— А как вы догадались, что я был у «хозяина»? — спросил «больной».

— Во-первых, по твоему поведению. И уж наверно, я перед посещением больницы навёл справки — какой ты на земле занимаешь статус, чем дышишь в своём районном центре Мухосранске, и ещё много чего полезного. Во-вторых, потерпевшим тебя трудно назвать, и непонятно, кто ты по статусу — коммерсант или блатной.

— Со мной уже разговаривали сотрудники из нашего отдела милиции, но я отказался с ними говорить: они не смогут мне помочь, да им это и не нужно. Практически все сотрудники имеют личное подсобное хозяйство, коров, свиней, денег на жизнь у них не хватает, зарплата нищенская. Живут в частных домах, никто рисковать не хочет. Боятся, что могут их сжечь, как и меня — я их понимаю. Сейчас новый дом достраиваю — немного его доделать осталось, да боюсь — и его сожгут…

— Обещать, что твой дом не сожгут, не могу — я не Господь Бог. А вот с жуликами — как я понял, они из Челябинска — разберёмся, если только они единственные твои враги. Может, ещё у тебя есть враги? Ты же сейчас по статусу кто — коммерсант? Если коммерцией занимаешься, то «спросить» с тебя могут, как с коммерсанта, и наши городские жулики: повод для этого есть. Торгуешь — значит, должен отстёгивать в их воровскую кассу, такой закон сейчас у нас в стране. Выдуман не мной — нашим правительством, так что изменить его я не в силах.

— Только пообещайте, что пойдёте до конца, — сказал он. Видно, жизнь у него и так уже на волоске висела: выйдет из больницы — тут же жулики добьют.

— Слушаю внимательно. Только сначала расскажи, как началось ваше «братостояние» с «братвой» из Челябинска, — стал я беседовать с ним, используя в своём лексиконе слова, которыми и нужно общаться с такими вот «потерпевшими и подозреваемыми» в одном лице. Ведь «расскажите, пожалуйста» и «не затруднит ли вас» никак не дойдут до его сердца и печёнки. Он поймёт только привычный ему язык, и ему будет ясно, что перед ним — тот, кто пришёл не языком потрепать, а реально помочь.

— Мы с компаньоном имеем общий бизнес, занимаемся грузоперевозками. Сначала был один КамАЗ, сейчас купили второй — на пару с ним потихоньку рулим. Поначалу всё шло хорошо — в городке нас знают, никто не трогает. Приезжали как-то из Кургана «бродяги» (лицо, придерживающееся воровских законов), так я с ними поговорил и объяснил, что я по жизни «мужик» — был у «хозяина», на жизнь зарабатываю своими руками. Пошли мне навстречу — не обложили данью, видимо, на них подействовала моя прежняя судимость. За хулиганство сидел, да и вид мой не артистический.

«Больной» приподнялся и сел на край кровати.

— Вижу, скоро побежишь. На поправку идёшь?

— Врач сказал — ещё с недельку полежу, и выпишет.

— Давай продолжай! — приободрил я его.

— В Челябинске, где мы берём товар, к нам на продуктовой базе подошли двое молодых парней. Сначала в разговоре с ними ничего такого подозрительного не заметили, хотя сразу надо было догадаться — рэкетиры, нас хотят под свою «крышу» взять. Поначалу спросили — давно ли занимаемся бизнесом, сколько зарабатываем, как гаишники ведут себя на дорогах, какие суммы им отстёгиваем. Обычные повседневные разговоры. Якобы они хотят тоже заняться грузоперевозками. Мы, как лохи, им все карты и выложили. Они тогда нам в открытую говорят — есть ли у нас «крыша»? Ещё добавили — если мы их обманем, что есть «крыша», а её не окажется — из города не выпустят. Врать не стали, сказали — нет, и мы не нуждаемся в ней. А они: «Ждите тогда в гости». Это были их последние слова.

— Так это каждый день везде по стране происходят. Просто попугали и всё тут, взяли и разошлись, как в море корабли. Из города выехали без проблем?

— Выехали-то без проблем, а вот в гости они к нам приехали. Как узнали наши адреса — не знаю, видно, в ментуре кто-то им стуканул, по номерам наших машин определили. Приехали прямо ко мне домой на двух машинах, сами понимаете, жена, ребёнок у меня — всех напугали. Я даже не ожидал такой наглости и вышел к ним на улицу. Они опять — про оказание нам «помощи», про защиту, про взятие под «крышу». Решил оттянуть время — сказал, мол, посоветуюсь с компаньоном, и перенёс стрелку на вечер. Им объяснил — больше приезжать ко мне домой не стоит, предложил встретиться на выезде из города, на стоянке для автомашин. Они согласились. Я сразу встретился с компаньоном, посоветовавшись с ним, решили им ответить отказом — сначала палец попросят, потом всю руку откусят. Так просто они нас в покое не оставят. Взяли с собой ружьё для подстраховки, приехали раньше назначенного времени на «стрелку» (место и время встречи, часто употребляемое в разговорной речи лицами, придерживающимися воровских понятий).

— Так, насчёт ружья. На учёте в милиции стоит или «левое»? — спросил я его.

— Ружьё? Нашёл на стоянке под Свердловском. Не успел сдать в милицию.

— Понятно — «горбатого лепишь» (говоришь неправду). Давай дальше рассказывай.

— Приехали на место встречи на моей «Волге», но они на стрелку опоздали. Сначала подумали — не приедут, а может, подстраховались, из укрытия за нами наблюдают. Кругом лес, не заметишь, откуда могут вести наблюдение. Они же не дурачки какие-то — попасться в руки ментам. В общем, они скоро подъехали и снова стали наезжать (угрожать). Я заранее приготовился и, предвидя негативное развитие события, на заднее сиденье «Волги» положил ружье, накрыв его курткой.

Разговор происходил метрах в десяти от машины. Когда поняли — разговор пошёл на повышенных тонах и нас могут «отоварить» (избить), решил не ждать, подбежал к машине, взял ружьё и направил в их сторону. Один из них вытащил пистолет и выстрелил в меня. Я почувствовал боль в ноге. Стрелять в них не стал, испугался и побежал в лес. Отбежал метров сто. Ко мне подбежал мой компаньон… Слава Богу, что рядом с городом всё произошло, а то бы кровью истёк. Он помог мне дойти до больницы, где врач сказал, что немного повреждена кость, и оказал помощь.

— Почему врача и милиционера обманул, что сам себе нечаянно ногу пристрелил? Ведь ранение пулевое, не гвоздём поранился.

— Пришлось врать. Милиция такими случаями серьёзно занимается, от неё не отвяжешься — ещё статью могут «пришить». Про ружьё ничего им не сказал — в лесу мы его спрятали, а милиционеру объяснил — мол, нашёл у водоёма пистолет. Когда его осматривал, он непроизвольно выстрелил, и я от отчаяния выбросил его в водоём.

— Вам бы всем, сказочникам, сказки писать! Столько лишней работы нам в уголовке приходится делать — и всё для того, чтобы вам, дурням, помочь…

— Компаньон сходил на место встречи, но моей «Волги» уже не было — они угнали в Челябинск. Позвонили ему и сказали, чтобы я им отдал ещё и техпаспорт, и что «Волга» принадлежит сейчас им. Типа компенсация за моё поведение. Мой дружок им сказал, чтобы они со мной напрямую решали этот вопрос — без посредников, так что ещё приедут «в гости» — когда выпишусь из больницы.

— Вот это ближе к делу, — сказал я. — Давай договоримся, о дальнейших наших действиях. Выписываешься из больницы, ждёшь их звонка и сообщаешь мне. Телефон я тебе свой оставлю. Компаньону и родным в своём городе Мухосранске о нашей встрече не говори — сами приедем к тебе, всё организуем. Случай, произошедший с тобой, для нас является обычным рабочим моментом — их таких каждый день не по одной паре происходит, уже наработано по накатанной — привлекать к уголовной ответственности таких дерзких ребят. Сразу говорю: раз уж пошёл по этому пути — иди до конца, оставайся «мужиком». Мы тебе поможем.

Долго ждать звонка от моего «раненого потерпевшего» не пришлось. «Сарафанное радио Мухосранска» сообщило рэкетирам, что клиент вышел из больницы, жив, здоров и ждёт их в гости. Рэкетиры ему позвонили и назначили день и место встречи — в его новом строящемся доме. Видимо, и дом был ими уже облюбован для дальнейшего изъятия. Потерпевший сразу позвонил мне. Мы все дружной оперской компанией — Трубин Валера, Нуржан Ашимханыч (ещё один из сотрудников нашего бандитского отдела, по характеру — философ и дипломат) и я — совместно с сотрудниками СОБРа выехали на долгожданную встречу. Ребята из СОБРа ждут встречу с жуликами, как евреи — манну небесную. Для них это — «момент истины»: встретиться с жуликами с глазу на глаз и при этом «красиво» их задержать, применив свои «японские» приёмы и навыки. Ведь каждодневные тренировки в спортзале с избиением чучел — это одно, а вот на живом материале — совсем другое. Здесь можно убедиться, что занятия для них не прошли зря. Внутренняя их энергия, которая, как у застоявшихся в стойлах лошадей, скапливается в процессе каждодневных тренировок, должна выйти наружу. И она выходит — да так, что рэкетиры после «дружеской» встречи с СОБРом долгими зимними вечерами в местах заключения вспоминают её с содроганием сердца.