ли это отрава. Отрава, кажется, никогда такой вкусной не бывает.

Родитель чакалов обладал такими большими листьями, что сквозь них ничего невозможно было рассмотреть. Я спустился чуть пониже, где ветки были толще, осторожно дополз по одной из них до целой охапки листьев и раздвинул их одной рукой, распластавшись по ветви всем телом, как змея. Вид открывался просто замечательный. Белые стены Пандара окружали город даже со стороны Джанга, там камень рос прямо из воды. Река была заполнена кораблями, в основном такими же длинными и многовесельными, как те, на которых ходили уже встречавшиеся нам пираты. Впрочем, корабли просто стояли, никакой активности там не наблюдалось. А вот справа, там где между лесом и городом располагались, надо понимать, крестьянские поля и луга, на стены шла приступом армия. Издалека люди смахивали на маленькие темные точки, зато мне отлично были видны высокие деревянные башни, толкаемые этими точками к стенам. Воздух над полем сражения был странно рябым — я не сразу понял, что это я вижу стрелы, летящие со стен. А еще я увидел, что из стен города словно бы выступили белые головы огромных каменных слонов, задравших хоботы. Действие это сопровождалось ревом, который смог услышать даже я. Из хоботов на осаждающих полились потоки пламени, зазмеились огненными ручьями по полю, вызвав страшную панику среди черных точек.