— Александр, я попал?.. — сказал он, опустив глаза.

— Есть такое дело, — ответил я лаконично, не раскрывая карт, как посоветовал мне мой шеф (хотя я и без него знаю: молчание — золото). Слово «попал» прозвучало из его уст как приговор.

— Что мне делать?..

— Ничего. Отвечайте так же на телефонные звонки, сошлитесь на свою занятость — и не попадёте в оперативные сводки. Переключите свой телефон на пульт секретаря, ограничьте общение с людьми, — думаю, догадываетесь, с какими?

— Да, я знаю, мне доложили.

Слово «доложили» для меня обозначало: сотрудники подразделения прослушки в лице начальников совершили преступление, разгласив государственную тайну. Ладно, Бог с ними, — лишь бы Махмуд об этом не узнал.

— Когда реализация будет по вашему делу? — спросил меня начальник. («Реализация» значила «взять преступников с поличным»).

— Работаю совместно с сотрудниками ФСБ. Пока мы не решили сроки реализации, но думаю — скоро, — ответил ему я, упомянув своих коллег. Сказал я это для устрашения — чтобы он не сделал глупостей и не сообщил Махмуду. Доверия к начальникам нет; когда дело касается их репутации, они пойдут на любые ухищрения, и «рычаги» все у них — как говорится, рука руку моет. А крайними остаёмся мы — инициаторы оперативных дел, если они становятся нереализованными.

— Как пройдёт реализация, расскажите… Или это секрет?..

— Да никакого секрета нет. Обычная преступная группировка, уровень работы опера райотдела или сотрудников УВД, но получилось так, что решили сами заняться — есть кое-какие интересы: связи у них идут в соседние государства.

— Александр, я недавно узнал, что ты чуть Солонника не поймал… Говорят, по твою душу приезжали даже сотрудники из МУРа, — что за история? Или тоже секрет?

— Стыдно даже об этом говорить, — вся история упёрлась в деньги. Не смог денег найти на покупку билетов до Москвы. Ладно, деньги нужно было найти для одного меня — можно было как-то наскрести по сусекам, — так ещё и для своего человека. Оказывается, у нас в России никто агентов не возит бесплатно, а он адрес Солонника знает только визуально, и без него никак не обойтись. У нас же Солонник находился во всесоюзном розыске — известный киллер, хотя и бывший наш коллега. Вот и решил я «отличиться». Но не успел. Мой человек был в Москве и случайно встретил его на Петровско-Разумовском рынке. Оказывается, находясь в розыске, Солонник скучал по родному городу и землякам, поэтому пригласил его к себе в квартиру — видимо, душа требует общения, даром, что преступник. Они с моим человеком в детстве были друзьями — играли в одной футбольной команде. Я, как и положено, написал все бумаги, информацию засекретил и обратился за помощью к своему начальнику. Пока мы искали деньги, Солонник на этом рынке застрелил трёх наших сотрудников из МУРа, но и сам был ранен. Помещён был в «Матросскую тишину», но затем из неё сбежал.

— А как МУРовцы о твоей информации узнали?

Узнали, когда стали пробивать Солонника по компьютеру. Моя информация и выскочила на экран — вот и приехали ко мне в гости.

— Теперь понятно.

— Я, конечно, их встретил, свёл со своим человеком, чтобы они воочию с ним пообщались. Оказывается, в квартире, в которой был мой человек, они уже побывали — провели обыск, и нашли кучу оружия. В общем, опоздали мы с этой информацией. Нашёл бы я вовремя деньги — получилось бы иначе, главное, МУРовцы были бы живы. Но мешает это «бы»… Вот это «бы» у нас, у оперов, самое главное. «Если бы да кабы…» У меня были мысли потратить уже свои деньги на эту проклятую командировку — на отпуск откладывал, но пожалел. Честно говорю, неуверенность была — а вдруг мой человек врёт? Сами знаете, каждый второй помощник любит привирать… Но сейчас поздно об этом говорить — поезд ушёл. Кстати, недавно книгу прочитал про Солонника — адвокат его написал. Да это было так давно, что я уже стал забывать об этом. А почему вы об этом вспомнили?

— Так, хотел уточнить исторические факты. Всё-таки Солонник — известная в России личность. Александр, переходи к нам в УВД работать, — должность подыщем. Она у тебя какая?

— Старший оперуполномоченный уголовного розыска по особо важным делам. Должность подполковника, — шесть месяцев остается до получения этого звания. Когда перешёл служить в шестой отдел, эта должность была полковничья, но сейчас всё поменялось. Она была даже выше по статусу, чем у начальника райотдела. Но меня моя нынешняя работа устраивает. Понимаете, я с начала образования этого подразделения, можно сказать, был причастен к наработке авторитета и уважения к данному подразделению. Как-то непорядочно будет с моей стороны его предать — коллектив не поймёт. Меня один мой коллега — да вы его знаете, Игорь Чернов, гроза всех воров и бандитов, — стал называть «старым», а мне только недавно исполнилось 36 лет. Да и работа мне по душе, — есть, где разгуляться амбициям. Но предложение ваше заманчиво, нужно будет подумать, время пока терпит.

— Вот и договорились. Не забудь: как реализуете дело, зайди ко мне.

— Хорошо.

Дата провозки наркотиков через пост ГАИ наступила — для этого у меня уже был подготовлен план. Заключался он в том, что задержим машину не мы, а отдел по борьбе с оборотом и контролем наркотиков. Всю информацию я им не расскажу, чтобы не сорвать операцию. Информацию сообщу дозированную — только то, где им нужно будет встать со своей опергруппой и подождать моего звонка на разрешение задержать автомашину. Изъятие наркотиков и всё остальное сделают они сами, а задержание Махмуда останется за нами. Вот так осторожно, без показушного шоу, мы проводим операции и в своём подразделении, не разглашая план, даже своим коллегам по своему отделу не говоря всей сути, — так надёжнее для дела. Для этого готовим специальные письма и вручаем под роспись каждому сотруднику. В них пишем задание — когда, во сколько, и что им нужно делать: проверить адрес, задержать интересующее лицо, провести обыск или просто встать у подъезда и наблюдать за окном преступника (который может выпрыгнуть и скрыться, или сбросить из него интересующий нас товар — оружие или наркотики — и записать на видео). Вскрыть письма они должны только в определённое время, указанное на конверте, и в присутствии своих коллег — чтобы все действия были у всех на виду и под контролем, и чтобы никто не мог раньше узнать, в отношении кого или какой преступной банды идёт разработка. Этого принципа мы, оперá, придерживаемся всегда, так как никому не доверяем — жизненный опыт научил. Мы же не чиновники из правительства России, которым по барабану, что в стране делают их подчинённые, воруя из казны деньги и уводя их в оффшоры. Такого мы позволить не можем, мозги не те — поумнее, чем у них, да и совесть наша не позволяет. Мы, оперá, — люди серьёзные, ответственно относимся к своим функциональным обязанностям, и нас на мякине, как говорится, не проведёшь. Доводим свои дела до конца — но по-тихому. Все оперá ждут очередных президентских выборов, когда на смену действующему президенту — бывшему прорабу стройки — придёт нормальный мужик, тогда, может, и на нас обратят внимание. Надеемся, что он будет из милиции или из ФСБ, но только послуживший на должности оперуполномоченного — мозг у таких людей в правильном отношении заточен — к созиданию, а не к разрушению и разворовыванию государственной собственности (доказанный факт, против науки, как говорится, не попрёшь).

Все произошло, как я и планировал: после прохождения автомашиной поста ГАИ я дал команду, и она была задержана. В ней находились мешки с марихуаной, лежащие вперемешку с выглядящими так же мешками дроблёнки. Умеют же наркоманы свой товар спрятать, — нужно им отдать должное, ничего не скажешь. Фокусники, да и только! Но одна у них есть недоработка — их окружение. Всегда среди них найдутся наши добровольные помощники — без разницы, как они с нами сотрудничают: на добровольной основе, по собственной инициативе, или мы дали им возможность не отсидеть лишний срок в тюрьме. Мы всегда будем знать, где, когда и сколько повезут наркотиков, — человеческий фактор в таком бизнесе не исключить. Мы, оперá, ждём, что через несколько десятков лет за наркотики будут давать хорошие сроки для наркоманов. Главное, чтоб не поздно было, а то скоро вся молодежь «навеселе» ходить будет. А пока за провоз несколько мешков марихуаны дадут лет пять в лучшем случае. Да Бог с ними, этими наркотиками, — меня больше всего интересовали Махмуд и его большие милицейские «друзья». Махмуд, как и положено, в таких случаях был нами задержан и доставлен в управление. На допросе держался сначала спокойно и всё отрицал, надеясь, что его адвокат (бывший сотрудник нашего подразделения) поможет избежать ответственности. Помощь к нему не пришла и от уже бывших «друзей» из УВД, так как они все перепугались, узнав о задержании (хотя тут уместнее другое слово, я в силу своей не испорченности не буду его употреблять). Сразу протрезвев, поняли — пора «делать лыжи» из органов. Начальник службы безопасности быстренько написал рапорт об увольнении, другие, попрятавшись по кабинетам, ждали информации о дальнейших наших действиях. Но получить её было не от кого — следователю я дал дозированную информацию, и только по Махмуду. Информация по начальникам была оформлена определённым документом, засекречена и направлена в главное управление России по борьбе с организованной преступностью. Решение оставалось только за ними — но это уже, как говорится, другая история.